Отёсовцы - Василий Игнатьевич Валов

пойти в штаб. Ивана Николаевича намеренно не разбудили земляки.

— Пускай отдыхает, — сказал Бастрыков, — одни пойдем.

— Без него, понятно, свободнее, — сказал Трофим.

Мельник Перов проводил гостей за ворота.

— Валите прямо тут по улице, — сказал он, — там направо и будет штаб… в крестовике.

Заложники торопливо пошагали по дороге.

— Да там у штаба-то часовой! — крикнул им вдогон Перов.

Улица еще пустовала. Кое-где только показывались хозяйки с подойниками. Видать, стадо недавно ушло на выгон.

Бастрыков шел, чуть опережая земляков, и оглядывал по сторонам дома мало-песчанковцев.

— Сплошь, видать, новоселы. Еще не обстроились как след, — говорил он.

— Года за два тут до германской понаехали они, — сказал Трофим.

Близясь к штабу, Трофим вспомнил:

— Наш-то пострел, попутчик Олешка… знать, разыскал родителя, коли не пришел к нам…

— Какой там родитель! — махнул рукой Петряков. — Взбрело на ум парню — и возмечтал…

— Ноне все может быть, — сказал Бастрыков, — человека отпоют, панихиду отслужат по нем, а он жив-здоровехонек.

— Малыши, они не врут, — сказал и Карпей, — я думаю, не иначе, как самого Отесова сын парень-то.

— Да, видать, не простой, — согласился и Бастрыков.

Дошли ардашевцы до штаба безо всяких расспросов. С разгону сунулись было на крыльцо крестовика, но часовой загородил им дорогу.

— Приему нет, — сказал он, — экстренно заседают.

— Вот те на! — попятился Трофим.

Иван Бастрыков вплотную подошел к часовому.

— У меня пропуск, — сказал он твердо.

Земляки недоуменно уставились на Бастрыкова. Иван Бастрыков осторожно вытянул из-за голенища пакет. Пакет был прошит нитками, и концы ниток припечатаны сургучными расплющинами.

— Отесову, лично в руки, — сказал Бастрыков.

Часовой долго рассматривал пакет.

— Все равно не пропущу, — сказал потом, — после отдашь. А сейчас просто никого нельзя пускать… Сам понимаешь: экстренно заседают. — Часовой сощурясь глянул на солнышко.

— Небось уж скоро и кончат… Обождите вон. Посидите на бревнах, что ли.

— Можно обождать, — согласился Бастрыков и зашагал к забору.

Молча пошли за ним и остальные заложники.

Сидели на бревнах продолжительно, потом Маврин сказал, как жалобу на Бастрыкова:

— Ноне ведь не знаешь, где и за сколько продадут тебя.

Бастрыков круто повернулся к Трофиму:

— Ты это об чем, дядя Трофим?

Трофим молчал.

— Известно об чем, — как бы за него сказал Карпей, — пакет-то через наши головы передаешь.

Иван Бастрыков неловко заерзал на бревнах.

— Будет вам, — сказал он виновато, — я столько же знаю, об чем в пакете написано, сколько и вы. А раз велено по секрету — сами понимаете.

— Может, там смерть тебе прописана, — строго сказал Карпей, — а ты привез.

— Двум смертям не бывать, — сказал Бастрыков, — ежели у капитана смерть, так тут небось живота.

— От кого пакет-то? — спросил Петряков.

Прикинулся Бастрыков глухим — не расслышал будто земляка — и заговорил о другом:

— Люди под пар пашут, а мы вот околачиваемся.

Земляки не поддержали разговора.

— Дядя Трофим! Ардашевцы! — вдруг окликнул их кто-то. Из окна штаба высунулся Алешка-попутчик. — Что? Не узнали? — спрашивал он.

Заложники разом поднялись с бревен, зашагали к окну.

— Давайте заходите в штаб, — зазывал Алешка.

— Ай нашел папашу-то? — на ходу спросил Трофим.

— Нашел, нашел, — радостно отвечал Алешка, — давай заходи, увидите.

Подошел к окну и часовой.

