Тайная любовь моего мужа - Амелия Борн

Но в следующее же мгновение все стало кристально ясно.

Неподалеку от подъезда стоял Леша. А Костя надвигался на него угрожающим, способным смести все на своем пути, торнадо…

Я смотрела, как на глазах меняется лицо мужа. Как становится злым, агрессивным, полным ненависти…

Жуткая сцена пятнадцатилетней давности буквально оживала, повторяясь, на моих глазах.

Глава 27

Пятнадцать с половиной лет назад

– Не надо было этого делать…

Я осторожно приложила ватку к разбитой губе Кости, автоматически подула, чтобы было не так больно…

И уловила, как его взгляд застыл, буквально прилипнув к моим губам.

Черт, и почему вдруг стало так неловко?

Он осторожно взял меня за запястье, отвел мою руку в сторону…

– Надо.

Сказал – как отрезал. Просто и твердо. Он, в общем-то, все в этой жизни делал именно так – не размениваясь на бесполезные слова. Просто поступал, как считал правильным и нужным.

И сегодня он рассудил, что был обязан меня защитить.

Я упрямо покачала головой:

– Таким, как Белозеров, все равно ничего не докажешь.

– Таким, как Белозеров, как раз нужно постоянно напоминать, что за свои поступки придется отвечать. Иначе он будет чувствовать, что ему вообще все можно и за это ничего не будет.

Наши взгляды схлестнулись. Я первой, не выдержав, отвела глаза. Костю все равно было не переубедить, и это даже с учетом того, что ему досталось в драке сильнее. Разбитая губа, рассеченная бровь, глаз, под которым вскоре расцветет живописный синяк… Белозеров был выше и крепче, и все же друг полез с ним в схватку, совершенно не думая о самосохранении.

Тихо вздохнув, я присела на скамейку рядом с Костей. Протянула руку, сжала его ладонь, коротко выдохнула:

– Спасибо.

Он только поморщился в ответ, явно не желая принимать эту благодарность. Потому что то, что сделал, для него было настолько естественным и бесспорным, что иначе он, наверно, попросту и не мог.

– Знаешь, а я ведь сама виновата, – произнесла после небольшой паузы. – Вот вроде совсем не глупая, а все равно попалась на крючок, как круглая идиотка…

– Ерунды не говори, – резко возразил Костя. – По-твоему, заяц тоже виноват в том, что волк хочет его съесть? Ни черта. Просто у волка натура такая. Поганая.

Я хмыкнула, спрятав улыбку за прядью волос, упавшей на лицо.

Конечно, на самом деле он говорил вовсе не о зайцах и волках. Но то, как защищал меня даже от меня самой – порождало в груди какое-то теплое чувство.

– Нравится он тебе? – спросил вдруг Костя, заставив меня резко вскинуть голову.

– Нет! – отрезала возмущенно, даже слишком поспешно.

– А чего тогда пошла к нему?

Вопрос задел в душе какую-то чувствительную струну. Я и сама спрашивала себя об этом много раз – зачем вообще поперлась на это, так называемое, свидание? И признавать правду не хотелось даже перед самой собой.

– Мне было просто интересно, – откликнулась тоном, который ясно предупреждал: давай закончим эту тему.

– Ага, интересно.

В голосе Кости прозвучали какие-то странные, несвойственные ему нотки. Я едва успела задуматься об этом, как он быстро добавил, сбивая меня с мысли…

– Пойдем уже домой. Скоро стемнеет.

***

– Кира!

Я невольно обернулась, когда кто-то меня окликнул в коридоре универа. И тут же отвернулась снова, когда увидела, кто именно это был. Даже шаг ускорила, не желая ни видеть, ни слышать этого человека.

– Да подожди ты!

Он довольно быстро меня нагнал. Выскочил вперед, закрывая собой лестницу, по которой я собиралась уже сбежать вниз.

Я молча на него уставилась, ожидая, что он опустит глаза первым, не вынеся моего прямого взгляда. Так и вышло: Леша потупил взгляд, но тут же снова посмотрел на меня, словно твердо принял какое-то решение и теперь ему следовал.

– Поговорить надо, – заявил он тоном, который не подразумевал возражений.

Я прищурилась в ответ, сложила на груди руки и холодно заметила:

– А совести у тебя, я смотрю, совсем нет?

– В смысле?

– Как тебе наглости хватает вообще ко мне подходить после всего, что сделал?

Он глубоко вобрал в себя воздух, спокойно ответил:

– Именно потому, что совесть у меня есть, я к тебе и подошел. Извиниться хочу…

Я фыркнула.

– И что мне толку от твоих извинений?

Такой отповеди он явно не ожидал, поэтому в ответ лишь растерянно моргнул. А я добавила:

– Или будешь мне сейчас рассказывать, что на самом деле вовсе не хотел выбить меня из колеи перед решающим заданием, а на встречу не явился, потому что переводил через дорогу бабушку-дедушку-хромую собачку?

Он коротко качнул головой из стороны в сторону.

– Не буду. Да, хотел. И именно поэтому я сейчас перед тобой извиняюсь…

– Подсказать тебе куда ты можешь засунуть эти свои извинения или сам догадаешься?

Он нахмурился, явно недовольный тем, как шел этот разговор.

– Зачем ты так? Я вообще-то искренне…

– И? Я теперь должна тебе в ноги упасть от восторга? Будь добр, уйди с дороги, Белозеров, и больше никогда ко мне не подходи.

Подобный отпор совершенно явно сбил его с толку. Он отступил, давая мне пройти, и выглядел при этом оскобленным и уязвленным до глубины души.

Я прошла мимо, со смесью облегчения и сожаления сознавая: больше он ко мне не подойдет.

Но ошиблась.

***

В следующий раз он подкараулил меня на выходе из университета.

Кости рядом не было: он ушел чуть пораньше, чтобы успеть на подработку. И поэтому я оказалась опять с Белозеровым один на один.

– Кира!

Я с досадой закатила глаза. Повернулась к нему, с сарказмом заметила:

– Наконец имя мое выучил?

Он усмехнулся:

– Нет. Всегда знал… Кирюша.

Это ласковое обращение из его уст было настолько неожиданным, что мигом меня обезоружило, загасило весь мой боевой запал.

– Чего тебе надо опять? – спросила устало.

Он выпростал руку из-за спины, являя моему взору скромный, но милый букетик белых лилий, похожий на букет невесты.

– Это тебе, – проговорил почти торжественно. – Может, теперь ты меня простишь…

Я изумленно приподняла брови. Он и в самом деле считал, что все решается вот так просто – букетом цветов и извинениями, сказанными так, будто он делал мне этим одолжение?

Я резко вырвала лилии из его рук, замахнулась и хорошенько вмазала букетом ему по лицу.

– Надеюсь, ответ ясен, – отчеканила ледяным тоном.

И в этот раз была твердо уверена: уж теперь-то он точно отступит и забудет наконец о моем существовании.

И снова ошиблась.

***

Он стал бегать за мной постоянно. Не давал проходу нигде: ни на улице, ни в