Газета День Литературы # 90 (2004 2) - Газета День Литературы

Было страшно. Был год первый, и вот год иной, совсем иной, нас там еще не было никогда. Он начинался и шел, к нему надо было еще привыкнуть. Снежный мир за окном стоял новый и преображенный. Минувший год уже никак нельзя было вернуть назад и захлопнуть в нем форточку, кем-то забытую открытой. Всё.

2. Ныне я потерял праздник. Год за годом, январь за январем, я слышал все больше грохота шутих, петард, фейерверков и взрывов. Спасало только, что я редко встречал Новый год в Москве, а те два мажорные фейерверка в 2000 и 2001 были даже интересны. Чем? — Почувствовать себя барином в собственной усадьбе, с балкона наблюдающим увеселение для народа? или развлечение, приготовленное народом для тебя? В любом случае так лучше, чем московский беспредел фейерверков в этом году. Они взрывали все и везде. Это даже не страшно, должно быть это им, празднующим — страшно и пусто внутри, и от этого страха и пустоты нужно, закрыв глаза, со всей мочи пальнуть в небо. Ах, не угодившее небо, получай заряд от пьяных русских богоборцев. Не угодило, не угодил нам Боженька, получай!

Хотя, чем бы не угодило? Вроде они стали еще лучше здесь жить и есть, тут на Москве: получили своего президента, свою партию, свои мегамаркеты, что еще? Может быть, я как всегда путаю, и это у меня внутри страшно и пусто, и богооставлен я, а не они, успевшие и успешные? Да, но в небо-то стреляют они, а не я. Вот и получается история о последнем русском дураке, которого заставь Богу молиться, он и небо сшибет. Последнем, потому что времена нынче такие, а стрелять они, видимо, будут все больше и дальше, каждый в своем собственном Вавилоне.

Ну и последнее о стрельбе. Жалко детей. Здесь можно было бы ничего не добавлять, и так все ясно. Только ведь мне пришлось ради них (или от собственного бессилия) накупить петард, китайских ракет и запустить их в новогоднюю ночь одну за другой, штук десять, под одобрительные возгласы мальчишек. Когда творишь подобные вещи из малодушия, что-то опускается внутри, и знаешь, что праздник, задуманный не мной, умалился еще на пядь и возврата уже не будет.

3. Мое затянувшееся паломничество в страну Востока завершилось однажды встречей с иранскими магами, в некотором количестве путешествующими за звездой: мне пришлось повернуть вслед за ними, от Востока направо. Так я узнал о празднике истинном. В этом году я стал приближаться к празднику рано, раньше, чем обычно: на площадях пряничного Майнца и минерального Висбадена с кружкой горячего вина среди веселых немцев и американских туристов. Они праздновали свой первый адвент, и там же мне повстречались знакомцы, персидские маги, на этот раз в облике трех волхвоцарей. Один из них был почему-то негром. Что это, средневековая европейская политкорректность? Или священных камней Европы касался один и тот же мастерок?

Истинный праздник. Но разве мир и покой принес он мне? Зилоты с сетевых форумов собираются в храме в новогоднюю ночь молиться святому великомученику Вонифантию от винного запойства, а я дожидаюсь полуночи и выпиваю бокал игристого вина по странной светской традиции. Мучаюсь — как вести детей в церковь с постоянным их кашлем и причитаниями бабушки. Чуть южнее, эх вот бы мы жили чуть южнее и западнее! Тогда бы ни кашля, ни причитаний,… тогда бы совсем ничего не было.

Если совсем скоро не наступит конец времен, нужно будет перевести страну на юлианский календарь. Так будет проще нам всем. А новолетие уж точно отмечать в сентябре среди желтых увядающих листьев, увенчанными плодами и грибами без всяких елок. Зимой нам еще останется много всего.

Я пробираюсь по глубокому снегу в зимнем холодном лесу, ускользая от полуночных бесов. В городе нужно многое успеть, и вернувшись домой нервно и опоздало спохватываешься, что забыл, забыл в прошлый, ушедший год что-то важное — отнести, прочесть, написать, исправить, сказать. Засыпаешь поздно и мучаешься этим: забыл, забыл, забыл навсегда. Мотается открытая форточка между мирами. Тревожно и бессонно. И только друзья мои, если еще останутся рядом, скажут, усмехнувшись: Смотри, Рожество опять застало его врасплох.

Евгений Иванов СЛАВЯНСКИЙ ЦИКЛ

МИТРОПОЛИТ АЛИМПИЙ (триолет)

памяти владыки

Наследник истинный Христа,

Всех верных чад своих Владыка.

Стезя твоя, как снег, чиста,

Наследник истинный Христа.

Да, речь твоя порой проста,

Зато ясна, не многолика.

Наследник истинный Христа,

Всех верных чад своих Владыка.

ДОБРО И КРАСНО (хайку)

Добро и красно

Есть людям в вере жити,

Паче любити.

ЧАСТО К ОМУТУ ХОДИШЕ (триолет)

Часто к омуту ходише,

Обретох тоску-печаль.

О красавицах грустише,

Часто к омуту ходише.

Тако дни своя сгубише,

Егда дух взираше в даль.

Часто к омуту ходише,

Обретох тоску-печаль.

ПЕВЕЦ СЕТИ (хайку)

Певец Сети есмь.

Что любо, что дорого?

Время перемен.

АКРОВИРША (Христофор)

Христа ты еси всем сердцем возлюбил,

Родных ты еси мест ужас позабыл,

И радость ты еси вечную вкусил,

Святыи Христофоре доброкрасне,

Твоя глава пса всем бе ужасне.

Оле, мудрость твоя богокрасне.

Фавор славяше проповедниче,

Оле, душам нашим целебниче,

Рекох слова, свету наследниче,

Моли Христа Бога о нас!

ЛЕБЕДУШКА (танка)

Подруга красна,

Лебедушка милая,

Тя в сердце пою.

Егда забуду тебе,

Свет дивен не сохраню.

ШИПОК (хайку)

Сон то ли бяше?

Где мы расставахомся,

Шипок процвете.

ВО ВРЕМЕНА ЗЛАТЫЯ (триолет)

Во времена златыя

Аз грусти не видах.

Стихи мои земныя

Во времена златыя,

Весенне озорныя,

Читах в твоих очах.

Во времена златыя

Аз грусти не видах.

ПРОСТИ, ГОСПОДИ (танка)

Беды, мрак, ужас

Обступиша мя люто.

Прости, Господи.

Врагом твоим послужих,

Ныне тя молю, Господи.

МЫ СЕДОХМ НА БРЕГУ (отриолет)

Днепр бежах, и ныне живо,

Мы седохом на брегу.

Оле красно! Оле мило.

Днепр бежах, и ныне живо,

Сколь изящно и учтиво

Поцелуй аз твой краду.

В водах алое светило,

Мы седохом на брегу.

АКРОВИРША

(Золотая Ляо)

Звезды на небе тускневше,

Огнь ея чар их смущаше.

Ласково, нежно светиша

Останок грез небосвода.

Тайна то бе для народа.

Ангельский мир вспоминаше,

Яко незримо играше

Ляо своими хвостами.

Ясно слогаше стихами,

Оле! Преславна певица!

***

Повелеша навсегда оставити,

Позабыти раз и на века,

Не роптати всуе, не лукавити,

Виршей не слогаху чтоб рука.

Враны клятву страшну слыша,

Схорониша, не забыша.

В снах ея аз вижу выну,

Зело скоро видно сгину,

С любовию безумной моей!

НЕО (хайку)

Отраву прия,

Познаше правду страшну,

Слуга есть бесом.