Лестница во мрак - Владимир Поляков

Глава 7

Мрачноватое местечко этот самый бар. И дело вовсе не в интерьере помещения, тут как раз преобладали довольно веселенькие оттенки, лично у меня вызвала нешуточное уныние общая атмосфера, господствовавшая внутри. Вязкие, тягучие разговоры, слишком серьезные лица, улыбки, если они и появлялись, были мимолетны и вызваны непонятными мне шутками. А еще взгляды… Я шел к стойке бара и чувствовал, что меня будто простреливают со всех сторон излишним, неприятным вниманием. Особенно раздражали те, кто предпочитал сверлить взглядами спину, не то боясь, не то просто не желая нарваться на ответный взгляд.

Но были и те, кто явно не боялся никого и ничего, по крайней мере, на первый взгляд. Таких можно и нужно уважать, вне зависимости от того, по какую сторону баррикад они находятся. В конце концов, враги играют в нашей жизни столь же важную роль, как и друзья. «Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты», — так звучит давнее изречение. Но почему бы слово «друг» не заменить на «враг»? Смысл вовсе не будет потерян, просто мы посмотрим на жизнь несколько с иной точки зрения. Кем бы мы били без наших врагов и чего мы могли бы достичь, если отнять ненависть к ним и возможность сокрушать возникающие препятствия, поставленные чуждыми волей и разумом? Лишаясь врагов, мы остается в своеобразном одиночестве…

Здесь же ситуация пока не прояснилась. Недоброжелатели это одно, но куда они перерастут в дальнейшем? Будем посмотреть. А сейчас поговорю‑ка я с барменом, который с таким усердием протирает стаканы, что я всерьез начинаю беспокоиться за их сохранность.

— Пива, желательно безалкогольного, — ошарашил я столь редким заказом работника прилавка, после чего несколько подсластил пилюлю. — А заодно и себе налейте по вкусу, если желаете.

— Будет сделано, — несколько оживился тот.

Я только усмехнулся, увидев столь предсказуемую реакцию. Все на свете меняется, но некоторые вещи, в том числе и повадки барменов, остаются неизменными при любых катаклизмах. Особенно это относится к их постоянной готовности выпить на халяву за счет клиента. И как только не спиваются на такой работе? Наверно, особо устойчивый к алкоголю организм или просто некого рода иммунитет выработался.

И чего же он себе выберет, учитывая то, что платить будет клиент? Ага, так я и думал — пройдоха потянулся к бутылке виски десятилетней выдержки, решив по полной воспользоваться подвернувшейся возможностью. Халява, однако… Ничего, пусть резвится, мне денег не жалко, тем более что я вовсе не проявляю чуждый мне альтруизм, а просто — напросто устанавливаю контакт с возможным источником информации. Ну а чтобы у бармена не возникло сомнения в моей кредитоспособности, я заранее выложил на стойку купюру, стоимость которой значительно превышала уже заказанное и давала надежду на неплохие чаевые.

— Итак, любезный, и что же вы можете рассказать приезжему человеку о вашем замечательном городе? — спросил я у него для начала. — Уж кому другому, а вам точно известно очень многое. Должность у вас больно уж соответствующая. Люди вокруг, да к тому же часто бывают в весьма разговорчивом состоянии. Ну а я в долгу не останусь, сами должны понимать.

Сей достаточно невинный вопрос вызвал столь бурную реакцию, что смог удивить даже меня, сроду не отличавшегося излишней эмоциональностью. Он весь осунулся, захватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, да и цвет лица резко изменился. Обычно люди, если их сильно напугать, бледнеют, но случившееся с барменом трудно было назвать бледностью, скорее он посерел до оттенка придорожной пыли. Вот что страх с человеком делает, а ведь еще пару секунд назад выглядел вполне обычным и довольным жизнью.

Забавно… Ну почему люди так часто испытывают страх, да к тому же прилагают никаких усилий, чтобы если и не полностью побороть, так хотя бы придавить? Ведь страх только на то и способен, что ослабить, парализовать в своей липкой, цепкой хватке. Он лишает способности мыслить, здраво анализировать ситуацию, превращая поддавшихся ему в трясущихся, озабоченных лишь сохранностью собственной шкуры существ. Но и эту сохранность он никоим образом не гарантирует. Напротив, попавший в объятия страха с очень большой вероятностью потеряет и жизнь. Ан нет, не хотят это понять… Или могут? Или и то, и другое? Нет, для меня это слишком сложные вопросы, лучше уж я вернусь к жизненным реалиям, а точнее к бармену.

Ну и что там у нас? Оп — па! А купюру‑то к рукам прибрал, лапы у подобных типусов зачастую работают независимо от головы. Особенно когда дело касается денег, тут рефлексы над всем иным преобладают. Вот и повод, зацепившись за который, можно сыграть по — крупному, основываясь все на том же мерзостном чувстве — страхе человеческом.

— Взял купюру, сребролюбивая твоя душа? Вот и хорошо, просто прелестно… Но ты не только денежкой разжился, ты теперь мне на все вопросы ответишь, а иначе… Догадываешься?

— Вы деньги уплатили, я их взял. Только и всего, ничего больше! — надрывно, но не повышая голоса, попытался замять тему мой будущий источник информации. Напрасно, все равно не поможет, таких гавриков ломать мне не впервой, и ничего особо сложного в том нет.

— Ты взял не те деньги, наивная душа. Пятьсот монет просто так никому не дают, не та сумма. Как думаешь, что произойдет, коли я сейчас подниму вселенский хай на тему, скажем, твоего нарушенного обещания на приличное вознаграждение рассказать мне всю подноготную жизни Серой Горы? Представлюсь же… ну, тем же журналистом одного из центральных печатных изданий. Радует такая перспектива?

— Не поверят… — прошелестел бармен. — У нас не верят чужакам, а вы тут чужой, совсем чужой.

— Я заметил, да и трудно было бы этого не сделать. Создается впечатление, что тут не люди, а ледяные глыбы… Тогда, когда дело касается меня, естественно. Но есть и другая сторона подобного отношения. Понимаешь, о чем я?

Бармен всем своим видом пытался показать, что он вообще ничего не знает, ничего не понимает и вообще он тут так, мираж и фикция. Толку то в этом? Ну а я продолжил раскатывать под прессом остатки его и так невеликого сопротивления.

— Понимаешь… Я, родное сердце, был во многих местах, в том числе и тех, где любой чужак — враг по определению. Ну так вот, в подобных обществах гораздо больше чужаков не любят тех, кто сотрудничает с ними. Очень не любят, так не любят, что жизнь у них может быть яркая, насыщенная впечатлениями и крайне недолгая. И кажется, что ТЫ будешь очень подходящим кандидатом на роль сребролюбивого предателя. А если я назову кое — кому из здесь присутствующих номинал данной тебе купюры, а заодно и ее номер… Нет уж, придется тебе поиграть со мной в вопросы и ответы, в противном случае ждут тебя неприятности всех сортов и рангов, причем в самом скором времени. Ну что, будешь отвечать? По глазам вижу, что будешь. Только вот еще что, — счел должным добавить я. — Говори потише, а то еще услышат местные. Сейчас они тихо сидят себе, пьют пиво и прочие напитки, не стоит их отвлекать от сего полезного занятия. Ну а когда кто‑нибудь направится в нашу сторону, тогда будь любезен переключиться на абсолютно нейтральные темы вроде спорта или погоды. Понял? Тогда начнем помаленьку.