Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков

Ойла открыла рот, собираясь что-то сказать, но я ее опередил. И, приложив палец к губам, прошептал:

– Тихо! По ту сторону дороги кто-то есть! Кажется, это наемники, которые меня ищут.

– Никто тебя не ищет, идиот, – фыркнула Ойла. – Их банда отправилась в путь еще затемно, так что расслабься. Кроме нас поблизости больше никого нет.

– Но я слышал в тумане конское ржание! – возразил я.

– Конечно, слышал, – кивнула Ринар. – Это моя лошадь, которую я украла у отряда в Годжи. Она уже больше суток ничего не ела, а в Скорбящем лесу нет даже сухой травинки. Вот эта тварь и ржет с голодухи, будь она неладна.

– А криджи? – спросил я. – Ты их видела?

– Ну еще бы! Не только видела, а даже две стрелы на них вчера истратила, когда тот кридж хотел познакомиться с тобой поближе.

– Так это были твои стрелы! – удивился я. – Но как ты?… Откуда ты?…

– С ближайшего дерева, – пояснила она. – Не хотела себя выдавать, но в такой суете мои выстрелы все равно никто не заметил. К тому же я у вас с кригарийцем до сих пор в долгу и не забыла об этом. Или что, по-твоему, я зря так поступила?

– Да нет, что ты! Еще как не зря! – поспешил согласиться я, с содроганием припомнив ту тварь, которую Ярбор добил затем голыми руками. – Спасибо тебе, чего уж там. Кабы не ты, сам бы я из той передряги мог и не выкрутиться… Но почему ты преследуешь Шемница? Я думал, тебе все это опротивело и ты сбежала назад, на север.

– Опротивело, – не стала спорить Ойла. – Но сбегать мне еще рановато. Есть у меня здесь кое-какая незаконченная работенка. Также, как у тебя, верно?

– О чем это ты? – Я наморщил лоб. – Какая еще работенка? Не понимаю. Раз ты сидела вчера на том дереве, значит, видела не только драку с криджами, но и все, что случилось потом. Со мной и Баррелием. Видела или нет?

– Не хуже, чем все остальное. Да и болтали они с Шемницем довольно громко. Мне даже не пришлось напрягать слух – все и так было слышно.

– И что ты об этом скажешь? Да я чудом унес оттуда ноги! Не подвернись мне под руку полковничья лошадь, меня бы там на куски порубили. Это Баррелий для Ульбаха ценный пленник, а я… Кто я для него такой?

– Никто, – пожала плечами Ринар. – Голь перекатная. Щенок без роду и имени. Раздавленная блоха. Репей в бороде. Грязь из-под ногтей. Засохшая сопля. Ошметок навоза. Лопух, которым подтерли задницу…

– Ну ладно, хватит! – насупился я. Было обидно, что несмотря на разрыв с наемниками, отношение Ойлы ко мне почти не изменилось. – Сама-то чем лучше? Ты сбежала из отряда, когда тебя припекло, и я – тоже. И, между прочим, одного криджа я убил! В честном бою один на один!

– Ага. Самого маленького криджа. И то при помощи лошади, – уточнила язва. – Ну убил и что с того? А я вот не убила, зато не сижу сейчас и не хнычу о том, какая я бедная и разнесчастная. Потому что собираюсь пойти и вызволить твоего друга из плена. Одна или с тобой – мне без разницы. Но кригариец вляпался в большое дерьмо и кроме нас с тобой ему некому помочь.

– Хе-хе! – Я кисло усмехнулся. – Сколько выжило наемников после сегодняшней ночи? Десятка четыре с половиной? Боже мой, какая ерунда! Двадцать врагов убьешь ты, двадцать – я. Ярбора Трескучего, так уж и быть, прикончим вместе, а оставшиеся сами разбегутся. А что, хороший план! Мне нравится. Когда приступаем?

– Я уже приступила, – без тени улыбки ответила Ринар. – А ты – как пожелаешь. Но если хочешь сбежать – беги. Обещаю, что не расскажу ван Бьеру о нашей встрече, чтобы его не огорчать. А он наверняка огорчится, если узнает, что его лучший друг так подло бросил его во вражеском плену.

И Ойла, убрав стрелу в колчан, а лук закинув за спину, пошагала туда, откуда до нас продолжало доноситься ржание.

– Большая Небесная Задница! И за что на меня свалилось это проклятье! – тяжко вздохнув, взмолился я и посмотрел в небо. После чего пнул в сердцах попавшуюся под ноги ветку и потопал следом за Мелкой Земной Задницей, ибо что еще мне оставалось?

– По-моему, ты что-то не договариваешь, – заметил я, догнав Ойлу. – Та работенка, про которую ты упомянула… Тебя ведь интересует не только судьба кригарийца, верно? Ты преследовала наемников до того, как его заковали в цепи. Зачем?

– Это не твое дело! – буркнула Ринар. – Оно касается только меня и больше никого.

– Понятно. – Приблизительно такой ответ я и ожидал услышать. – И все же это явно не месть, так? Будь это месть, ты бы давно убила своего обидчика метким выстрелом, а не гналась за ним через всю Промонторию.

