Камень и Ветра 2. Ветра в зените - Анатолий Нейтак

Пока Анжи говорила, в углу монитора возникали иллюстрации к сказанному. Сначала – вокзал, отправляющиеся и прибывающие поезда, спешащие по своим местам люди. А затем труд, необходимый для того, чтобы привести в движение всю эту суету: рубящие уголь шахтёры, льющаяся из домны расплавленная струя, кузнечный цех, проектное бюро с недоделанными чертежами паровозов и незавершёнными расчётами, кочегар у топки, швыряющий уголь в пламенную пасть…

– Технические достижения человечества росли, требуя непрерывного усложнения социальных связей. Сначала связи эти стали столь густы, а список используемых технологий так обширен, что один человек, даже гениальный, оказался не в силах освоить весь этот список и составить пол-ную картину этих связей. Ему просто не хватило бы жизни, чтобы изучить всё. А ведь постоянно появлялось что-то новенькое! Радио, аэропланы, электрическое освещение, конвейерные линии, субмарины, рентген, первые компьютеры… Дальше – больше. Около двухсот лет назад, как раз во времена первых вычислительных устройств и атомной бомбы, технологии настолько усложнились, настолько густо проросли взаимными влияниями, что отдельный человек мог рассчитывать постичь лишь отдельные аспекты какой-либо технической системы. А система в целом была уже выше его понимания. Но прогресс продолжался.

– Как?

Отвечая Ари, виртуальная Наставница пожала плечами.

– Абстрагирование и специализация. Трудно выдумать что-то революционно новое, когда всё очевидное до тебя уже кто-то рассмотрел и предложил свой способ использования. Но зато по-прежнему можно взять отдельный элемент системы и попытаться его улучшить. Причём даже это, в общем, не обязательно. Большинство просто искало свою жизненную нишу. Зачем знать, как составляются программы для ПК, если твоя работа – заставить новый транзистор срабатывать не за десять микросекунд, а за две? Зачем знать нюансы устройства мобильных телефонов, если ты занимаешься их продажей и больше ничем? Пилоту авиалайнера может понадобиться знание метеорологии, но геология, статистика и биохимия ему ни к чему.

– Понятно, – сказала Ари. Впрочем, на лице её отражалось сомнение.

Вместо парящей в библиотеке фигуры Наставницы возникла меняющаяся панорама жизни, бурлившей на планете больше ста лет назад. Лишь голос Анжи, комментирующий эту демонстрацию, остался прежним.

– Достижения предков были велики. Они полетели в космос – и подняли на орбиту тысячи искусственных спутников. Они объединили персональные компьютеры в единую Сеть – и заставили её работать как всепланетный сверхмеханизм. Они создали великолепную медицину. Они заложили основные принципы биосинтеза, который теперь нас кормит, поит и одевает. Они сконструировали роботов и построили промышленные линии, которые снабжают нас всем необходимым. Они проникли в тайны микромира и в секреты строения звёзд. Они жили единым обществом, что имело свои недостатки, и вели войны, которые теперь справедливо кажутся нам чудовищными… хотя в ходе этих войн наиболее мощное и наиболее подлое своё оружие предки всё-таки не применяли. За это надо сказать им отдельное спасибо, потому что с их коллективным могуществом они могли испепелить, отравить и заморозить на планете всё живое.

На экране терминала бурлили толпы пешеходов, двигались по эстакадам и развязкам тысячи машин. Плыл по водам океана круизный лайнер, истинный размер которого стал ясен лишь тогда, когда подлетевшая поближе камера показала собравшихся на палубах людей. Громадные машины валили лес, вгрызались в землю, поднимались в воздух. Мчались по закольцованной трассе приземистые, даже с виду невероятно быстрые автомобили. В светлых и гулких университетских аудиториях шли лекции. Бушевали на колоссальных стадионах сотни тысяч болельщиков. Похожее же буйство – на политических митингах.

Люди, люди, миллионы людей.

И – контрастом – огромный цех, заполненный нечеловечески точным и неестественно ритмичным движением, над которым, подобно заместителю божества, парит в прозрачной кабинке один-единственный человек-оператор. Другой заместитель божества нажимает на кнопку в кабине стратегического бомбардировщика, и к земле устремляется, разворачивая оперение, многотонная бомба. Совершенно безлюдная компрессорная станция. Ряды зелёных насаждений, словно проведённые по линейке, освещаемые вечным светом ламп, подвешенных у потолка теплицы…

– А потом, – снова заговорила Анжи, протаивая сквозь панораму былого вместе с библиотекой, – пришла, никем не ожидавшаяся и никем не предвиденная, революция не технологического плана. Сейчас её принято называть анкавером, иначе говоря – "раскрытием". Люди (не некоторые и даже не большинство, а абсолютно все) внезапно получили доступ к комплексу пси-способ-ностей. Причём, поскольку проявление этих способностей зависит не столько от разума, сколько от воли и психологического настроя, научиться применять их проще простого. Даже слабейшие из ментатов могут летать, мысленным усилием перемещать предметы и уверенно передавать-прини-мать эмоции. Возможно также читать и транслировать мысли. Правда, с эмоциями управляться легче, так как мысль несёт в себе больше индивидуального…

– Постой, – сказал Клаус. – Мне это кажется, или ты действительно пытаешься натолкнуть нас на какую-то мысль?

– Не "какую-то", а "какие-то". Если известно, что человечество поднималось по ступеням эволюции с помощью техники, а потом грянул анкавер, к технике отношения не имеющий… какие вопросы должны при этом возникнуть?

– Не знаю.

Анжи зашипела. Подражание рассерженной кошке было таким резким и точным, что Клаус аж вздрогнул.

– Эти мне дефекты воспитания! Ведь ты вроде бы умный парень, даже очень умный… но извилинами шевелить не любишь всё равно! Типичный лайт в этом смысле. Ну а ты, Ари? У тебя тоже не возникает никаких вопросов?

– М-м-м… а как анкавер повлиял на развитие техники?

– В точку!

Вирт-образ Наставницы снова проделал сальто-мортале.

– Ответ таков: технический прогресс замедлился. Сильно. По многим направлениям – раз в десять. По другим – настолько, что никаких положительных сдвигов вообще не наблюдается. В ряде областей вместо роста мы имеем деградацию. И если в отношении систем вооружения это можно лишь приветствовать, то за фундаментальную науку, например, мне просто обидно. Лишь немногие аспекты техники развиваются достаточно стабильно: медицина, производство редукторов кинестатики, биосинтез…

– Выходит, анкавер был злом?

– Нет. Вернее, однозначного ответа здесь не существует. Остались в прошлом войны, почти вся преступность, насилие, ненависть, непонимание, межнациональная и межполовая напряжённость… очень много настоящего зла ушло из жизни благодаря каталитическому пробуждению сенса. Если перебрать все наиболее значимые аспекты социальной жизни и подвести черту, сравнивая, что было до и что стало после, анкавер следует назвать благом. Но столь масштабная перемена не может быть одноцветной, и кое-что неприятное анкавер принёс тоже.