Миллион причин умереть - Галина Романова

А может, зря он так-то?! Может, напрасно либеральничал с хамами? Отшучивался, натыкаясь на откровенную наглость? Делал вид, что не замечает чьей-то вульгарности...

Боже правый!!! Где она, истина?! Где ее отыскать?! Где ответ на извечные вопросы: как быть и что делать?! Или поступать по законам современных крутых молодчиков, жизненное кредо которых заключается совсем в других вопросах: кого бить и кому вставить.

Он-то, он – Толик Кулешов, пусть не совершенство, но не такой же, как они! Он же всегда хотел как лучше. Допустим, в первую очередь он хотел этого лучшего для себя, но пусть кинет в него камнем тот, кто хочет иначе...

Серега... Сволочь вероломная! Гад!!! Точно так же, как и все, участвовал в этом дурацком споре! Так же, как и все, сплетничал о ней за ее спиной. И не успели они и глазом моргнуть, как Ольга оказалась в его постели.

А как же он?! Что с ним теперь?! Сколько раз за эти последние дни судьба измывалась над ним. То подарит надежду, то вновь отберет. То поманит за собой, обещая райские кущи, то дает пинка под зад в направлении адского омута. И ведь до сих пор ситуация не разрешилась.

С Ольгой-то, конечно, все – конец. А вот с Танькой...

Что же все-таки ему с ней делать? Поутру раздался телефонный звонок, и ее радостный щебет о намечающемся новогоднем застолье и куче друзей семьи – пронзительно отвратительный щебет – вновь вверг его в пучину душевного раздрая.

Это как же так можно? Разругались в пух и прах. Расстались если не врагами, но ведь расстались же! А она: «Толенька, Толенька». Словно ничего и не было. Папа тут ее еще загадочный донельзя. Сфинкс зажопинский, мать его!

Женись на ней, и все тут! А ему это надо?! Это Танькиному папе надо, а не ему. Хотя, тому тоже неизвестно, чего надобно...

В плечо его вдруг толкнули.

– Чего столбом стоишь, мужик? Закурить не найдется?

До Кулешова не сразу и дошло, кто и зачем к нему обращается. Он дернул шеей, пытаясь повернуть голову в сторону говорившего, но там – чуть сзади и левее, никого не оказалось. А человек уже навис над ним темной массой и, буравя темными глазами, отчего-то сердито вновь вопрошал:

– Закурить-то, спрашиваю, не найдется?

– А-а?

– Глухой, что ли?..

Сцена сильно напоминала эпизод из любимого фильма детства «Бриллиантовая рука». С той лишь разницей, что вместо лета была зима и у Толика не было бриллиантов в гипсе, как, впрочем, и самого гипса не было. А вот персонаж, стоящий напротив, был очень даже колоритен. Глаза не прикрывали темные очки (хотя уж лучше бы и прикрыли – таким холодом из них сквозило, замерзнуть можно). В руках мужчина не держал цепочку. Но в остальном...

Зловещее, именно что-то зловещее почудилось Толику в облике незнакомца. Высокий, гибкий. Черное длинное пальто. Спортивная черная шапочка, надвинутая на самые брови. Руки в карманах. Половина лица прикрыта черным же шарфом. И только глаза... Чертовщина просто какая-то, а не взгляд, цвета непонятного, что-то перекатывается там серо-стальное. Будто расплавленный свинец или волны холодной, начинающей подмерзать воды. Эти самые гадкие глаза заморозили Толика до самых костей...

– Нет, не глухой, но не курю. – Толик справился после недолгого замешательства с оцепенением и отвернулся, ясно давая понять, что разговор окончен.

Но незнакомец и не думал оставлять его в покое.

– Который час? – снова возник он в поле его зрения.

– Пять часов вечера, – пробубнил Кулешов и решительно направился со двора, но метров через шесть остановился и, обернувшись на следовавшего за ним по пятам мужчину, язвительно добавил: – То бишь семнадцать ноль-ноль. Что-нибудь еще?

– Да нет, все в порядке, брат. – Тот все-таки выудил руку из кармана и протянул ее Толику со словами: – С наступающим. Извини, если что не так. Тут приехал к родственникам в гости, а дома никого. Смотрю, ты с девушкой разговариваешь. Нервничаешь. Дай, думаю, пожелаю человеку счастливого Нового года. Ты не против?

Печальный вздох, вырвавшийся из груди Толика при упоминании об Ольге, едва не свалил незнакомца с ног.

– Да уж... поговорили.

– Поссорились? – как-то уж слишком участливо поинтересовался незнакомец.

– Хуже...

Плечи у Толика поникли, в носу защипало, и он еле-еле сдержался, едва не припав к плечу молодого мужчины с тем, чтобы выплакать тому свою боль.

– Э-э-э, брат, – присвистнул незнакомец, медленно вышагивая рядом с Толиком, бесцельно бредущим непонятно куда. – Дела, я смотрю, совсем швах.

– Хуже не бывает, – согласился Толик и шмыгнул носом. – Я ее потерял, понимаешь?! Насовсем потерял! Возврата уже не будет...

