40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

Du temps de la guerre sale <…> les militaires ont volé des enfants à leurs familles (Le Figaro).

По време на мрьсната война <…> военните крадяха деца от семействата им.

Les membres de la junte ont assassiné des parents, puis ont tué l'identité des enfants (Le Figaro).

Членовете на хунтата убиваха родители, а след това унищожаваха идентичността на дената.

«Justes» sont ces prêtres qui ont donné aux Juifs des certificats de bâpteme pour les aider.

Праведни са онези свещеници, които са издавали кръщелни свидетелства на евреите, за да им помогнат.

5

В отличие от упомянутых выше актуальных форм настоящего времени и имперфекта, неактуальные формы, которые в обоих языках обозначают действия, выполняемые в несмежных временных интервалах на единичных предметах, принадлежащих к открытым множествам, не имеют ни предельного, ни мультипликативного прочтения. Они обозначают узуальную (хабитуально-потенциаль-ную) конфигурацию видов с длительной доминантой и подчиненной ей результативной конфигурацией. Разница по видовой структуре глагола видна при противопоставлении ед. и мн. числа:

фр. Il lit un roman policier.

Il lit des romans policiers.

Elle traduit un roman anglais.

Elle traduit des romans anglais,

болг. Той чете криминален роман.

Той чете криминални романи.

Тя превежда (един) английски роман.

Тя превежда английски романи.

Имя, употребляемое в открытой узуальными глаголами объектной позиции, имеет форму мн. числа с генерическим значением. Во французском языке действует относительно строгое правило детерминации. В случае узуального варианта, т. е. тогда, когда имеется в виду узуальная реализация действий, требуется неопределенный артикль. В случае же потенциального варианта, который обозначает предрасположение к действию или предназначение к нему, требуется определенный артикль. Если глагол может иметь оба прочтения, при нем наблюдается чередование обеих форм с разными импликациями, например:

Mon père collectionne des tableaux.

Mon père collectionne les tableaux.

Ce commerçant trompe des clients.

Ce commerçant trompe les clients.

Однако в предложениях с явно выраженной диспозитивной интенцией мена форм невозможна: употребляется только имя с определенным артиклем, например,

Ce commerçant trompe les clients, comme d'autres respirent.

Elle [Adèle, dans le film «La fille sur le pont»] collectionne les catastrophes et les échecs, ce qui ne l'empêche pas d'etre enthousiaste… (Le Figaro).

Примеры с узуальным значением:

Georges écrit/ecrivait des livres sur l'article.

Elle traduit/traduisait des romans anglais.

L'ingénieur Dupont construit/construisait des ponts sur la Vistule.

II volait des icônes/des voitures de luxe.

Du haut de sa chaise, il prêche des mensonges.

Ce magistral condamnait des innocents et acquittait des coupables.

La société fait des lois pour se préserver.

Il [Kologrivov] cachait des proscrits dans sa maison, il fournissait des avocats aux accusés politiques, et, disait-on en plaisantant, il sapait lui-même sa situation de propriétaire en organisant des grèves dans sa propre usine (Pasternak).

Примеры с диспозитивным значением:

Les députés font les lois.

II ne supporte pas les humiliations et les plaisanteries.

Don Quichotte voulait être un chevalier, défendre les faibles et pourfendre les méchants (Maurois).

La loi de Moïse ordonne de lapider les adultères.

В болгарском языке положение несколько сложнее: употребление определенного или нулевого артикля не так строго нормировано, как во французском языке. Можно лишь сказать, что имеется тенденция к употреблению определенного артикля в диспозитивных глагольных контекстах, но нередко в них допускаются оба варианта. Сравним:

Gardez-vous des flatteurs et des faux prophètes.

Пазете ce от ласкатели/ласкателите и от фалшиви/фалшивите пророци.

Le barbare n'est pas seulement l'envahisseur qui enfonce les portes à coup de crosse et viole les femmes.

Варварин не e само нашественникьт, който разбива врати/аратите с удар на приклад и изнасилва жени/жените.

Il ne supporte pas les plaisanteries.

Той не понося шеги/шегите.

Il faut concevoir la grammaire comme un mécanisme qui engendre les phrases en plusieurs étapes.

Граматиката трябва да ce разбира като механизъм, който генерира изречеиня/трсчспията па няколко етапа.

