Миллион причин умереть - Галина Романова

Но все, хватит!!! Пусть к прежней жизни, возможно, и нет возврата, настоящую и будущую она постарается прожить по своим собственным правилам, а не по тем, о которых ей настоятельно нашептывал перемудривший всех мент.

Скрип, скрип, скрип...

Славно это: жить и видеть, видеть и знать. Не замыкаться в раковине, обволакивая себя страдальческим флером великомученицы, а жить! Замечать то, что небо голубое, снег белый, а солнце, невзирая на грядущий январь, – все же теплое...

Ольга стряхнула с ботинок снег и толкнула дверь универсального магазина. Хотя Сергей и уверял ее в том, что все хлопоты о новогоднем столе возьмет на себя, чувствовать себя нахлебницей ей не хотелось. Пусть он как хочет, а новогодний гусь – это все же прерогатива женщин, а не мужчин.

Гуся в универмаге не оказалось, зато прекраснейшими на вид французскими индейками был завален весь прилавок мясного отдела. Великолепно упакованные, с целым перечнем достоинств, витиевато выписанных на упаковке. Плюс ко всему, как приложение к каждой птице, – яркая открытка с элементарным рецептом приготовления и картинками сервировочных вариантов на блюде. Цена также с ног не сбивала и дыхания не перехватывала. Оставшись вполне довольна приобретением, Ольга купила бутылку шампанского и двинула домой. На службу сегодня не идти. До новогодней ночи еще добрая половина суток. Успеть можно все: зажарить индейку, привести в порядок дом, до которого ни разу не доходили руки с момента появления в нем, ну и под занавес постараться хотя бы немного вернуть себе прежний облик.

Безликой постной мымре в безобразных очках и тряпках, способных изуродовать любой совершенный стан, отныне не бывать. В Новый год с новым обликом (вернее, с прежним), с новым настроением и с... новым мужчиной!

В Сергее ей нравилось все. Ну... или почти все. Настораживала, правда, его излишняя осторожность. Но это опять смотря как назвать это качество. И если назвать его предусмотрительностью, то в этом случае он даже выигрывал.

– Если ты выйдешь за меня и сменишь фамилию, то тебя никто и никогда не найдет...

Это было сказано ей в спину, когда она уже успела перешагнуть порог его квартиры. Вспоминая сейчас об этом, Ольга прерывисто вздохнула. Не хотелось бы ей, конечно, так вот с бухты-барахты обзаводиться семьей. Она была из тех людей, для кого семья – одна и на всю жизнь. Но коли сама жизнь вносит подобные коррективы, то...

В любом случае из всех мужчин, что окружали ее на новом месте, Сергей был и оставался единственным достойным претендентом на ее руку.

Перехватив поудобнее пакет с покупками, Ольга вставила ключ в замочную скважину и попыталась повернуть его. Странно, но ключ не поворачивался. Вторая попытка, третья – все безрезультатно. Она швырнула пакет на пол и что есть сил шарахнула по двери ладонью. С вполне знакомым скрипом та приветливо распахнулась, открывая ее взгляду скомканный половичок у входа и огромное количество успевших подсохнуть чужих следов.

Говорить о том, какой ужас ее обуял, не имело смысла. Ольга была буквально парализована. Она понимала, что стоять столбом на пороге глупо, но преодолеть страх и войти в квартиру не могла.

Сколько времени продолжался этот столбняк, она не помнила. Помнила лишь, что очнуться от него ее заставили чьи-то голоса на лестничной клетке этажом выше.

Ольга вошла в квартиру и закрыла за собой дверь на замок. Медленно она обошла свои тесноватые апартаменты, с каждым шагом все больше и больше прозревая на предмет неосуществимости своих эйфорических мечтаний. Воистину говорится: человек предполагает, а господь – располагает. Вот он, итог варварского вторжения: тряпки из шкафа в беспорядке рассыпаны на полу, ящики того же скрипучего шкафа лежат поверх тряпок на полу. Небольшая стопка журналов и газет превращена в бумажные лохмотья. На кухне и в ванной положение не лучше. Умники или умницы старательно распотрошили даже рулон туалетной бумаги, словно там Ольга могла спрятать компрометирующие ее документы. Дойти до такого идиотизма могла либо родная милиция, отчаявшаяся от беспочвенности и бездоказательности подозрений, либо некто, сильно жаждущий наскрести о ней хоть какие-то сведения...

