Газета День Литературы # 90 (2004 2) - Газета День Литературы

Согласитесь, тем писатели-патриоты и отличаются от своих коллег демократического направления, что творчество для них является не самоцелью, а поводом изменить своих читателей в лучшую сторону. Читатель давно стал другим, он уже не умиляется описаниям колхозных посиделок, не ужасается картинам репрессий, не сочувствует нищим времен перестройки. Ему милы другие герои, похожие на громил из американских боевиков. Но вложи в этих громил русские души, заставь их думать по-русски, действовать по-русски,— и массовая литература начнет послушно служить патриотизму и национализму, освещать волнующие нас проблемы так, что ими проникнутся многие. Я хочу показать это на примере автора, о взглядах которого сразу скажет цитата из его новой книги:

"— Вы что же?…Вчера такие орлы, мир переворачивали, а сегодня…в самом деле, поверили…что миром правят те жирные свиньи, которых мы выбрали? А нам позволено только выбрать из этого стада свиней… Поверили?.. А вот хрен им!!! Ребята,.. от нас зависит, каким будет мир… И какие страны будут, а каким не быть. И какие границы… И какие народы!.. Поймите же, мы можем!"

Если предыдущие произведения Юрия Никитина можно считать вопросами и размышлениями о судьбе мира и Отечества, то "Скифы" — это прямой ответ.

Начало произведения незамысловато: несколько молодых людей мечтают о возрождении России в качестве могучей империи, рассуждают о ее прошлом и сегодняшнем, ощущают единство своих стремлений. Но вдруг приходят к пониманию, что само понятие России настолько затаскано разными прохиндеями от политики, связано с чужой ложью, используется кем попало и где попало, что лучше найти новое, ничем не дискредитированное определение нашей земле и нации. И тогда они вспоминают о Великой Скифии, как раньше, по свидетельствам историков, называлась земля наших предков. Инициатор этого оригинального проекта писатель Константин Крылов говорит: "…с большим успехом мы могли бы возродить не великую Россию, а Великую Скифию. Уж она-то в самом деле правила миром! Если войска Суворова победно шагали в Италии, Германии, Швейцарии, то скифы не только прокатывались по всей Европе, но и надолго оккупировали весь Восток, ...а египетский фараон Псамметих выходил им навстречу с дарами и смиренно откупался от наших грозных предков, что грозили разнести все Древнеегипетское царство!"

Новообращенные скифы начинают с жаром изучать историю Скифии и адаптировать миропонимание своих древних предшественников к современности. В обществе, окружающем этих молодых людей, демократия достигла абсолюта, она показана во всем своем красочном цветении — цветении плесени и гнили духовно разлагающегося общества. В современной новым скифам Москве считается естественным испражняться посреди улицы, ходить голыми по проспектам, в Думе заседают фракции гомосеков, зоофилов и прочих извращенцев. А скифы считают необходимым тотальное уничтожение этой нечисти. Характеры никитинских скифов — это характеры варваров, один из современных мыслителей характеризует менталитет варваров следующим образом:

"Высокая выживаемость (что проявляется как повышенный запас здоровья, высокий жизненный тонус, выносливость); умение удивляться окружающему миру — отсюда непосредственность реакций; стремление к новым впечатлениям, ощущениям, переживаниям; жизненная активность, стремление к риску, отсутствие ярко выраженной боязни смерти. Получается очень динамичный тип, который отличается высокой конкурентоспособностью. Большой объем получаемой им информации не отражается на создании тормозящих блоков…" Короче, перед нами личность действующая, яркая, ищущая, — это не особь с серым лицом, уткнувшаяся в газету с мышиным профилем президента.

Варваров останавливает только гибель, они понимают, что есть упоение в бою. Скифы Никитина вступают в хаос, чтобы расставить всё по местам, их установки брутальны, но это первобытно естественные законы жизни. "Варвары — это не степень культуры, а позиция. Варвар может быть и с "калашниковым" в руках, и на космокорабле". Варвар, добавлю, вполне может читать сейчас это руководство к действию, закамуфлированное под славянское фэнтези. Он, по-волчьи защищающий свою охотничью территорию и стаю, романтик, но с прагматичным взглядом на жизнь, разбирающийся в новых технологиях, но поклоняющийся мечу, стал эталоном для героев этой книги.

