Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

Над совещательной капсулой кружился скат, оседланный любопытным аборигеном, что необычайно пугало народ. Только лишь Крис Холмс сохранял спокойствие. Остальные встревоженно озирались, боясь нападения со стороны, и через каждую минуту задирали головы к потолку, проверяя, на месте ли скат, не убрался ли он восвояси. Но что самое странное, люди вели себя так, будто они онемели. Никто не раскрывал рта и не перешептывался с соседом. Хранили молчание, как какую-то святыню.

— Чего он там прилип? — шепотом спросил у меня Крысобой, имея в виду аборигена.

— А кто его знает? — ответил я вопросом на вопрос. — Может, любопытство пробрало.

Мы застыли посередине совещательной капсулы, как монументы надзирателям, но на нас никто не обратил внимания. Собравшиеся участники шоу были увлечены цирковыми кульбитами ската над крышей нашего дома.

— Внимание. Внимание, господа! — рявкнул я.

Люди повыпадали из верчения на одном месте в поисках удачной позы для созерцания потолка и уставились на меня. Краем глаза я заметил, как Гвинплей Плант обогнул комнату по стене и встал между креслами Криса Холмса и безымянного толстопузого хохотуна.

— Нас опять преследуют. Аборигены готовятся к нападению, — заявила Марианна Иванихина.

— Никто нас не преследует и преследовать не собирается. С аборигенами мы заключили мир, — сообщил я.

Эффект, который мои слова произвели на присутствующих, был равен взрыву плазменной бомбы посреди задыхающегося от людей мегаполиса.

— Аборигены в сущности своей мирный народ… — продолжал я.

— Точно. Мирный, как ни странно. Чужие и мирные к тому же, — пропел Гвинплей Плант.

Я, не обращая внимания на его замечание, продолжил:

— Они не собирались воевать с нами. Они испугались нашего присутствия. Теперь, когда все претензии объяснены и урегулированы, нападения с их стороны можно не ожидать.

Крис Холмс закинул ногу на ногу и процедил сквозь плотно сомкнутые зубы:

— Ну, хоть одна положительная новость.

— Мало этого…

Народ уже поуспокоился, поверив, что больше нападений Чужих не предвидится.

— …туземцы пригласили нас в гости, и завтра поутру мы отправимся в их город.

— Простите, а как же Бессмертные, которых кто-то убил, и, по вашим словам, убийца находится среди нас? — спросила Марианна Иванихина.

— Я и сейчас продолжаю это утверждать, — спокойно подтвердил я. — Мало этого, могу сообщить, что Инну Клокову также убили.

— Ну, ни хрена себе заявочки!!! — взвилась Илла Сливович. — И кто же, по-вашему, каргу старую пришиб?!

— А это мы сейчас и выясним, — пообещал я. — Нам стало известно, что человек, который совершил последнее убийство…

— А как, простите, была убита Клокова? — прервала мою обличительную речь Марианна Иванихина.

— Отравлена, — ответила за меня Музыкантская.

— Так вот… — Я возвратился к тому, о чем говорил: — Нам стало известно, что убийца последнее время бывал на Амбере, или сам с этой планеты, либо имеет какие-то контакты с этой планетой…

— И что нам это дает?! — насмешливым тоном вопросила Сливович.

— Да в принципе…

И меня опять прервали.

— Похоже, я понимаю, куда вы клоните, господа сыщики-любители, — подал голос Крис Холмс. — Да, я гражданин Амбера. И если вы на этом основании намерены меня упечь за решетку, то у вас ничего не получится. То, что я гражданин Амбера, ни о чем не говорит.

— Кроме того, что Клокова была отравлена ядом, который добывается и продается только на Амбере, — вставил реплику Крысобой.

— Все равно. Это ничего не доказывает, — упорствовал Крис Холмс.

— Конечно, ничего, — неожиданно согласился с ним Гвинплей Плант. — Тем более, на вас подозрения никак не падали. Вы не особо-то и скрывали свое амберское гражданство в отличие от…

Договорить Гвинплей Плант не успел. Безымянный толстопуз-хохотун с неожиданным проворством оттолкнул кресло, сшибая Планта с ног, и ринулся к выходу из капсулы. Но уйти я ему не дал. Ухватив его за плечи, я отшвырнул пухлое тело от себя под ноги Крису Холмсу. Хохотун не растерялся, откатился от Холмса и выдернул откуда-то из складок одежды на брюхе маленький игломет. Я не успел и шелохнуться, как тремя выстрелами Крысобой прикончил буяна-убийцу.

— Ну вот, одной мразью меньше стало, — сказал Марк, пряча пистолет.