— Пропускать, что ль, этих-то? — крикнул он в окно.

Поверх Алешкиной головы показалась голова Ломова.

— Заходите, товарищи! — сказал он.

Ардашевцы затопали по лесенке крыльца, заторопились в штаб.

Штабисты еще не кончили завтракать.

Алешка юркнул под стол и вылез встречь ардашевцам. Подошел к ним, вытянув руку:

— Здорово, дядя Трофим. Здорово, дядя Карпей…

— Тятя, вот наши ардашевские… Где Лена, оттуда они.

И со всеми за руку поздоровался. Потом повернулся к столу.

Иван Бастрыков оглядывал штабистов, стараясь угадать самого Отесова. Потихоньку вытащил он пакет из-за голенища.

— Вот вы не верили насчет отца-то, — говорил Алешка ардашевцам, — а ведь правда-то моя вышла.

— Да-а, — протянул Трофим, — по совести сказать, не верили. Очень уж оно так…

Бастрыков подошел к Алешке, тихо спросил:

— Который папаша-то?

Алешка потянул Бастрыкова за рукав.

— Тять, этот моего помощника, Миньки, отец… Иван Бастрыков…

Иван Бастрыков заговорил робко:

— К тому я… у меня пакет до вас секретный. — Он сунул Бударину пакет и отошел назад.

Бударин посмотрел на пакет и передал соседу:

— Тебе, товарищ Отесов.

Бастрыков всполошился:

— Стало быть, не вы главнокомандующий?

Засуетились и другие ардашевцы: глядели то на Бударина, то на Отесова, то на Алешку.

— Это они тебя, тятя, за Отесова поняли сразу, — сказал Алешка. — Без обману я их обманул.

Иван Бастрыков, правда, сразу усомнился, что отец Алешки Отесов. Слыхал он про Отесова, что из мужиков тот, а Алешкин отец мало походил на деревенского.

«Скорей из фабричных», — думал Бастрыков, глядя на Бударина.

К шахтерам и фабричным Бастрыков относился уважительнее, чем к деревенским. Крепче казались они характером и решительнее.

Пока Отесов читал письмо, ардашевцы сидели как немые. Будто дожидались они решения своей судьбы.

Прочитав письмо, Отесов отдал его обратно Бударину:

— Это как раз по твоей части.

Стал читать письмо Бударин.

Алешка уселся рядом с отцом. Уставился и он глазами в исписанный лист. На самом верху была надпись: «Читай про себя».

Дальше шло такое письмо:

Согласно речи товарища Гончарова на мельнице, по приказу капитана Амурова о заложниках, отправляем их к вам. Из них надежные брат мой Иван и Маврин с сыном. Петрякова можно (ежели твердо согласится). Карпей туда-сюда, нашим-вашим, партии К.В.Д. (куда ветер дунет). Но он подначальственный трус, как сторож и бывший холуй (денщик). Что касается Морозова, то он ежели приедет к вам, то не допускайте близко. Якшается с милицией и чинами всех сословий. Подозрительный.

Согласно речи товарища Гончарова опять же: у нас в тайном штабе по волости двадцать фронтовиков и три дезертира белой армии. Охотники еще есть, но не открываемся. Поддержка в случае восстания наберется.

Насчет оружия пропишу: тоже хватает, но дробовиков больше, а припасу мало. Вилы в случае чего пойдут взамен штыков. Дополнительно изменения или какие новости сообщим аккуратно. В случае каратели — нарочным сообщим. Про нас, как тайные мы, даже брату родному Ивану не говори.

Пропишите ответ, но так секретно, чтобы никто за сюргуч не лазил на пакете. Ежели Морозов приедет к вам, чтобы он совсем не знал, что сообщаемся письменно или как по-другому. Что в волости бумаги пожгли, одобряем.

А еще мы упрашиваем: пришлите программу большевистской партии. Для агитации нет никаких брошюр. Хотя бы почерком написано было. А то беда объяснять на словах без брошюр. Много распространяем полезные слухи.

Ну ладно. Пропишите инструкции еще.

Да здравствуют повстанцы против вампира Колчака и его