Махабхарата. Рамаяна - Автор неизвестен

[Занятия пандавов при дворе Вираты]

Юдхиштхира, чуждый коварства и злости,Играл постоянно с придворными в кости.

И царь и царевич пленились игрою,Играли и ранней и поздней порою,

Сидели, не зная занятья иного,Как птицы, попавшие в сеть птицелова.

Удачлив Юдхиштхира был не однажды,Делил он меж братьями выигрыш каждый.

Остатки еды продавал Бхимасена, —Он их от царя получал неизменно;

Торговлей занялся и Арджуна ловкий:Он стал продавать, со стараньем торговки,

Одежду, ненужную женщинам боле:Всю выручку делит на равные доли, —

Да будет и братьям за службу награда;Прилежный блюститель коровьего стада, —

Давал Сахадева, чтоб жизнь не погасла,Творог, молоко и чудесное масло;

И Накула, как и положено брату,Делил между ними конюшего плату;

Скрывая свое настоящее имя,Ухаживала Драупади за ними;

Так жили они, помогая друг другуИ тайно свою охраняя супругу.

Треть года прошла. Пожелав веселиться,В честь Брахмы устроила праздник столица.

Борцы появились, могучие телом.Сверкала решимость в их облике смелом.

Бесстрашьем и силой помериться рады,Они от царя получали награды.

Сильнейший соперников вызвал на поле,Но все устрашились его поневоле.

Вирата бороться велел Бхимасене.Направился тот неохотно к арене.

С такой беззаботностью двигался повар,Что сразу раздался восторженный говор!

Схватил он противника, сильный, отважный,Как демона засухи — бог многовлажный.[36]

Подобно слонам, чья блистательна зрелость,Бойцы проявили горячую смелость.

Вдруг поднял врага своего Бхимасена.Как тигр заглушает слона дерзновенно,

Он голос борца заглушил своим кличем,Он всех поразил удальством и обличьем,

Сто раз покрутил храбреца над собоюИ наземь швырнул его вниз головою.

Над мощным борцом, прославляемым всюду,Победа казалась подобною чуду!

Вирата возвысил наградой Баллаву, —Пришлась ему повара удаль по нраву.

А тот, поражая врагов на арене,Обрел от властителя много дарений.

Когда всех борцов он в стране обесславилБаллаву бороться Вирата заставил

То с грозными львами, то с тигром пустыни, —И тот их на женской сражал половине.

Был взыскан и Арджуна царскою ласкойЗа то, что он радовал пеньем и пляской;

Был также доволен конюшим Вирата —У Накулы лошади мчались крылато;

Была от царя Сахадеве наградаЗа то, что коровье умножилось стадо;

Так братья, скрывая свой облик до срока,Служили Вирате-царю без порока.

[Военачальник Ки́чака Сутапу́тра оскорбляет жену пандавов]

Прошло десять месяцев службы примерной.Была Драупади рабынею верной.

Царевна, достойная тысяч служанок,До ночи трудилась теперь спозаранок.

Узрел ее Кичака — войска ВиратыНачальник могучий и зоркий вожатый:

На женской блистала она половине,Подобная лотосоокой богине.

Он, бога любви пораженный стрелою,Предстал пред сестрой, пред Судешной, с хвалою:

«Скажи мне, сестра: появилась откудаСлужанка твоя — дивноглазое чудо?

Схожу я с ума, красотой изумленный,Как будто вином молодым опьяненный.

Готов я, как раб, подчиняться приказамКрасавицы, властно смутившей мой разум.

Я жизнь обрету, покорясь ее власти,Иначе умру от сжигающей страсти.

В мой дом изобильный, богатый, радушный,Где есть колесницы, слоны и конюшни,

Ковры и каменья, рабыни и слуги,Пускай она вступит по праву супруги!»

Затем к Драупади, служанке-царице,Пришел, — так шакал приближается к львице, —

Со льстивою речью: «Поверь, ты прекрасна, —Зачем же должна ты поблекнуть напрасно?

Хотя, как цветок, ты достигла расцвета,Гирлянда цветов на тебя не надета.

Всех жен моих старых возьми ты в рабыни, —Да стану рабом твоим верным отныне!»

Ему Драупади сказала в то утро:«Зачем ты стремишься ко мне, Сутапутра, —

Такой неприглядной и низкой по касте?Зачем от запретной трепещешь ты страсти?

Тебе — не жена я, люблю я другого,И в этой любви — честной жизни основа.

Чужую жену возжелать — преступленье:Позор обретешь и впадешь в ослепленье.

Меня охраняют мужья-полубоги.Гандхарвы злопамятны, мстительны, строги.

Их грозная ревность тебя уничтожит,Погибнешь — безумцу никто не поможет!

Стоишь, как дитя, у реки, и на правыйТы с левого берега ждешь переправы, —

Пойми, неразумный: и за океаном,И в недрах земли, и на небе туманном, —

Нигде, ни в каком ты не скроешься месте,От их не спасешься карающей мести.

Желая меня, ты подобен мужчине,Что, вдруг заболев, устремился к кончине.

Чтоб месяц схватить, словно глупый ребенок,Ты высунул руку свою из пеленок!»

Отвергнутый, снова к Судешне пришел он,Сказал: «Я желаньем пылающим полон.

Чтоб я не погиб, помоги мне, царица,С прекрасной служанкою соединиться».

Судешна ответила, брата жалея,А также о собственной пользе радея:

«Ты в доме своем прикажи в преизбыткеГотовить и вкусную снедь и напитки.

Пришлю Драупади, и ты без помехиСклони ее лестью к любовной утехе».

Воитель, в свои возвратившись покои,Питье приказал приготовить хмельное,

Зарезать баранов и коз в изобилье, —Его повара преискусными были.

Узнав, что исполнил он дело успешно,Сказала красивой служанке Судешна:

«Питье принеси мне от Кичаки. Стражду,Хочу поскорей утолить свою жажду».

А та: «Не пойду. Ты ведь знаешь, царица,К чему он, порочный и подлый, стремится.

Распутною в доме твоем я не стану,Законным мужьям изменяющей спьяну.

Ты вспомни, внимающая славословьям,С каким я к тебе нанималась условьем.

Нет, к Кичаке я не пойду. В исступленьеОн мне, одурев, нанесет оскорбленье.

Есть много рабынь у тебя, о благая,Скажи, пусть пойдет к сластолюбцу другая».

Судешна: «Поскольку ты послана мною,Ступай к нему в дом со спокойной душою».

Сказала и кубок дала ей из злата.Пошла Драупади, волненьем объята.

Решила: «Пойду, ибо верность-охрана:Мужьям пятерым я верна постоянно».

И Солнцу — светящему Сурье — взмолилась,И Сурья послал слабой женщине милость:

Он ра́кшаса[37] дал ей, — да станет ей стражем,Незримой преградою проискам вражьим!

Увидев красавицу, тонкую в стане,Подобную робкой, испуганной лани,

Был Кичака счастлив, — бесстыжий, лукавый, —Как лодку увидевший у переправы.

Сказал: «Госпожа и владычица счастья!И шкуры степных антилоп, и запястья,

И серьги получишь ты, и ожерелья,А также вино для любви и веселья!

Ты вместе со мною взойди госпожоюНа ложе, что устлано пышной парчою».

А та: «Утолить свою жажду желая,Царица велит, чтоб напиток взяла я».

А Кичака: «Так по тебе я тоскую!К царице отправлю служанку другую».

Он обнял ее, но она, вырываясь,Толкнула бесчестного, намереваясь

Найти у Юдхиштхиры-мужа спасенье.Но только собранья достигла в смятенье,

За косу схватил ее Кичака дикий,Ударил ногой на глазах у владыки.

Но ракшас, — ей данная Солнцем охрана, —Как вихрь, повалил сластолюбца нежданно,

И тот без сознанья упал, опозорен,Свалился, как ствол, что подрублен под корень.

Пред взором Юдхиштхиры и БхимасеныУдарил красавицу воин презренный,

И жаждал Бхима, разъяренный, расплаты, —Хотел он убить полководца Вираты,

Но в страхе, что узнаны будут скитальцы,Юдхиштхира пальцами сжал его пальцы.

Тогда, на супругов подавленных глядя,Сказала Вирате, в слезах, Драупади,

Мужьям предана и душой справедлива, —Казалось, что оком сжигал ее Шива:

«Жену храбрецов, перед кем супостатыДрожат, — он ударил ногою, проклятый!

Жену повелителей, правящих мудро, —Ногою ударил меня Сутапутра!

Жену гордецов с тетивою тугою, —Ударил меня Сутапутра ногою!

Жену благородных и чистых, как утро, —Ударил ногою меня Сутапутра!

Жену ратоборцев, опасных вселенной,Ударил ногой Сутапутра презренный!

Но где же отныне для слабых защита?Где витязей гордая удаль сокрыта?

Мужчины они, может быть, только с виду,Коль женщины терпят позор и обиду!

Где ярость сердец правосудных и гневных, —Иль, может быть, каждый бессилен, как евнух?

Где видано, чтоб оставались спокойныМужья, если бьет их жену недостойный?

Как терпит Вирата бесчестье такое, —Чтоб мне наносили, безвинной, побои?

О царь, не как царь ты ведешь себя ныне,В стране у тебя правды нет и в помине,

Такого, как Кичака, в доме взлелеяв,Как видно, ты ценишь одних лишь злодеев.

Ни ты, и ни Кичака, и ни вельможиТвои — на достойных судей не похожи!

О царь, справедливым ты станешь едва ли,Стерпев, чтоб меня при тебе избивали.

Так пусть Сутапутры поступок позорныйОсудит и каждый судья, и придворный!»

Вирата: «Не зная причин вашей ссоры,Свершу ли я суд справедливый и скорый?»

Но поняли знатные слуги Вираты,Что в Кичаке — дело, что он — виноватый.

Сказали придворные о Драупади:«Подобна, прекрасная, высшей награде

Тому, кто женат на такой длинноокой,Пленительной телом и мыслью высокой».

Юдхиштхира по́том покрылся: «Уйди тыК царице, — жене приказал он, сердитый, —

Ведь витязей жены, шагая сквозь беды,Совместно с мужьями достигнут победы.

Я мыслю: не время теперь для волненья.Мужья твои, видно, такого же мненья, —

Недаром, не гневаясь и не печалясь,Гандхарвы на помощь к тебе не примчались.

Не знаешь ты времени гнева и злости,Мешаешь ты людям, играющим в кости,

Вбежала сюда, как плясунья-певица, —Ступай же, гандхарвов сердить не годится».

В ответ — Драупади: «Бессилье их зная,Мужьям своим все ж пребываю верна я.

Так слабы они, что страшат их злодеи,А старший, — он в кости игрок, — всех слабее!»

В покои Судешны пошла со слезами,С рыданьем, с распущенными волосами,

Как месяц, пробивший тяжелые тучи,Сверкал ее лик многогневный и жгучий.

Судешна: «Зачем ты приходишь, рыдая?Скажи, кто ударил тебя, дорогая?

Кто будет сегодня наказан сурово?Поведай, о лотосоглазая, слово!»

А та: «На глазах у вельмож и ВиратыУдарил меня Сутапутра проклятый».

«Велю, если хочешь ты, прелюбодеяУбить!» — отвечала Судешна, краснея.

Служанка: «Другие найдутся для мести.Сегодня умрет совершивший бесчестье!»

[Драупади просит Бхимасену отомстить за нее]