Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

Он все так же возвышался вдалеке.

Он все так же манил.

И по-прежнему был недосягаем.

— Ларс, да проснись ты в конце концов. Сколько тебя можно будить!..

Я открыл глаза и увидел Крысобоя, склонившегося надо мной.

— Это так приятно: лицезреть каждое утро твою рожу!.. — огрызнулся я, поднимаясь с водяного матраса.

— Ты еще и хамишь, — обозлился Марк.

— Лучше расскажи, куда ты Гвинплея дел? — вступила в разговор Музыкантская.

— Что значит дел? — возмутился я. — Я его прикончил у шлюза. Там и оставил.

— У шлюза его не было, — сказала Рената. — На полу лужа крови. А тела нет.

Честно говоря, я не был поражен. Но в душе зашевелилось недовольство:

— Клинча спрашивали?

— Они не убирали тела.

И что из этого могло следовать? Что Гвинплей Плант жив? Вполне возможно. Я бы даже сказал, вероятнее всего. Конечно, он мог дотянуться до шлюзовой камеры и вывалиться на дно, да там и подохнуть в зарослях водорослей, но что-то мне мало верилось в подобное. Вероятнее всего, Гвинплей Плант остался жить. А значит, нужно торопиться на базу, пока ее не достиг Плант.

— Надо возвращаться, — изрек я.

— Мы уже позаботились об этом, — отозвалась Рената. — Или ты думаешь, что ты один такой умный?

— Клинч выделил нам трех прульхов, — сообщил Марк.

— Кого выделил? — не понял я.

Вот уж точно — прульхи какие-то появились.

— Прульхов. Да это животные их. Транспорт подводный. Они еще огнем шмаляют, — пояснил Крысобой. — Ну, на скатов похожи.

— Долго я спал?

— Часа три. Как со дна вернулся, так и завалился.

— Значит, у Планта три часа форы.

— Только на прульхах куда быстрее получится, чем на своих двоих, — заметил Крысобой.

— Это точно.

Приготовления в обратный путь уложились в пять минут. Мы прибыли налегке и отбывали, не отягченные лишним весом. Разве что новыми проблемами, но они не имели физического веса.

Прульхи дожидались нас на дне. Вокруг них порхали сотни аборигенов, словно бабочки над пасекой, но животные невозмутимо жевали водоросли и мало обращали внимание на хаос, что творился вокруг.

Аборигены провожали нас.

Клинч спустился вместе с нами из города и, не проронив ни слова, точно дал обет молчания, приблизился к прульхам.

«Клинч», — позвал я мысленно, и он наконец откликнулся:

«Я слышу тебя».

«Как мы на этих пру… как мы на них поедем, если мы даже управляться не…»

«Я понял тебя. С вами поедут трое всадников. Они довезут вас».

«И ты?»

«Нет. Я останусь здесь».

«Прощай, Клинч. Наверное, мы больше не увидимся».

Я чувствовал, что это именно так.

«Мы не увидимся больше! Прощай! И помни, ты сам в силе выбрать себе путь!»

Я не понял, что он хотел мне этим сказать, но на всякий случай запомнил мыслеобраз — переплетение дорог и развилка, на которой я стою. Одна из дорог заасфальтирована и оборудована забегаловками по трассе, туалетами, заправками, а оставшиеся дороги больше походили на тропы, проложенные сквозь дремучий хвойный лес. И я чувствую, что идти мне нужно именно по шоссейной трассе, где, может быть, мне удастся разжиться авто, но я также знаю, что в силах ступить и на тропу, которая уведет меня в неизвестность, но эта тропа будет чище и правильнее, чем прямая автострада.

Мы забрались на прульхов и сели позади возничих.

Я уцепился за складку на толстой кожаной спине прульха, и вовремя. Прульх резко взмыл вверх и, сделав круг над городом аборигенов, втянулся в каменный туннель, который вел прочь из Скрытой Долины.

Я никогда не катался на драконах, но думаю, что если бы мне довелось оседлать крылатое чудовище и полетать на нем, то этот полет мало бы чем отличался от скоростной гонки на прульхе. Я чувствовал лишь скорость да жесткую поверхность спины прульха под задом, на котором к концу путешествия натер изрядную кровавую мозоль.

Прульхи опустились на дно возле нашего гнездовья и смирно склонили головы, позволяя нам соскользнуть с них. Первые мои шаги по дну после столь стремительного путешествия напоминали походку больного после проктологического осмотра.

Я старался не рассмеяться, наблюдая, как ходят Крысобой и Музыкантская. Они тоже еле сдерживались.

«Прощайте», — послал я мысль аборигенам, и они, ответив мне, подняли прульхов и пустились в обратный путь.

Почему-то мне казалось, что нам больше не суждено увидеться ни с ними, ни с Клинчем, ни с мозгом, который после нападения Гвинплея Планта отказался встретиться с нами, то ли за жизнь свою опасался, то ли обиделся, хотя каждая составляющая его часть вступала с нами в общение.

