Пределы наказания - Нильс Кристи

Если такие взгляды хоть в какой-то степени верны, то тогда в нашу задачу не входит ни обсуждение про­блем контроля над преступностью, ни обсуждение теорий некарательного воздействия, общего предупреж­дения, или удержания, или видов наказания. Вместо этого главная задача состоит в обсуждении того, как со­здать социальную систему, которая предоставит наи­большие возможности для обозрения и оценки всего набора ценностей, которые существуют в обществе. Каким образом мы можем создать систему, которая обеспечит положение, при котором все важные цен­ности и все существенные интересы будут приниматься во внимание? Как сделать так, чтобы сами механизмы урегулирования конфликтов были организованы таким образом, чтобы они отражали тип общества, который мы хотели бы видеть отраженным, и помогали бы это­му типу общества стать реальностью?

11.6. Пределы пределам?

Может ли это когда-нибудь произойти? Можно ли предстадить себе социальную систему, где стороны в основном полагаются на гражданско-правовые решения? Не будут ли всегда возникать дела, по ко­торым кто-то будет требовать наказания?

Две возможности такого рода заслуживают особого внимания.

В первом случае речь идет о жертве, жаждущей ме­сти. Преступник нанес мне увечье. Ничто, кроме ответ­ного увечья, не может восстановить положение. Да­вайте предположим, что именно так рассуждает жерт­ва. Давайте также представим себе, что была предпри­нята попытка договориться о компенсации и что сторо­ны обладают равной властью, уязвимостью и зависят друг от друга. Коль скоро в этой ситуации потерпев­ший продолжает настаивать на возмездии, не следует ли позволить ему причинить боль преступнику, если он на это отваящтся?

Первый ответ на этот вопрос касается моральной стороны. В системе, признающей правомерность мести, жертва или ее представитель должны иметь право на возмездие. В системе, где высоко ценится способность прощать, жертву следует побуяодать к тому, чтобы подставить злодею другую щеку.

Но если жертва прощает, то возникает новый во­прос. Следует лп позволить потерпевшему во всех случаях проявлять снисходительность и доброту? Как быть с серьезными преступлениями, которые так по­трясли общину, что она настаивает на причинении боли? Мать убитого ребенка простила преступника, а окружающие — нет. С кем нужно согласиться?

В конкретных случаях это зависит от того, в какого рода системы включены стороны. Если система состоит из жертвы и преступника, только из этих двоих, то проблемы не существует — по крайней мере для них. Но чем больше людей входит в систему в качестве ее членов и чем меньше жертва и преступники связаны с другими членами, тем большее значение приобретает реакция общины.

Р. Стейнер (1972) проводит убедительную анало­гию между языком и чувством справедливости. Все мы рождаемся, наделенные способностью говорить. Но мы tie овладеем языком без взаимодействия с другими людьми. Подобным же образом мы рождаемся с потен­циальным чувством справедливости. Но оно не вопло­тится в жизнь вне объединения с другими людьми. Посредством взаимодействия мы приобретаем способ­ность определять, какая речь является правильной и какая реакция на отклоняющееся поведение является справедливой. Чувство справедливости, как и чувство языка, представляет собой, таким образом, продукт со­циальных отношений.

В обоих случаях на наше чувство могут влиять весьма отдаленные факторы. Королева Испании ввела грамматику. В результате неправильный язык был по­ставлен под контроль. Таким же образом поступили и с незаконными мыслями (Иллич, 1981). То же самое происходит и в праве. Закон, установленный государ­ством, — это грамматика. Идеальным типом юстиции причастных была бы юстиция, основанная на их соб­ственном чувстве справедливости, то есть на местном юридическом диалекте. Чем больше норм установлено государством, тем больше шансов на то, что с государ­ственной точки зрения соглашения между сторонами в конфликте окажется недостаточно.

В десятой главе я описал некоторые условия, необ­ходимые для того, чтобы причинение боли имело огра­ниченный характер. Хотелось бы напомнить, что мое самое общее предположение заключается в следую­щем: социальные системы, организованные в соответ­ствии с указанными принципами, прибегая к причине­нию боли, будут испытывать серьезные сомнения. В то же время государственное управление в большинстве случаев будет представлять собой отрицание этих прин­ципов. Другими словами, чем сильнее государственная власть, тем больше возможностей для применения на­казания, а чем она слабее, тем таких возможностей меньше.

Такой ход рассуждений приводит нас к дилемме. В маленькой, стабильной системе высока вероятность того, что все ее члены обладают одинаковым чувством справедливости. Они говорят на одном и том же юри­дическом языке. Это означает, что если простил потер­певший, то простили также и другие члены общины. А что, если это не произошло? Конкретное дело может отличаться от общей схемы. Потерпевший может на­стаивать на пытке, или-подсистема может счесть, что она нужна. Для коптроля над такими ситуациями мы нуждаемся в больших системах с независимой и неуяз­вимой государственной властью — другими словами, требуются те самые социальные условия, которые, как я предполагаю, и создают возможность использования боли в социальных отношениях. Чтобы контролиро­вать жестокость, нам нужно, вероятно, больше госу­дарственной власти. Но создание государственной вла­сти может привести к более широкому использованию боли. В принципе я не вижу выхода из этого положе­ния. Самое большее, что я могу сказать, — пусть госу­дарственная власть будет настолько слабой, насколько мы отважимся, системы столь маленькими, независи­мыми и эгалитарными, насколько мы отважимся, уча­стники уязвимыми, насколько мы отважимся. Все это будет сдерживать причинение боли. Но в таком случае у меня нет ответа на вопрос, что делать с таким, на­пример, феноменом, как причинение боли, которое чле­нам общества представляется «естественным». Может быть, и здесь существует оптимум, какие-то «пять граммов государственной власти»?

