Твой пылкий поцелуй - Мэри Блейни

Глядя на то, как Пеннистан грызет свое яблоко, словно это манна небесная, Шарлотта рассмеялась.

– Последний раз я ел яблоко в Испании не меньше ста лет назад! – крикнул Гейбриел, перекрывая шум ветра.

– Неужели он провел в тюрьме сто лет? – удивилась Клер.

– Нет, но он чувствует себя так, словно просидел там сто лет.

– И что же плохого он сделал?

Шарлотта задумалась. Пьеру она сказала, что месье папа проиграл в опасной игре, в которой погибли люди, и он тоже мог погибнуть. Это было правдой. Образно можно было сказать, что Гейбриел попал в ловушку, расставленную другими шулерами, но как объяснить это ребенку?

– Виной всему ужасная ошибка. К счастью, его спасли, и сейчас он возвращается домой.

– Он будет жить с нами?

– Нет, у него есть своя семья, которая с нетерпением ждет его.

– Пьер говорит, что приют тоже очень похож на тюрьму. – Клер нагнулась и опустила руку в воду. – Но все равно я по нему скучаю.

Шарлотта вновь почувствовала слезы на глазах.

– Ничего, новые приключения могут быть столь же пугающими, сколь и захватывающими. Там, куда мы направляемся, будет намного лучше, чем в приюте.

– Знаю, это в Англии. – Клер кивнула. – Пьер уже придумал, на что это будет похоже. Он сказал, что в мире нет места более прекрасного. – Девочка не отрываясь смотрела на Шарлотту в ожидании ответа.

– Кто знает, – Шарлотта задумалась. – Одно я могу обещать точно: там будет лучше, чем во Франции.

– Бьен. И у меня будет котенок?

– Ну конечно, глупышка!

– Мерси, мадам мама. – Клер блаженно улыбнулась.

– Сто лет, месье папа? Вы лжете: никто не сможет выжить, проведя сто лет в тюрьме.

– Мне казалось, я чувствовал себя так, словно действительно провел там сто лет, на самом же деле прошло меньше года.

Мальчик кивнул, но казалось, был готов спорить дальше. Он стал так вести себя после того, как полковник допрашивал их, подумал Гейбриел.

– Значит, мама сказала тебе, куда я направляюсь и что меня там ждет?

– Может, в тюрьму, может, на виселицу, а может, домой, к своей семье, – без запинки ответил Пьер.

– И ты знаешь почему? – спросил Гейбриел, в душе опасаясь ответа.

– По вашей вине погибли люди, и теперь король будет решать, даровать вам жизнь или нет. Я надеюсь, вас вздернут на виселице прямо на городской площади. – Последнюю фразу мальчик произнес очень серьезно.

Гейбриел вздрогнул.

– Ты считаешь, что попасть в плен – преступление, достойное смертного приговора?

– Я думаю, что вы должны были совершить нечто ужасное, раз попали в тюрьму, например убийство. Мадам мама была слишком добра, когда сказала, что французы заманили вас в ловушку.

Ну вот, начинается! Независимо оттого, виноват он или нет, теперь ему всю оставшуюся жизнь придется жить с клеймом предателя.

– Но если ты судишь так строго, то почему все же разговариваешь со мной?

– Если бы я думал только о вас, меня бы не было на этой лодке.

– А ты практичен, Пьер.

– Каждому надо как-то жить, месье.

– Конечно, надо. Полагаю, мы оба научились выживать в последнее время, хотя и пришли к этому разными путями. На войне ты усваиваешь, что многое лучше было бы забыть или по крайней мере не делиться этим с невинными душами.

Внезапно Гейб задумался. Наверняка он мог найти достаточно не столь опасных тем для беседы с Пьером.

– Скажи мне, Пьер, – начал он, – ты когда-нибудь долго смотрел на звезды?

– Мы жили в городе и редко выходили на улицу по ночам, месье.

– Это плохо. Ну тогда… У вас в приюте водились крысы?

– Да, и я даже некоторым из них дал имена.

– Вот как? А знаешь, у меня в камере было четыре крысы, которые регулярно приходили ко мне. Может, расскажешь, чем еще запомнился тебе приют?

Увлекательная дискуссия была в разгаре, когда их отвлекло восклицание Жоржа.

– Смотрите, мадам. – Жорж, вытянув руку, указывал куда-то в морскую даль.

Присмотревшись внимательнее, Гейбриел заметил, на горизонте паруса, которые быстро приближались. Корабль? Да, так и есть. Корабль находился не далее чем в миле от них, и цвета британского флага, развевавшегося на мачте, были уже явно различимы.

Почувствовав облегчение, Гейбриел оглянулся на берег. Для полноты ощущения им не хватало только оказаться между двух враждующих флотов. Но ни корабля, ни шлюпки, ни даже маленького ялика в направлении берега не было видно – только морская гладь и склоняющееся к закату солнце.

На британском корабле подняли сигнальные флажки, и он, сменив галс, теперь шел в их направлении, но ни Жорж, ни Шарлотта не выказывали по этому поводу ни малейшего волнения.

– Этот корабль поджидает нас? – осторожно поинтересовался Гейбриел.

– Он входит в отряд кораблей, осуществляющих блокаду французских портов, и останавливает любого, кто появляется в пределах его досягаемости, – спокойно пояснил Жорж.

– Верно, и теперь мы уже точно доберемся до Англии. – Шарлотта вздохнула с явным облегчением.

– Мне всегда хотелось увидеть хоть один корабль, участвующий в блокаде, – с энтузиазмом заявил Пьер. – Это так здорово!

– Корабли уже много лет патрулируют пролив, Пьер, – добродушно заметил Гейб. – И это началось еще до твоего рождения.

Мальчик кивнул:

– Всегда есть шанс, что какой-нибудь французский корабль захочет проскочить мимо, и англичане должны быть начеку.

– Верно. А ты неплохо соображаешь! – Гейб рассмеялся, после чего они обсуждали эту тему почти двадцать минут, ожидая, пока корабль не приблизится к ним вплотную.

Книга вторая

ТАЙНЫЙ МИР

Зима – весна 1814 года

Глава 17

– Добро пожаловать домой!

Гейбриел воспринял эти слова с улыбкой. Почувствовав слабость в ногах, он собрал волю в кулак, стараясь справиться с вихрем чувств и ощущений. Тем не менее ему все больше хотелось оказаться на носу корабля и громко вознести благодарственную молитву.

Лейтенант был достаточно добр к нему и дал некоторое время, чтобы привести в порядок мысли. Затем он любезно предложил:

– Если вы соберете семью, сэр, я отведу вас в вашу каюту. Уверен, что вы все голодны и смертельно устали.

Еще бы! Конечно, они устали, если учесть все, что с ними произошло совсем недавно.

Гейбриел, пройдя по палубе, подошел к Шарлотте, а вскоре они уже осматривали предложенную им каюту, которая, по-видимому, принадлежала самому лейтенанту.

– Мы доставляем вам неудобства, лейтенант, так что примите мои извинения.. – Гейбриел был поражен величиной помещения, в котором фактически было две комнаты: рабочий кабинет и отделенная дверью небольшая спальня, почти полностью занятая койкой.