Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

– Я никогда не забуду, что вы сделали для меня, мистер Блад! Никогда!

Однако слова эти не доставили Бладу особой радости, так как емухотелось, чтобы нечто похожее было сказано другим голосом. Он постоял втемноте еще несколько минут, наблюдая за светлячками, роившимися надрододендронами, пока не стихло цоканье копыт, а затем, вздохнув, вернулся кдействительности. Ему предстояло сделать еще очень многое.Он спустился в город вовсе не для того, чтобы познакомиться с тем, какведут себя победители. Ему нужно было кое-что разузнать. Эту задачу онвыполнил и быстро вернулся обратно к палисаду, где в глубокой тревоге, но снекоторой надеждой его ждали друзья – рабы полковника Бишопа.

Глава IX. ССЫЛЬНЫЕ ПОВСТАНЦЫ

К тому времени, когда фиолетовый сумрак тропической ночи опустился надКарибским морем, на борту "Синко Льягас" оставалось не больше десяти человекохраны: настолько испанцы были уверены – и, надо сказать, не без оснований

– в полном разгроме гарнизона острова. Говоря о том, что на борту

находилось десять человек охраны, я имею в виду скорее цель их оставления,нежели обязанности, которые они на самом деле исполняли. В то время какпочти вся команда корабля пьянствовала и бесчинствовала на берегу,остававшийся на борту канонир со своими помощниками, так хорошообеспечившими легкую победу, получив с берега вино и свежее мясо, пировал напушечной палубе. Часовые – один на носу и другой на корме – несли вахту.Но их бдительность была весьма относительной, иначе они давно уже заметилибы две большие лодки, которые отошли от пристани и бесшумно пришвартовалисьпод кормой корабля.С кормовой галереи все еще свисала веревочная лестница, по которой днемспустился в шлюпку дон Диего, отправлявшийся на берег. Часовой, проходя погалерее, неожиданно заметил на верхней ступеньке лестницы темный силуэт.

– Кто там? – спокойно спросил он, полагая, что перед ним кто-то из

своих.

– Это я, приятель, – тихо ответил Питер Блад по-испански.

Испанец подошел ближе:

– Это ты, Педро?

– Да, меня зовут примерно так, но сомневаюсь, чтобы я был тем Питером,

которого ты знаешь.

– Как, как? – останавливаясь, спросил испанец.

– А вот так, – ответил Блад.

Испанец, застигнутый врасплох, не успев издать и звука, перелетел черезнизкий гакаборт note 28 и камнем упал в воду, едва не свалившись в одну излодок, стоявших под кормой. В тяжелой кирасе, со шлемом на голове, он сразуже пошел ко дну, избавив людей Блада от дальнейших хлопот.

– Тс!.. – прошептал Блад ожидавшим его внизу людям. – Поднимайтесь

без шума.Пять минут спустя двадцать ссыльных повстанцев уже были на борту.Выбравшись из узкой галереи, они ничком растянулись на корме. Впереди горелиогни. Большой фонарь на носу корабля освещал фигуру часового, расхаживавшегопо полубаку note 29. Снизу, с пушечной палубы, доносились дикие крики оргии.Сочный мужской голос пел веселую песню, и ему хором подтягивалиостальные:Вот какие славные обычаи в Кастилии!

– После сегодняшних событий этому можно поверить. Обычаи хоть куда! –

заметил Блад и тихо скомандовал: – Вперед, за мной!Неслышно, как тени, повстанцы, пригибаясь, пробрались вдоль поручнейкормовой части палубы на шкафут note 30. Кое-кто из повстанцев был вооруженмушкетами. Их добыли в доме надсмотрщика и вытащили из тайника, гдехранилось оружие, с большим трудом собранное Бладом на случай бегства. Уостальных были ножи и абордажные сабли.Со шкафута можно было видеть всю палубу от кормы до носа, где, на своюбеду, торчал часовой. Бладу пришлось тут же им заняться. Вместе с двумятоварищами он пополз к часовому, оставив других под командой того самогоНатаниэля Хагторпа, который когда-то был офицером королевскоговоенноморского флота.Блад задержался ненадолго. Когда он вернулся к своим товарищам, ниодного часового на палубе испанского корабля уже не было.Испанцы продолжали беззаботно веселиться внизу, считая себя в полнойбезопасности. Да и чего им было бояться? Гарнизон Барбадоса разгромлен иразоружен, товарищи на берегу, став полными хозяевами города, жадноупивались успехами легкой победы. Испанцы не поверили своим глазам, когда их

внезапно окружили ворвавшиеся к ним полуобнаженные, обросшие волосами люди,

казавшиеся ордой дикарей, хотя в недавнем прошлом они, видимо, былиевропейцами.Песня и смех сразу же оборвались, и подвыпившие испанцы в ужасе изамешательстве вытаращили глаза на дула мушкетов, направленные в упор наних.Из толпы дикарей вышел стройный, высокий человек со смуглым лицом исветло-синими глазами, в которых блестел огонек зловещей иронии, и сказалпо-испански:

– Вы избавитесь от многих неприятностей, если тут же признаете себя

моими пленниками и позволите без сопротивления удалить вас в безопасноеместо.

– Боже мой! – прошептал канонир, хотя это восклицание лишь в малой

степени отражало то изумление, которое он сейчас испытывал.

– Прошу вас, – сказал Блад.

После чего испанцы без всяких увещеваний, если не считать легкихподталкиваний мушкетами, были загнаны через люк в трюм.Затем повстанцы угостились хорошими блюдами, оставшимися от испанцев.После соленой рыбы и маисовых лепешек, которыми питались рабы Бишопа втечение долгих месяцев, жареное мясо, свежие овощи и хлеб показались имрайской пищей. Но Блад не допустил никаких излишеств, для чего емупотребовалось применить всю твердость, на которую он был только способен.В конце концов повстанцы выиграли лишь предварительную схватку.Предстояло еще удержать в руках ключ к свободе и закрепить победу. Нужнобыло приготовиться к дальнейшим событиям, и приготовления эти занялизначительную часть ночи. Однако все было закончено до того, как над горойХиллбай взошло солнце, которому предстояло освещать день, богатыйнеожиданностями.Едва лишь солнце поднялось над горизонтом, как один из ссыльныхповстанцев, расхаживавший по палубе в кирасе и шлеме, с испанским мушкетом вруках, объявил о приближении лодки. Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдесвозвращался на борт своего корабля с четырьмя огромными ящиками. В каждом из

них находилось по двадцать пять тысяч песо выкупа, доставленного ему на