Похититель разбитых сердец - Эля Рин

Воду в душе давали теплую, очереди не было. Да что там: людей вокруг в принципе не было. Мне даже на мгновение показалось, что все эти палатки и дорожки между ними – просто декорация, а актеров еще не завезли, и мы с девочками одни в лагере.

Однако это ощущение развеялось, когда мы пришли в столовую. За столами сидело точно больше десятка человек. Все – уткнувшись в тарелки, совсем не глядя по сторонам и сосредоточенно жуя.

– Наверно, ты будешь с нами, – пробормотала Даша и тут же ухитрилась буквально поймать за локоть пробегающего мимо Федю. – Яна же с нами сидит, да?

– Да-да, – отозвался тот, стряхнул ее руку и унесся прочь.

Мы отправились за дальний стол, сели, и я обнаружила перед собой изящную фарфоровую тарелку и тоненькие столовые приборы, кажется, из серебра. Совсем неуместные для лагеря в лесу. Тут же рядом нарисовался тяжело нагруженный Федя с корзинкой свежеиспеченных душистых слоек и булочек, с куском ледяного сливочного масла, а еще с чайником и кофейником… я подумала было, как он все это ухитряется держать, а потом поняла, что чай с лимоном и медом с утра гораздо интереснее, чем пространные размышления. Пусть даже это важные размышления о не до конца объяснимых вещах.

А через пару минут передо мной опустили тарелку с яичницей, с помидором, зеленью и кусочком горячего черного хлеба, и моя внутренняя материальная сущность окончательно взяла верх над умозрительной. Все согласно пирамиде Маслоу.

Времени на пару слов-объяснений перед занятием у нас, кстати, так и не нашлось. Слишком уж хорош был завтрак.

Нас собрали на большой поляне, в центре которой из земли торчал большой мегалит. Если внимательно его разглядывать, то через несколько секунд начинала противно кружиться голова, поэтому я рассматривала остальных студентов. Еще четыре группы – помимо нашей – в почти одинаковых куртках и шапках. Почти все явно не выспавшиеся, зевающие, с синяками под глазами, ужасно уставшие. Я даже на секунду почувствовала себя неловко: ученики – все, кроме меня – были вымотаны так, как будто их весь предыдущий месяц гоняли хлыстом по полосе препятствий. А потом внутренний голос ехидно шепнул:

«И теперь они убежали далеко вперед, а тебе их догонять. Не сдохнешь?»

У голоса, кстати, были узнаваемые интонации Сида, так что я разозлилась на раз-два. Мало того что ушел, ни здрасте, ни до свидания, так еще и оставил мне свои наиприятнейшие сомнения в моей пригодности к здешней учебе. В чем бы она ни заключалась.

– Доброе утро!

Все дернулись, разом оборачиваясь к центру поляны. Теперь там стоял, небрежно привалившись к камню, блондин в серебристой рубашке с подвернутыми рукавами, в потертых джинсах и модных дымчатых очках. В руках у него был айпад, в одном из ушей – массивная сережка, заметная даже издали. Кеды, длинная челка и бритый затылок довершали образ столичного хипстера, неизвестно, как и зачем возникшего тут, в сибирском лесу.

– Здравствуй, Яна, – он посмотрел мне в лицо и улыбнулся. – Приятно познакомиться. Меня зовут Дэн. Сегодня я дам тебе отдельное задание, но с завтрашнего дня придется включиться в общую работу.

– Хорошо, – я вежливо улыбнулась в ответ. И добавила: – Спасибо.

Слева от меня кто-то хрюкнул, будто сдерживая смех. Я повернула голову и увидела, что низенький парень с веснушками во все лицо смотрит на меня с ужасом, зажав рот. А потом он резко наклонился, и его вырвало.

– Кирилл-Кирилл, – промурлыкал Дэн. – Ну что же вы. Снова не держите себя в руках.

– Я… держу, – прохрипел Кирилл, все еще не разгибаясь. Его поддерживали с двух сторон товарищи, глядя на меня… с сочувствием? ужасом? Да что случилось-то?

Дэн вытащил из кармана рубашки стилус и застрочил что-то на планшете. Потом поднял глаза:

– Сегодня просто. Все, кроме Яны, идите ко Второму столбу. Подойдете с той стороны, где написано «Свобода». Сегодняшнего времени у вас до семи вечера. Сделайте так, чтобы надпись исчезла или поменялась.

– Изначально? – спросила Даша.

Дэн щелкнул пальцами:

– Хороший вопрос. Только потому, что вы его задали, давайте так: в течение пятнадцати лет от написания. Подходит?

– Как будто если мы скажем «не подходит», это что-то изменит, – прошептала Мия.

– Удачи! – Лия махнула мне рукой, и все заспешили прочь. Кроме меня и загадочного Дэна, который почему-то не мерз в одной рубашке на пронизывающем ветру.

Он сунул планшет под мышку, быстро подошел, вращая между пальцами большую монету, а потом без предупреждения кинул мне ее в лицо. Я только успела возмущенно подумать «вот дурак!», почувствовала удар по скуле, моргнула… и очутилась на остановке возле аэропорта.

– Обвинять внешние обстоятельства – это так по-нашему, – насмешливо сказал Дэн, опуская руку, а я вдруг с ужасом поняла, что девушка в двух шагах от нас, которая начала поворачивать голову на его голос, это же… это…

«Обвинять внешние обстоятельства – это так по-нашему», – сказал кто-то, будто прочитав мои мысли. Я открыла было рот, чтобы возразить…

Стоп. Это уже было.

Я смотрела на собственный профиль, совсем близко – только руку протяни и сможешь кончика носа коснуться, – на выбившийся из прически локон, на сгорбленные плечи – сверху как будто лежала бетонная плита. Еще бы, после нескольких часов напрасного ожидания и неопределенности. И знала, что через мгновение я обернусь… и что тогда будет?

Тогда я увидела двух мальчишек, которые смотрели видео на телефоне. Ничего необычного. Если бы мне привиделся собственный двойник или Дэн, я бы точно этого не забыла.

Или…

Я – та «я», из прошлого – начала поворачивать голову.

Фантастические фильмы и книги утверждали, что через мгновение может произойти все что угодно. От коллапса вселенной до расщепления реальности. От обморока у Яны, которая увидела двойника, до аннигиляции меня как личности, если я попаду в дурную временную петлю.

«Беги! – в голос завопила интуиция. – Беги, идиотка!»

Мир как будто замер, сузился до асфальтового «пятачка» на остановке под фонарем, на котором одновременно были я… и я и с которого нужно было срочно исчезнуть. Но как это сделать? Тут в поле зрения проявился Дэн, он стоял чуть в стороне, привалившись к стеклянному боку остановки, и насмешливо на меня смотрел. Как на букашку под микроскопом. Как на белую мышь на столе вивисектора.

Разом нахлынувший ужас был таким сильным, что едва не сбил меня навзничь на асфальт. Ноги стали ватными, руки задрожали, воздух в легких словно замерз и превратился в битое стекло. Захотелось закрыть глаза и просто