— А почему он? — спросил Планта ошеломленный Крис Холмс, кивнув в сторону бездыханного тела, залившего кровью пол.

— Когда мы тут обустраивались в первый день, я случайно заглянул в его комнату и заметил веши с амберскими ярлыками, что свидетельствовало о том, что они куплены на Амбере. Только свое амберское происхождение ты не скрывал, а этот… отрицал, что он бывал когда-либо на Амбере. Я как-то прямо у него и спросил.

Плант замолчал.

— И что, теперь еще один трупешник здесь будет валяться?! — возникла из тишины Сливович. — Где я отдыхать буду от ваших скучных рож?!

— Да, прибраться бы здесь надо, — согласился Крысобой.

— Мы справимся с этим, — пообещал Плант.

— Тогда мы поплыли к себе, — заявил я. — Раз опасности внутри нет.

— Ага. Поплыли, — скептически хмыкнул Марк. — Только туннель-то эти русалкозавры разрушили…

— Придется по верху идти, — ответил я. — Плант, не забудь, завтра поутру у нас ожидаются гости.

И я в сопровождении Музыкантской и Крысобоя покинул совещательную капсулу.

Всю дорогу до нашего обиталища я размышлял. Все как-то логично складывалось: и слова Гвинплея, и поведение покойного толстопуза. Все вроде бы укладывалось в схему, но схема эта была какой-то размытой, нечеткой. Стоило добавить резкости и пристальнее приглядеться, картинка рассыпалась. Что-то не вязалось. Что-то не склеивалось. Оставалось жалеть, что Крысобой предпочел прикончить сукина сына, а не отстрелить ему руку. С отстреленной рукой его хоть допрашивать можно было, а так, что у мертвеца спросишь…

Глава пятая

Ничего нет более жалкого и более великолепного, чем человек.

Как только мы собрались вместе, из-за скалы появился Клинч. Гвинплей Плант заметно нервничал. Я понимал его волнение. Так не любить Чужих и самому сунуться в пасть зверю. Сумасшествие полное.

Клинч подплыл к нам, сделал вираж над нашими головами, и, не произнося ни слова, устремился прочь, приветливо помахивая ластами.

— По-моему, он нас за собой зовет, — предположил я.

И мы последовали за дипломатичным русалкозавром.

Несмотря на то что, как мне показалось, неожиданностей, а уж тем более нападений от аборигенов ожидать не стоило, мы вооружились. Конечно, не как на войну, но по пистолету в кобуре у пояса и лазерному резаку на запястье мы взяли.

Так.

На всякий случай.

Кто знает, что может случиться в подводном мире. А подстраховаться не мешает.

Мы плыли молча. Следовали за извивающейся спиной Клинча, который двигался как морская змея и увлекал нас все дальше и дальше на глубину. За колышущимися в спокойной воде волосами водорослей, расстелившихся на огромном плато у подножия вулкана, открылся обрыв, уводящий на дно. Мы спускались долго. Я потерял счет времени. Я больше не видел солнца у поверхности воды.

Я размышлял о том, как глубоко мы успели спуститься, и если очень глубоко, то не появится ли у нас потом кессонная болезнь. Эта мысль постоянно витала в моем сознании и была настолько сильной, что ее нервное колебание уловил Клинч и откликнулся.

«Не бойся. Болезни не может быть. Никакой».

«Ты знаешь, что такое кессонная болезнь?»

«Нет. Но ты не бойся. Все будет хорошо».

«Я и не боюсь».

Мы еще долго переговаривались с Клинчем, скрашивая мыслеобразами изнурительно длительное путешествие к поселению аборигенов. Ни Крысобой, ни Музыкантская, ни Плант не подавали вида, что они устали и им надоела дорога. Они молча плыли рядом и смотрели лишь вперед. Но им было сложнее. Они не могли общаться с Клинчем.

Мы проплывали над коралловыми горами и джунглями. Мы тенями скользили по подводному небу, уподобившись птицам. Дважды на нас нападали жирные существа, похожие на акул, только неимоверно длинные и проворные, и оба раза Клинч отбивался хлыстом, высекавшим искры со шкур хищников. Хлыст болтался у Клинча на поясе, и изначально я принял его за часть тела, какую-то щупальцу.

Близость к финалу нашего путешествия я ощутил сразу. Я прочитал «дом» в резких радостных движениях Клинча, который завинтился спиралью в джунгли, призывая нас за собой. Мы последовали. Я первый, как испытатель, пронзил ветви водорослей, которые заплетали вход, скрывая его от посторонних глаз-щупалец. За переплетением водорослей открывался длинный узкий туннель, созданный искусственно в гранитном теле горы.