Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков

Я недоумевал, почему она медлит. Каким бы пьяным и измученным ни был кригариец, он заметит торчащую рядом с деревом стрелу. Тем более, что когда он выходил в прошлый раз, ее там не было. Но, посмотрев на Кирсу, я понял, чего опасалась Ринар. Пока ван Бьер плелся к цели, стражница не спускала с него глаз. И если бы сейчас в землю около дерева вонзилась стрела, Кирса бы ее заметила.

Справлять малую нужду в кандалах было несподручно, но Баррелий обошелся без посторонней помощи. Дойдя до места, он расставил ноги пошире и, упершись лбом в древесный ствол, обрел таким образом равновесие. После чего спустил штаны и взялся снова орошать уже политое им сегодня дерево.

Видимо, не желая таращиться на него в такой момент, Кирса отвернулась. И тогда-то Ойла, натянув тетиву, отправила кригарийцу свой подарок.

Прилетевшая с горы стрела воткнулась в землю справа от него. Так, что дерево заслонило ее от стражницы. Ничто не потревожило Кирсу. Она по-прежнему не смотрела на пленника, но слышала, как журчит его струя, и зная, что он никуда не делся.

А что же монах? Надо отдать ему должное, он даже не вздрогнул. Лишь слегка нагнув голову, он покосился на торчащую в шаге от него стрелу и продолжил как ни в чем не бывало справлять нужду.

– Отличный выстрел, – похвалил я Ойлу. – Да что там – идеальный. Я бы так никогда не смог. Особенно на глазок, без пристрелки.

– Не подлизывайся, – огрызнулась она. – Я все еще на тебя обижена… Хотя ты прав, это лучшее, что я смогла для него сделать. И будет жаль, если ты со своей неуклюжестью пустишь мои старания насмарку.

Насчет моей неуклюжести беспокоиться было рановато. Сейчас нас больше тревожила неуклюжесть ван Бьера, что могла помешать ему достать послание. Вдобавок, едва стихло журчание, стражница вновь взяла пленника под надзор. И потому он не мог незаметно нагнуться и подобрать стрелу.

Подтянув штаны, Баррелий начал завязывать пояс. Но делать сразу два дела – возиться с поясом и стоять ровно, – оказалось для него не под силу. Пьяницу зашатало из стороны в сторону, его ноги заплелись, и он мешком шмякнулся на землю, едва не врезавшись головой в дерево…

…Прямо на то место, где торчала стрела!

Кирса разразилась бранью и, гневно замахав руками, поспешила к монаху. Вряд ли она осмелилась бы его бить – да и за что? – наверное, просто хотела помочь ему подняться. Но ван Бьер, видимо, из гордости отказался от ее помощи. Перевернувшись на спину, он тоже замахал руками и замотал головой. Одно только было странно – глядел он при этом не на Кирсу, а на нас!

Ну, не прямо на нас, ведь было темно и он нас не видел. Зато он мог легко вычислить, откуда примерно выпустили стрелу. И, глядя на этот участок склона, подавал выразительные знаки. Которые – кто бы сомневался! – предназначались не Кирсе, а нам – его друзьям, пославшим ему весточку, что мы рядом. А также снабдившим его оружием. Не бог весть каким, но в руках кригарийца даже жалкий ножичек мог натворить уйму бед.

То, что ван Бьер его подобрал, мы почти не сомневались. Стрела, доселе торчавшая возле дерева, исчезла. Куда монах ее отшвырнул, неведомо, но наконечник ей он явно отломал. А как скрыть столь мелкое оружие от стражницы, человек с его опытом быстро сообразит.

Видя, что Баррелий отнекивается, Кирса не стала навязываться ему в помощницы. Вместо этого она вновь что-то рявкнула, пригрозив ему копьем. На что монах уже не стал перечить. И начал неуклюже подниматься с земли, цепляясь за дерево скованными руками.

Мы с Ойлой затаили дыхание, наблюдая, как он встает на ноги. Кирса ничего не заподозрила, и теперь у пленника был нож. А, значит, в следующий миг этот нож мог воткнуться ей в горло.

Увы, но после падения ван Бьер стал еще более медлительным и неуклюжим. Кое-как поднявшись, он понурил плечи и безропотно поплелся обратно, а стражница провожала его, нацелив ему в спину копье.

Дойдя до своей тюрьмы на колесах, кригариец оперся о задний борт, решив перевести дух. Я и Ойла все еще глядели на него, хотя наша надежда на то, что он рискнет сбежать прямо сейчас, почти растаяла. И все же некоторый утешительный приз мы получили. Отдышавшись, Баррелий внезапно опять посмотрел на склон – так, словно его привлек крик ночной птицы, – а потом опустил голову и снова ею помотал.

Со стороны казалось, будто пленник хотел встряхнуть замутненную хмелем голову. Но мы-то с Ринар знали, что на самом деле он повторяет свой сигнал, который послал нам, когда лежал под деревом.