Размяв ноги и задницы, мы вознеслись к шлюзовой камере и прошли в гнездовье.

Первое, что бросилось мне в глаза, это картина полного хаоса и запустения. Такое ощущение, что в капсулах прошли бои местного значения. Не сняв защитный костюм, я вытащил пистолет и приготовился к бою, дожидаясь, пока Крысобой и Музыкантская войдут внутрь.

— Твою мать!.. Что они тут натворили? — изумился Крысобой.

— Это ты у них спросишь, если будет у кого спросить, — ответил я.

Я двинулся первым. Я чувствовал, что гнездовье еще обитаемо. Кто-то скрывался внутри. И этот кто-то безумен и очень опасен. Он упоен желанием убивать.

— Похоже, мы все-таки опоздали, — сказал Крысобой.

Прозрачная пленка стены была обильно замазана красной засохшей жидкостью, похожей на кровь.

На первое тело я наткнулся за два поворота до совещательной капсулы. Китаец гигантского роста скрючился в позе эмбриона в углу возле стены. Я увидел три характерные раны в спине. Кто-то три раза саданул его ножом.

Зная стандартный арсенал, выданный участникам шоу, я мог предположить, что нож был позаимствован оттуда.

Китаец был каменным. Убили его давно, но разложение еще не наступило.

— Вряд ли это Гвинплей, — заметил я, поднимаясь от тела.

— Почему ты так думаешь? — спросил Крысобой шепотом.

За меня ответила Музыкантская, также внимательно осмотревшая китайца.

— У него наступило трупное окоченение. Стало быть, часов двадцать должно было пройти. Гвинплей просто не мог успеть.

— Кто же тогда? — вопросил Крысобой.

— Настоящий убийца Бессмертных и Клоковой, — ответил я. — А не тот, кого нам подсунули.

— Что значит, подсунули? — возмутился Марк. — Толстяк сам начал в нас палить. Значит, виноват был.

— Был, — неожиданно для Крысобоя согласился я. — Но не в убийстве, а в помыслах.

— В каких таких помыслах?

— Он провез амберский яд в гнездовье. Он, видимо, намеревался им воспользоваться, но не успел. Кто-то выкрал яд и применил. Поверили бы мы толстяку? Вряд ли. Поэтому он распсиховался и попытался смыться. Такая вот тема.

— И кто же убийца? — спросил Крысобой.

Но ответил не я, а автоматный выстрел, который пробил Марку плечо.

Я рухнул на пол, заметив, как одновременно падает рядом Музыкантская и валится Крысобой.

— Ссссууукккиии!!! — зашипел он, сдавливая рану. Но зашипел не от боли, а от ярости.

Я попытался поднять голову и посмотреть, кто стреляет, но стоило мне шевельнуться, как в прозрачной стене образовались две дырки. Струйки выплеснулись на Крысобоя. А пулевые отверстия не пожелали затягиваться. Не та технология.

— Кучно бьет, — оценила Музыкантская.

Она лежала за телом китайца и могла безопасно анализировать обстановку.

— Прикрой меня, — попросил я.

Дважды повторять не пришлось. Музыкантская начала палить из пистолета, а я, подскочив, в два прыжка преодолел расстояние до противника, который укрылся в совещательной капсуле. Из нее простреливались все проходы. Но при моем приближении противник поспешно ретировался в коридор и скрылся.

Совещательная капсула выглядела так, словно через нее прошли полчища инопланетян. Перевернутые диваны, изрешеченные пулями. Два трупа. Крис Холмс с ножом во лбу, вогнанным по самую рукоятку. И восемнадцатилетний прыщавый мальчишка с печальными мертвыми глазами.

— Позволь мне, — попросила Музыкантская. — Я догоню.

И, не дождавшись моего ответа, устремилась за убийцей. Я знал, что у нее получится и в помощи Рената не нуждается. И я не ошибся. Через минуту где-то в отдалении зазвучали переругивающиеся выстрелы.

Крысобой опустился на пол возле дивана и рассмеялся.

— Обозлилась Рената.

— Из-за тебя? — спросил я.

— Не только.

— Что у тебя с ней? — поинтересовался я.

— Да практически ничего. Когда-то мы были близки. Сейчас, когда встретились на Фаргале, сначала чего-то вспыхнуло, но сразу же затухло. Мы как брат и сестра.

— А раньше? — расспрашивал я.

— Раньше… — Крысобой мечтательно закатил глаза. — Раньше мы… Понимаешь, мы были близки, но случилось так, что я должен был выбрать между ней и охотой. Я выбрал охоту. Мы расстались. Через некоторое время встретились. Я узнал, что она пошла по моим стопам. Но не знал, что Рената сильно обиделась. Она отомстила. И я сел.