Однако для практики у меня есть ответ, имеющий политический характер. Наше время — это эпоха рас­цвета больших национальных государств. Их создание рассматривается скорее как естественное решение, чем как источник проблем. И поскольку эта тенденция пре­обладает, всякое движение в противоположном направ­лении должно быть правильным. Ситуация, при кото­рой существование слишком маленького государства имеет определенные последствия для использования наказания, столь далека, что любой конкретный совет в наши дни должен способствовать выработке противо­положного принципа социальной организации.

БИБЛИОГРАФИЯ

Alternativer til frihedsstraf — Et debatoplaed. Betaenkning

nr. 806, Kobenhavn, 1977. American friends service committee: Struggle for justice. N. Y.,

1971.

Andenaes, J. Almenprevensjonen — illusjon eller realitet? — Nordisk tidsskrift for kriminalvidenskab 1950, 33, 103 — 133.

Andenaes, J. Punishment and deterrence. With a foreword by Norval Morris. Ann Arbor, 1974.

Ant til a, I. Konservativ och radikal kriminalpolitik i Nor­den. — Nordisk tidsskrift for kriminalvidenskab 1Я87, 55, 237- 251.

A n 11 i 1 a, I. Et forslag til strafflagsreform i Finland. — Nordisk tidsskrift for kriminalvidenskab 1977, 65, 102 — 106.

Aubert, V. Om straff ens sosiale funks joner. Oslo, 1954.

Aubert, V. Legal justice and mental health. — Psychiatry, 1958, 21, 101 — 113.

Aubert, V. and Mathiesen, T. Forbrytelse og sykdom. — Tidsskrift for samfunnsforskning 1962. 3, 169 — 193.

В a 1 v i g, F. Om addre kvinders angst for kriminalitet. — Rap­port fra kontaktseminariet. Sundvolden, Norge 1979. Scandi­navian Research Council for Criminology, 132 — 139.

Beccaria, C. Dei deilitti e delle pene. Om brott och straff. Livorno, 1766. Stockholm — Roma, 1977, 203.

Becker, H. Whose side are we on? — Social problems, 1967, 14, 239-247.

В i a n с h i, H. Het assensusmodel — Een studie over het binnen-lands asylrecht. Tijdschrift voor criminologie, 1979, 21, 167 — 179.

В j 0 г к a n, W. Lensmannsetaten: En overlevning fra fortiden eller en modell for fremtiden? — Institutt for kriminologi og strafferett, 1977, nr. 25 Mimeo.

Bondeson, U. Fangen i fangsampallet. Malmo, 1974.

Bottoms, A. E. An introduction to „Tlie coming crisis". — In: Bottoms, A. E. and Preston, R. H. The coming penal crisis. A criminological and theological exploration. Edinurg, 1980.

Brottsforebyggande radet: Nytt straffsystem. Ideer och forslag. Edin-Stockholm. Rapport 1977, 7.

Callewaert, S. and Nil son B. A. Samhallet, skolan och skolans indre arbete. Sweden, 1979.

Christiansen, К. О., Мое M. and Senholt L.b сотрудни­честве с Schubell К. and Zedeler K. Effektiviteten af for-varing og soerfoengsel m. v. Denmark. 1972, Statens tryk-ningskontor. Betaenkning nr. 644.

Christie, N. Tvangsarbeid og alkoholbruk. Oslo, 1960a.

Christie, N. Reaksjonenes virkninger. — Nordisk tidsskrift for kriminalvidenskab 1960 b, 49, 129 — 144.

Christie, N. Forskning ош individual-prevensjon kontra al-menprevensjon. — Lov og Rett 1971, nr. X, 49 — 60.

Christie, N. Fangevoktere i konsentrasjonsleire. Oslo, 1972.

Christie, N. Conflicts as Property. — Br. j. Crim. 1977, 17, 1-19.

Clarke, B. Enough room for joy. Jean Vaniers LArche. Lon­don, 1974.

Cohen, S. Guilt, justice and tolerance: Some old conceits for a new criminology. 1977. — Mim. Dept. of sociology. Univ. of Essex, England.

Cohen, S. The Punitive City: Notes on the Dispersal of Social Control. — Contemporary Crises, 1979, 3, 339 — 364.

Cohen, S. and Taylor, L. Psychological survival. The experi­ence of longterm imprisonment. G. B. 1972.

Cooper, L. et al. The iron fist and the velvet glove: An ana­lysis of the U. S. police. Berkeley, 1974.

Da hi, Т. S. Statsniakt og sosial kontroll. — In: Rune Slngstad, ed: Om Staten. Oslo, 1977.

Da hi, T. S. Barnevern og samfunnsvern. Oslo, 1978.

D a 1 g а г d, O. S. Abnorme lovovertredere. Diagnose og prog­nose. Oslo, 1966.