«Нет, нет и нет!» – так следовало трактовать это выразительное немое послание.

– По-моему, он просит нас не вмешиваться, – заметил я после того, как ван Бьер взобрался в повозку и скрылся под тентом.

– Да мало ли чего он хочет, а чего нет! – хмыкнула Ойла. – Давай считать, что мы не поняли его намеков. Было темно, мы их не разобрали и все такое.

– А если мы сунемся не свое дело? В смысле испортим Баррелию план побега, ведь он же готовит что-то такое. Мы подбросили ему нож, который, разумеется, ему пригодится. Так, может быть, пока на этом остановимся? Будет обидно, если мы ослушаемся кригарийца и напортачим.

– Та-а-ак! – вновь посуровела Ринар. – Я что-то плохо тебя понимаю: ты что, в последний момент струсил и решил удрать?

– И вовсе нет, – насупился я. – Просто говорю, чего опасаюсь. Хочешь сказать, ты сама не задумывалась над тем, что я сейчас сказал?

– Время на раздумья кончилось, – отрезала Ринар. – Настало время действовать. Или сегодня, или никогда. Ну так что, ты со мной или как?

– Конечно, с тобой. Без вопросов. – Я обреченно вздохнул. Сомнения и страх обуревали меня все больше и больше. И все-таки Ойла права: отступать было поздно.

– Ну тогда приготовься. Лагерь почти уснул, и нам пора спускаться. Как дам отмашку, ползи за мной. И не дай бог запнешься за камень, и тот покатится по склону – так по башке врежу, что забудешь свое имя!.. Эй, а это еще что за хрень! Какого Гнома!.. Твою же мать! Этого нам только не хватало!

Стоило Ойле упомянуть про камни, как они вдруг взяли и сами запрыгали по склону мимо нас. А несколько даже скатились прямо на наш выступ. Который тоже затрясся под нами так, что я забоялся, как бы он не обвалился.

Но выступ пока держался, а неподалеку от нас уже что-то рушилось. И рушилось, судя по грохоту, что-то исполинское. Кажется, я даже видел в темноте на юге какое-то движение, хотя до этого не мог разглядеть там ни зги. Походило на то, что возле дороги просыпался настоящий горный великан. А поскольку других людей в округе кроме наемников и нас не было, получалось, что это мы его и разбудили.

И он был на нас очень сильно зол.

Глава 18

Я знал, что горных великанов, в отличие от гномьего отродья, не существует. И что все истории о них – детские сказки. Но сейчас, когда мои волосы шевелились от страха, я был готов поверить во все, что угодно. Даже в конец света.

Впрочем, нам с Ойлой стоило бояться не великанов, а другую опасность. Не такую огромную, однако не менее смертоносную.

– Берегись! Камень! – внезапно заорала мне в ухо Ринар, тыча пальцем вверх. Теперь можно было не беспокоиться о том, что нас услышат в лагере. Повсюду стоял такой грохот, что у нас едва получалось докричаться друг до друга.

Если бы не Ойла, я бы точно проморгал катящийся на нас валун. Который мог размазать меня по скале или оставить калекой. Но Ринар вовремя его заметила. И мы с ней, отпрыгнув в стороны, позволили валуну промчаться между нами.

Подскакивая и кроша мелкие камни, глыба устремилась дальше. Вот только радоваться было рано. От ее удара о выступ тот откололся от склона и пополз вниз, порождая новый обвал.

– Прочь отсюда! – вновь закричала Ринар. И, толкнув меня в плечо, указала, куда бежать: – Прыгай на склон, бестолочь!

Что ж, иного выхода не оставалось. И мы с напарницей сиганули прямо на горный склон. А «оживший» выступ пополз вниз, разваливаясь на ходу и превращаясь в обычную груду камней. Которая, останься мы на месте, погребла бы нас под собой еще до того, как мы скатились к подножию горы.

Удержаться на склоне при такой тряске было невозможно. Да мы и не пытались. Вокруг нас продолжали грохотать камни, и дабы они нас не пришибли, мы побежали вниз так быстро, как только сумели. Падать было нельзя – это грозило закончиться для нас сломанными костями или даже шеями. Лишь оставаясь на ногах мы могли уклоняться от камней и осыпей, что шуршали мимо нас по склону то здесь, то там.

Перепуганные, мы так отчаянно удирали прочь, что не придали значения тому, куда бежим. А бежали мы прямиком к лагерю, где, разумеется, уже никто не спал.

Камнепад отряду был не страшен – глыбы не докатывались до стоянки, – но наемники тоже изрядно струхнули. Половина из них бросилась удерживать лошадей, которые, ошалев от грохота, рвались с привязей. Остальные головорезы либо метались по лагерю, не понимая, что происходит, либо топтались на месте. Последние не видели смысла в суете, так как им все равно было некуда деваться отсюда.