– А, может, я хочу прикончить его иным способом? – вновь огрызнулась Ойла. – Может, я хочу рассечь ему поджилки, а затем с корнем вырезать язык, глядя ему прямо в глаза?

– Ну что ж… – Я лишь развел руками. – Надеюсь, твой обидчик – не Ярбор Трескучий, не Гиш и не Пек. Потому что до их поджилок, а тем более языков тебе вряд ли добраться.

– Не такая уж сложная задача, как тебе кажется, – фыркнула Ринар. – Что наемники, что твой кригариец – все они одинаковы, когда упьются до полусмерти. Валяются и храпят – подходи и делай с ними что хочешь.

– Ван Бьера с ними не равняй, – вступился я за «лучшего друга». – Даже пьяный вдрызг он спит вполглаза и все отлично слышит… Жаль только, он не расслышал, как к нему подкрался сзади Гириус со своим блитц-жезлом. Ну ничего – им еще несколько дней до Фенуи добираться. Готов поспорить, Баррелий и без нас придумает, как ему освободиться…

К седлу ойлиной лошади был приторочен вещмешок, из которого торчало горлышко меха с водой. И первым моим порывом, естественно, было попросить у Ринар напиться. Но тут неожиданно во мне взыграла гордость, оказавшаяся сильнее жажды. Стиснув зубы, я промолчал, хотя все во мне отчаянно протестовало против такого самоистязания. И все же я решил проявить стойкость и сначала добраться до брошенных отрядом пожитков.

Впрочем, мне не пришлось насиловать иссушенное горло, разговаривая с Ойлой по дороге. Она была в своем привычном дурном настроении, и все, что я мог бы от нее услышать, это очередную издевку. Правда, когда я поплелся за ней, она не возражала. Разве что не преминула наградить меня презрительной ухмылкой, говорящей «Ха! Ну еще бы!».

До фургонов Марготти, что были теперь разграблены подчистую, оказалось рукой подать. Расчищая дорогу каравану, наемники стащили дохлых криджей на одну обочину, а оставленные вещи выгрузили на другую. Тела же погибших соратников они свалили в одну из волчьих ям и засыпали ее землей.

Выжившие криджи, по всем признакам, сюда не возвращались. Но такая опасность не исчезла. Баррелий рассказывал, что в их подземном мире туговато с пищей, и у гномьего отродья в порядке вещей пожирать мертвых собратьев. Ну а здесь для криджей были заготовлены вчера горы еды, пройти мимо которой они попросту не смогут.

Вода!

При виде валяющихся среди прочих вещей, нескольких бочонков внутри у меня заиграли фанфары. Но я не запрыгал от радости лишь по одной причине – все той же гордости. Не знаю, зачем я крепился, если Ойла все равно смешивала меня с грязью всякий раз, как открывала рот. Видимо, сказывалось мое благородное происхождение, ведь я был не абы кем, а сыном гранд-канцлера Дорхейвена. О чем Ринар, естественно, не знала, и я не намеревался ей в этом признаваться.

Подчеркнуто неторопливо я откупорил один бочонок, потом завалил его на бок и, подставляя ладони под струю, вволю напился. Блаженство! В отцовском дворце я пил много вкуснейших соков, морсов, лимонадов и других напитков (кроме крепких, естественно). И все они не шли ни в какое сравнение с этой отдающей затхлостью водой, набранной в горной реке. Казалось, я мог бы опорожнить весь бочонок до дна, а затем приняться за второй. Вот только мой желудок не обладал такой вместимостью, и вскоре я был вынужден остановиться, дабы не лопнуть.

Утолив жажду, я принялся рыться в разбросанных вещах и – о, счастье! – наткнулся на свой вещмешок! Наемники вышвырнули его, небось, и не предполагая, что я вернусь и разыщу свои пожитки. Правда, кто-то все же успел по нему потоптаться, и моя фляга из сушеной тыквы это не пережила, превратившись в обломки. Зато небольшой мех, в котором ван Бьер когда-то хранил свой бренди, был цел. Его я и наполнил остатками воды, что продолжала вытекать из отрытого мной бочонка.

А вот в продуктами на этой свалке нам не повезло. Водой наемники еще могли разжиться по дороге, выехав из Скорбящего леса, но достать еды им было негде. Поэтому они ею не разбрасывались, так как не желали грабить попутные деревни и привлекать к себе внимание. С таким ценнейшим грузом им, напротив, требовалось вести себя тише воды ниже травы. И улыбаться каждому встречному и поперечному – наверняка это понимал даже твердолобый Ярбор, не говоря об остальных.

– Закопай вас Гном! – выругался я. Еще раз оглядевшись, я только сейчас обнаружил то, чего мучимый жаждой поначалу не заметил. Тележка Баррелия! Она стояла в стороне, такая же брошенная, как и прочие вещи. И, судя по торчащему из нее оружию – тому, что целиком в нее не помещалось, – оно наемников не интересовало. Поэтому они списали в ненужный балласт и его. Вместе со столь же ненужной им тележкой.