Одновременно с христианством на Русь пришла новая система ценностей, когда называть себя рабом стало естественным для русского человека, ведь "вся власть от Бога", юрод и кликуша стали вызывать почтение, недоразвитый инородец — умиление и потребность опекать. Возникли новые нравственные законы, основанные уже не на здоровых инстинктах самосохранения нации, а на надуманных и нелепых предпочтениях всего слабого, больного, чужого. Все эти установки жестко и цинично подвергнуты сомнению персонажами Никитина, но тот, кто возмутится этим, должен вдуматься, какие результаты дадут идеи гуманизма и общечеловеческих ценностей, будучи доведенными до апогея. И когда я читаю у Никитина: "Дебилам, гомосекам и всяким спидоносцам прав дадено больше, чем нормальным здоровым людям",— то вспоминаю, как на днях узнала из телепередачи о женщине с тяжелой болезнью сердца. Она не имела денег на дорогостоящие лекарства и, спасаясь от скорой смерти, выбрала смерть медленную — СПИД, взяв использованную иглу у инфицированного соседа наркомана сама заразила себя. Женщина знала о том, что спидоносцев лечат бесплатно в специализированных клиниках… Гуманизм!

Понимание цивилизации как уничтожения трезвого и прагматичного взгляда на жизнь и замены их слащавыми бреднями мыслителей, политиков и богословов возмущает Никитина, и он создает характеры сильные и жизнеутверждающие — характеры новых варваров. Впрочем "Наши народы в древности были варварами вовсе не потому, что ниже по культуре Римской империи, а за то, что ежегодно получали дань с Константинополя". Он призывает своих скифов показать прогнившей цивилизации, как надо жить, чтобы быть человеком, а не убогим придатком компьютера и не безликой тварью в сообществе, о котором классик сказал: "Зачем стадам дары свободы?.."

"…когда нам не удалось построить коммунизм, тут же из всех подворотен выползла эта погань. Которая, пока мы строили, надрывали жилы, только жрала и трахалась. Теперь они выкапывают всё нелепое и неверное, что стрясывалось в процессе строительства коммунизма, и злорадно размахивает этим вот над головами: ага, натворили! А вот мы хорошие, такого не делали. Никуда не шли… не стремились, жилы не рвали, просто ели, спали,.. смотрели сериалы". Но хотя герои Никитина безжалостно характеризуют обывательское быдло, все-таки, если подумать, они берутся за свою миссию для того, чтобы очистить и сберечь падший народ и опозоренную "достижениями" демократии державу. Они понимают, что "патриотическое мировоззрение — привилегия и обязанность, которую могут брать на себя далеко не все…" Но нужно идти вперед. Преодолеть себя сегодняшних, совершить невозможное, познать непознаваемое. Или, по крайней мере, сгинуть на великом пути, а не в кирпичной конуре многоэтажки.

Взгляд Никитина на религию, необходимую народу для того, чтобы жить и побеждать, нельзя назвать устоявшимся. Он постоянно размышляет, что лучше: язычество, воспеваемое в "Троих из леса", огненный ислам, принятый за идеал в "Ярости", или нечто совершенно необычное — культ кровожадного бога Табитса, как в "Скифах". Но есть общее у всех религий, положительно характеризуемых Никитиным: фанатичная воинственность, когда перед тобой враги Родины — битва, а не переговоры.

И когда о вере заходит речь в "Скифах": "Надо создавать святыни, ибо народ без святынь — тупое стадо", то святыней Великой Скифии становится гигантский меч, вздымающийся к небу над Красной площадью,— сакральный символ борьбы и победы". Смысл книг Никитина сложнее, чем просто призыв к загнанному вглубь души патриотизму, это апелляция к комплексу характеристик иных, чем свойственные современному человеку черты. С одной стороны — необходимость первобытной чистоты чувств, для лучшего сопротивления прогнившей действительности, с другой — контроль над этими чувствами, которые, дай им волю, снова сделают человека только животным. Моя любимая серия книг Никитина "Трое из леса" рассказывает именно об этом возвышении человеческого духа над примитивным существованием, которое происходит под влиянием потребности отстоять добро и справедливость на земле и дарует героям бессмертие для того, чтобы из века в век они отстаивали свои идеалы. "Пусть реальность такова, какова она есть. Но потворствовать ей в этом аморально".

Метко и жестоко раскрывает Никитин истинную суть распространенных в современной риторике понятий: