Простой советский спасатель 2 - Дмитрий Буров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В школе, помнится, вставали, когда учитель входил. Сейчас эта традиция отмирает, разве что в сельских школах по-прежнему здороваются со всеми. Пару лет назад оказался по делам в Должанке в местной школе. Удивился по самое не хочу: шел по коридору, а со всех сторон сплошное «здравствуйте», от первоклассника до старшака-выпускника. Словно в детстве своем школьном побывал. В городских мимо пробегут, толкнут и не остановятся, чтобы извиниться. Да и в поселках поближе к городу уже не то, больше хамства, наглости, демонстрации своей глупости, которую считают взрослостью и крутостью. Ну да бог с ними.
— Вас звать-величать как? А то про меня узнали, а я от большого ума забыл Вашим именем поинтересоваться, — прикинулся я простачком.
— Дык Федор Васильевич я, по-простому Васильич, хошь дедом Федором зови, — представился сосед.
— Очень приятно, — я кивнул дедку и снова уставился в окно.
Любопытство и желание разговорить Федора Васильевича царапало когтем, но общаться не хотелось так же сильно, как и спать. Да и такие, как Васильич, если их пытать и тормошить вопросами, обычно уходят в несознанку, цену себе набивают, подогревают интерес. А вот если промолчать, тогда дедушка сам пойдет в атаку, не выдержит. Как говорится: сам все у тебя спросить и сам же все тебе расскажет.
Какое-то время я напряженно ждал, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы не пропустить начало беседы. Но дед Федор оказался кремень, а может и вовсе уснул. Я осторожно сполз с подоконника, забрал подушку и отправился в кровать.
В полумраке сложно разглядеть, спит сосед или притворяется. Но сдается мне, что дедушка хорошо умеет играть в эту игру, знатный, видать рыбак, умеет и рыбку подсечь и выловить так, чтобы с крючка не сорвалась. Я-то теперь уж точно не сорвусь. Если утром сам не начнет разговор, придется брать быка за рога и устраивать допрос. Неспроста он спросил имя и фамилию, неспроста отчество отцовское уточнил.
Как ни странно, головная боль прошла, разве что рана на затылке немного ныла. Умостившись на бок лицом к деду, чтобы не переворачиваться лишний раз, вдруг-таки заговорит, я прикрыл глаза, приготовился не спать, и моментально провалился в сон. На этот раз, к моему полному удовольствию, спал я без задних ног и странных сновидений.
Утренняя побудка в больнице то еще радостное событие. Никогда не понимал, почему больных нужно будить в шесть утра, чтобы померить температуру, дать таблетки и сделать укол. Почему нельзя это сделать в семь, а лучше в восемь? Медицинские процедуры занимают от силы пять минут. До завтрака далеко, до обхода — чертова туча времени, в чем тайный смысл таких изощренных издевательств над пациентами?
Лежишь потом в кровати — дурак дураком — глаза в потолок таращишь, а уснуть больше не можешь. А только начнешь присыпать, тебя снова будят: уборщица, гремя своим добром, прибыла наводить порядки. То тапки ей твои мешают, то кровати не так стоят, то тумбочки не так повернуты. Короче, жуть.
Я встал, пошуршал в сумке, которую притащил Женька, достал мыльно-рыльное прихватил полотенце и отправился в туалет. В коридоре тихо шуршали дежурные медсестры, готовясь к пересменке. Мигала лампочка, взбрыкивали два старых пузатых холодильника в разных концах длинного мрачного прохода. Ненавижу больницы. Даже современные вызывают во мне неприятие. Витает в них какой-то дух безысходности что ли. В таких местах всегда подспудно в голове сидит вопрос: а что если, а вдруг…
А еще этот жуткий запах: смесь хлорки, которую добавляют в воду, когда моют полы, мокрых тряпок, медицинских препаратов, прокисшей капусты и выворачивающий душу аромат немытых старческих тел.
Стараясь не сильно топать, я двинулся в сторону санитарного узла. Облупленные стены, покрашенные в сто первый раз синей краской, напоминали мне нашу городскую поликлинику до ремонта. Каждый раз, когда необходимость вынуждала посещать это заведение, мне казалось, что вот еще минута-другая, и из-за поворота выбредут зомби со своим натужным «а-а-а-а-а-а», задранными руками, выпученными глазами и скособоченными ногами.
Никогда не понимал, почему секунду назад погибший товарищ, воскресая в облике живого трупа, сразу начинал подволакивать ноги, истекать какой-то непонятной слизью, терять части тела. Он что, за пару минут до такой степени успел разложиться? Бред.
Вот и теперь, шагая по больничному коридору, я невольно ожидал нападения. Случалось и такое в нашей практике спасателей. Люди в момент истерики, опасности, когда адреналин и страх зашкаливают, очень часто ведут себя неадекватно, при этом могут вредить и себе, и тем, кто пришел на помощь.
Из полуоткрытых дверей раздавалась какофония звуков: храп, стоны, сопения, бормотания, недовольное ворчание на медсестер. Меняется мир, но не меняется картина жизни в маленьких провинциальных городках. Хотя сейчас, когда энергичный молодой главный врач возглавил энскую медицину, тяжелые неповоротливые жернова государственной организации чуть-чуть сдвинулись с места.
Думаю, наш главняк единственный медик в стране, который напрямую общается с пациентами в телеграме и прочих разных социальных сетях. Отвечает, помогает, подсказывает. Неплохой мужик, но нашим людям никогда не угодишь. Всегда найдутся те, кому всё и всегда плохо, розы на клумбах плохо пахнут, аист у роддома не с таким клювом, тротуарная плитка не того цвета. Поколения разные, а поведение… видать с генами передается по наследству.
Больничный санузел в принципе зрелище не для слабонервных. Реальность местного туалета превзошла все мои смелые ожидания. Отчего-то всегда в этом помещение круглогодичный ледник. Может потому что стены и потолок выложены плиткой? Запах, холод, ржавый бачок с веревочкой для слива, почему-то тоже покрашенной в синий цвет вместе с утяжелителем на конце. Потемневшее зеркало, пожелтевшая раковина. Добро пожаловать в советскую действительность.
На обратном пути встретил недовольную уборщицу с неизменным: «Ходют тут всякие, а я потом полы мой!» Честно говоря, в свете последнего сна я решил себя даже ущипнуть на всякий случай, может и правда — сплю?
Медсестричка, которая вышла из палаты аккурат в тот момент, когда я от души себя щипал, оторопела, потом строгим голосом поинтересовалась: «Больной, с Вами все в порядке?» Подтвердив, что со мной все отлично и уточнив, когда будет обход, я нырнул в палату, потирая руку. Хорошо на мне синяков практически не бывает.
Сосед сопел и покряхтывал, я тихо скользнул к кровати и прилег. Голова
