Камень и Ветра 2. Ветра в зените - Анатолий Нейтак

– Сам по себе разум стоит немного, – сказала она. – Но он – не цель, а средство. Я преклоняюсь перед разумом, потому что это – могучее орудие самосовершенствования. Разум – это крылья и огонь, это вечный мятеж, это стремление ввысь. Утрата рассудка вызывает жалость с налётом брезгливости. Боги карали безумием людей, которые смели бросать им вызов. Именно безумием, потому что безумец не может сам выбирать свой путь, он обречён на милостыню и жалкое прозябание – а что ужаснее для гордеца, чем такая участь? Разум созидателен, как ничто иное. Если в своих страстях человек подобен животному, то в разуме своём он схож с божеством.

– Опять-таки, разве страсть – это плохо?

– Нет. Но страсть, не озарённая светом разума, чудовищна. Например, любовь. Без осознания это просто похоть, не так ли? И с другими проявлениями эмоций ровно так же. – Наставница вздохнула. – Величайшей ошибкой было закреплять нити управления сенсом в эмоциональной сфере, в древнейших отделах нервной системы, унаследованных чуть ли не от рыб. Конечно, в эффективности такому решению не откажешь, но вот его последствия…

– Погоди! – вскинулся Клаус. – О какой ошибке речь? Анкавер, структура и свойства сенса – это же естественные вещи. Они работают именно так, потому что таковы законы природы!

Анжи неожиданно улыбнулась.

– Ты помнишь, что я говорила тебе в прошлый раз? Наш мир – всего лишь иллюзия. Всякий раз, когда ты используешь свой сенс, скажем, для левитации, ты заигрываешь с законом всемирного тяготения. Этот закон становится не таким уж всемирным, поскольку в данный момент тебе так хочется. Какой из этого можно сделать вывод?

– Анкавер не естественен?

– Не больше, чем техническая культура. Не больше, чем магия и сны. Анкавер – итог манипулирования глубинными структурами реальности на стыке биофизики, психологии и псионики…

"выходит, твой мир был изменён, и ты хочешь, чтобы так же изменились другие миры?// //в общем, да. Хотя признаюсь: чем дальше, тем больше у меня сомнений, нужны ли вообще такие перемены…// //сомнения – это хорошо". -…я рассказывала тебе об эксперименте с перемещением через саркофаг в пределах этого мира. Но кое о чём я тогда умолчала.

– О чём?

– А ты подумай. Не бери пример с лайтов, напряги извилины.

По тону Наставницы было ясно, что на этот раз она не станет давать воспитуемым поблажек. Или додумаются сами, или…

Клаус так и не узнал, какова будет альтернатива. Он вовремя вспомнил недавние жалобы Рокаса на то, с каким трудом ему давалось "точное и непротиворечивое описание точки выхода" – иначе говоря, того мира, в который хочешь попасть. После этого ответ явился сам.

Правда, в форме вопроса:

– Откуда вы узнали набор параметров для перемещения?

– От Рышара.

Клаус моргнул.

– От Ры… от того шейда, вашего возлюбленного? Но как?

– Я нарушила кое-какие правила, – невозмутимо сообщила Анжи. – После того, как он принял зелье, я явилась в его лесное убежище, включила компьютер и ознакомилась с файлами…

"что с тобой, Клаус?// //ты что, не… хотя ведь и в самом деле не понимаешь. Чужие файлы – это неприкосновенное. Человек не всегда может управлять тем, что выдаёт в эфир его сенс, но уж над своими личными файлами он волен в полной мере. Влезть в чужую голову – это простительно, особенно если не было прямого умысла. Но влезть в чужой компьютер, это… это…// //преступление?// //именно. Причём из тех, которые превращают человека в изгоя, в шейда. Правда, после зелья файлы были Рышару уже не нужны, но всё равно…" – Я искала ответ на сугубо личные вопросы, – продолжала меж тем Анжи, – а нашла портал, ведущий в информационную Сеть высшего порядка. Портал, которым, к слову, сам Рышар не пользовался. Технология создания саркофагов, программные комплексы к ним, информация об устройстве Вселенной – это всё мои трофеи того времени… похоже, ты меня не слышишь, – констатировала с экрана Наставница. – Тебе не нравится, что я способна заглянуть в чужие файлы?

– А мне что, надо хлопать в ладоши, петь и плясать? Или благосклонно кивать – мол, да, нехорошо, но бывают обстоятельства…

– Обстоятельства в самом деле бывают. Но убеждать тебя я не стану. Я просто дам тебе задание. Представь на досуге, что Ари приняла зелье. Внезапно, без всяких объяснений и видимых причин… раз, и всё. Её больше нет рядом. И никогда уже не будет. Подумай, как бы ты стал действовать. И ещё реши, остановил бы тебя при этом запрет на просмотр чужих файлов. Что было бы для тебя важнее: узнать, ПОЧЕМУ – или соблюсти моральные нормы?

Помолчав, Наставница добавила довольно мрачно:

– Когда ты честно ответишь на последний вопрос, тебе уже не надо будет спрашивать себя, любишь ты Ари или нет.

"?Клаус?// //да не знаю я! Надо посидеть, сосредоточиться, представить…// //что ж, спрошу позже// //потом. Да".

Между тем Анжи вернулась к прежней теме.

– Рышар хотел осчастливить людей. И он это сделал. Правда, путь, этот клятый путь, который он выбрал… но осчастливить большинство иным способом, пожалуй, не удалось бы, а сотворение миров – это, как и политика, искусство возможного. Что же до меньшинства, того самого, которое всегда идёт не в ногу и выбирает все стороны разом – меньшинству этому счастье по единому шаблону вообще не светит. Оно ценит удовольствие не настолько высоко, чтобы обожраться им до полного обалдения и утраты жизненных интересов…

– Погоди! – если бы не дисциплинирующее присутствие Ари, Клаус наверняка вскочил бы и заметался по комнатке этаким шариком от пинг-понга (чего за ним вообще-то не водилось). – Погоди! Кем вообще был Рышар? Богом?

– Рабочий термин, который использовался в его среде – вэ-мейкер.

– Это, кажется, из английского?

– Да. "Мейкер" – дословно "делатель". Как Kingmaker, как movie-maker, как "Pagemaker". А вэ представляет собой сокращение от world, то есть "мир"… в самом широком смысле этого слова. Точнее всего перевести термин вэ-мейкер можно, если использовать греческое слово демиург, но перевод всё равно был бы недостаточно точным. Демиург – фигура неустранимо эпическая, на ней, как ни на какой иной, лежит отсвет божественности… и тень непомерной, нечеловеческой ответственности. А вэ-мейкер – это профессия. Вполне человеческая, должна заметить. И являющаяся, по большому счёту, частью шоу-бизнеса.

– Значит, Рышар был всё-таки человеком?

– Да. С маленькой поправкой: человеком, способным творить подлинные чудеса, человеком, умеющим перекраивать миры. И даже в прямом, исконном смысле слова создавать их.

Впервые за долгое время ожила Ари.

– Зачем ему был нужен этот ваш анкавер? – спросила она.

– Редко, но метко, – одобрительно кивнула Наставница. – Для того, чтобы ответить, надо знать предысторию его родного мира. Долгое время предки и соотечественники Рышара шли тем же самым путём, что и мы в эпоху преданкавера. То есть развивали технологии. И когда они, технологии (в первую очередь компьютерные и коммуникационные) развились в достаточной степени, к ним снизошли некие калмы. Чужаки-телепаты, имеющие нечеловеческое обличье и нечеловеческое мышление. И мир Рышара изменился, приняв новую технологию.