– Жаль, конечно, девушка красивая. Даже очень красивая. Но ты знаешь, – он ободряюще похлопал Кулешова по плечу. – Не все так безнадежно в этой жизни. И если учесть, что все бабы суки, то утешься хотя бы этим. Да и, думаю, наверняка у такого джигита, как ты, есть запасной вариант. Ведь есть, признавайся?!

Он шутливо ткнул Толика локтем в бок, отчего тот едва устоял на ногах, и почти весело рассмеялся, обнажая ряд белоснежных зубов. Его заразительный смех снял напряжение с обмершей от горя души Толика Кулешова. Он с надеждой посмотрел на незнакомца, удивляясь прежнему своему впечатлению на предмет его зловещего вида – совершеннейше ведь симпатичный парень, к тому же участие проявил к его горю. Пусть он всего-то навсего время убивает, но опять же из чисто мужской солидарности поддержал его, разговорил немного. С души капельку отлегло. Взор, затянувшийся было пеленой беспросветности, вдруг вновь засиял, и окружающий Толика мир расцвел утраченными было красками.

– Слушай, тебя как зовут? – Он с интересом посмотрел на парня, уставившегося вдруг в витрину частного кондитерского магазинчика. – Меня Толиком.

– Олег я, – рассеянно отозвался тот, сосредоточенно разглядывая огромных размеров торт, выставленный на всеобщее обозрение. – Как думаешь, Толян, сколько такое искусство может стоить?

– Ну... не знаю. Дорого, наверное. Здесь простой работяга не отоваривается. Шишкари городские только лишь.

– А качество как?

– Отменное! Я тут однажды девушку пирожными угощал, вкусно.

– Как в той песне, что ли? – Парень насмешливо блеснул темными глазами из-под низко опущенного края вязаной шапочки. – Ты кормил ее дорогим печеньем, а она тебя кинула?..

– Да нет! – Толик невольно заулыбался: нет, определенно, парень ему нравился все больше и больше. – То была совсем другая девушка. Как говорится – совсем другая история, старина!

– О-о-о! Да я посмотрю, ты парень не промах! Молоток! Так держать! – Он одобрительно похлопал Толика по плечу и почти тут же протянул ему руку. – Ну, бывай, брат! Пойду родственникам подарок куплю. А то неудобно как-то с пустыми руками заваливать. Нет, вино, конечно же, я купил, конфеты. Шампанское как символ. Но вот торт этот... Чудо просто! Никогда не видел такого.

Они простились, и, звякнув дверным колокольчиком, Олег скрылся в недрах кондитерской. Постояв еще минуты три и понаблюдав за суетливыми хлопотами продавца, метнувшегося к потенциальному покупателю из-за прилавка, Толик недоуменно пожал плечами и двинулся в направлении своего дома.

Славный он парень все-таки, этот Олег. Сначала его утешал, как мог. Потом родственникам решил приятное сделать. Тортик-то такой наверняка сотен на пять потянет, если не больше. Четыре яруса. Горы воздушного взбитого крема. Розочки, фрукты засахаренные, орехи. Вкусно, конечно же, но Толик в этом отношении был прагматиком. Выкидывать такие деньги на сладости... Блажь это все, блажь и не более того. А с другой стороны: может себе человек подобное позволить – почему нет.

Шаги его становились все более уверенными, думы не такими печальными. И, бросив быстрый взгляд на часы, Толик Кулешов почти с удовлетворением отметил: времени до полуночи еще более чем предостаточно. Так что он еще успеет сделать себе легкую закуску, принять ванну и полностью экипироваться.

Когда там, говорила Танька, она за ним подъедет? В двадцать два тридцать, кажется. Ну что же! Пусть будет так. Почему не пообщаться с приятными людьми (это он, конечно же, о гостях, а не о хозяевах), если их там должна собраться приличная толпа. Не в одиночестве же ему кислятину цедить из фужера и в телевизор пялиться. К Таньке, значит, к Таньке. А что там дальше – видно будет. В конце концов, что тебе судьба уготовила, рыпайся ты – не рыпайся, исход будет один.

Толик окончательно согнал с себя всю душещипательную ересь, высоко задрал подбородок, мысленно послав всех дур баб куда подальше, и скорыми шагами поспешил к себе домой готовиться к званому ужину в семействе Якиных.

Глава 15

– Оленька, милая... – Ласковый шепот Сергея обволакивал и уносил куда-то в небытие, туда, где не было места страху и подлости. – Иди ко мне, дорогая. Иди ко мне...

Ольга нежилась в его руках, подобно ребенку. Ей было так славно, так надежно. Непередаваемость и неповторимость подобных ощущений были ей прежде неведомы. Нет, конечно же, у нее случались романы, но такого блаженства, как теперь... Нет, этого точно не было. Пойди пойми, отчего ее тело и душа так реагируют на ласки и слова этого мужчины? Она сама однозначно не смогла бы ответить на этот вопрос. Какое-то определенное чувство, то бишь любовь или привязанность, она вряд ли испытывала к нему. Во всяком случае, для подобных умозаключений время еще не наступило. Но эйфория покоя и умиротворенности была налицо.