L'Italie est le pays des complots. On y empoisonne les papes.

Италия e страна на заговорите. Там тровят nanulnanume.

В нижеследующих предложениях с диспозитивным значением требуется употребление определенного артикля:

болг. Народното събрание приема законите.

Дон Кихот искал да защитава слабите и да наказва лошите.

Моисеевият закон налога убиване на блудниците.

Държавният глава назначива посланиците.

Течащата вода изтрива отпсчатъците от пръсти, премахва следите от коси или перченцата тъкан, който биха могли да представляват веществено доказателство.

Ласкае се, чеумее от място да разобличава хипокритите.

Човек трябва да избягва прибързаните заключения.

В случае предложений с узуально-потенциальным значением преобладает нулевой артикль. Он появляется систематически в предложениях с модальными словами, обозначающими возможность — може, способен е и др., например,

…ако човек непоколебимо вярва в това, че е способен да пренася планини, действително ще може до го стори? (Моъм).

Охотно признаваха превьзходството на човека над животното, превъзходство, състоящо се в способността на човека да създава точны теориы (Райл).

Една ненавременна усмивка, един поглед, чието изражение не е каквото тряба, може да събуди подозрения и да стане повод за опасни упреци (Милош).

Кароляк С. К вопросу о понятиях и терминах славянской аспекгологии // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25. Iss. I.

Imbs P. L'emploi des temps verbaux en français moderne. Paris, 1953.

Karolàk S. Le statut de l'article dans une syntaxe a base sémantique // Actes du colloque «Détermination: syntaxe et sémantique» (Metz 6–8 décembre 1984). Metz, 1986. (Recherches Linguistiques XI).

Karolak S. Remarques sur la sémantique de l'aspect // W. Smoczynski (éd.). Analecta Indoeuropaea Cracoviensia Ioannis Safarewicz dicata. Cra-coviae, 1995.

Kleiber G. Qu'est-ce qui est indéfini? // Faits de langues, 1994. № 4.

Wierzbicka A. On the Semantics of Verbal Aspect in Polish // To Honor Roman Jacobson. Vol. Ш. The Hague; Paris, 1967.

В. Б. Касевич

Знаки языка и знаки речи?

Принято считать, что существуют две основные теории знака: унилатеральная и билатеральная. Унилатеральная трактует знак как материальный объект, с которым связано определенное значение. Последнее именно связано со знаком (природа этой связи — отдельный вопрос, ср. ниже), но не является компонентом знака; значение не «встроено» в знак. Например, знаки дорожного движения: с точки зрения унилатеральной теории, именно «кирпич» или перечеркнутая буква Р на определенном фоне, указывающая на запрещение парковки, и являются знаками. Они сообщают тому, кто знаком с соответствующей кодовой системой, информацию, которая выступает в качестве значения.

Билатеральная теория, канонизированная Соссюром, но известная в достаточно разработанном виде по крайней мере со времен стоиков, исходит из понятия знака как сочетания материального означающего и идеального означаемого — значения. В этом случае значение есть абсолютно необходимый компонент знака, без которого соответствующий материальный объект просто теряет свою семиотическую природу, выводится за пределы культурных ценностей. Именно это, вероятно, имел в виду Аристотель (хотя и применительно к другой ситуации — эрозии семантики слова), когда говорил, что слова «крылаты и склонны улетать, когда они не отягощены значением».

Кажется, большинство лингвистов и семиотиков придерживаются билатеральной теории знака. Это представляется естественным: «нечто» материальное становится знаком только в том случае, когда в нем незримо присутствует определенная «добавка», делающая данный объект чем-то бóльшим, нежели совокупность его материальных признаков (сколь угодно богатых) за счет включения в систему ценностей, в некоторое информационное пространство. Здесь можно видеть аналогию между так понимаемым знаком и категорией системы. Набор элементов, объектов тоже ведь обнаруживает атрибут системности, когда в нем можно усмотреть некоторый незримо присутствующий «объект-связь» [Смирнов 1978], делающий систему системой; без этой «добавки» набор равен самому себе, тогда как с ней система-целое, по известному замечанию, восходящему к Аристотелю, оказывается больше суммы ее элементов-составляющих. Как знак, так и система обладают свойством неаддитивности.