Последнее было совершенно дрянным делом. Если с милицией Ольга могла побеседовать без проблем, то неизвестным злоумышленником мог оказаться кто угодно. И вот это-то ее пугало больше всего.

Забыв о намечающемся пиршестве и благословенной французами индейке, Ольга высыпала содержимое своей сумочки на пол и, недолго роясь, отыскала маленький клочок бумаги с телефоном Сергея.

– Мало ли что тебе может понадобиться в течение дня... – поднял он нравоучительно указательный палец кверху, давая ей номер.

Воистину его предусмотрительность играет ей на руку.

Насколько она запомнила, ближайший телефон-автомат был за углом под огромным козырьком почтового отделения и должен работать. Если, конечно же, местные подростки не успели приложить к нему руки и оприходовать для личных целей одну из его запчастей.

На ее счастье, телефон-автомат функционировал. Но к его трубке припала словоохотливая старушенция, сипловато и слишком пространно повествуя своему незримому собеседнику о рецепте приготовления простейшего новогоднего пирога.

В любое другое время Ольга бы прислушалась повнимательнее да постаралась бы запомнить, а затем, вернувшись домой, непременно бы записала. В любое другое, но не сейчас. Сейчас, изрядно поколачиваемая нервной дрожью, она переминалась с ноги на ногу и изо всех сил старалась не наорать на словоохотливую кулинарку и не послать ее ко всем чертям вместе с ее взбитыми сливками и растопленной пачкой маргарина.

Бабуленция уложилась в рекордно «короткое» время – аж в целых пятнадцать минут. Не успела трубка остыть от ее подагрических пальцев, как Ольга вцепилась в нее пуще утопающего, цепляющегося за соломинку.

«Сереженька, ну пожалуйста, ну будь дома!!! Ну пожалуйста!!!» – молила она своего абонента. Но тот упорно не хотел снимать трубку. То ли уснул слишком крепко после бурно проведенной ночи. То ли уже успел убежать за покупками. Трубку Сергей так и не снял.

– Вы долго еще? – подтолкнул ее под локоток молодой парень, притопывая ногами на крепнущем морозце. – Молчите уже минут пять...

– Да, да, извините...

Ольга передала телефонную эстафету и медленно побрела по улице. Выбора в маршруте у нее особенно не было. Ноги сами собой целенаправленно вели ее по направлению к двухэтажному зданию, заботливо выкрашенному в нежно-салатовый цвет. Располагалось оно в паре кварталов от ее дома и имело вывеску, состоящую из огненно-пурпурных букв, от которых Ольгу вот уже почти как полгода воротило с души.

Видимо, ее чувство обреченной брезгливости слишком уж отчетливо просочилось из глаз, потому как привставший со своего места усатенький миловидненький сержантик дежурной части по-протокольному спросил у нее:

– Вы по какому делу, гражданочка?

– По делу о преднамеренном убийстве – статья 105 УПК РФ, гражданин начальник, – выдала ему в ответ Ольга, не без наслаждения отметив, как лязгнула от изумления ментовская челюсть.

– Не понял... – попытался взять себя в руки сержант. – Издеваетесь?!

Ты посмотри, какой проницательный!!!

А почему бы ей не поиздеваться, когда жизнь ее все время – из огня да в полымя, и это при самом непосредственном участии и безмолвном попустительстве его коллег?!

Но вслух Ольга, лишь печально вздохнув, устало произнесла:

– У меня есть информация по делу об убийстве молоденьких девушек в городе...

Сержант мгновенно сделал стойку охотничьей собаки и, роняя то и дело трубку, проорал в телефон:

– Сергей Анатольевич, тут к вам дама... Не знаю, говорит, что располагает информацией... Понял... Так точно – Новый год! Хорошо... Есть!..

Он осторожно опустил трубку на рычаг и, уже обращаясь к Ольге, почти просяще пробормотал:

– А вы не могли бы прийти числа, скажем, третьего января?.. А?! Нет? Жаль... Сергей Анатольевич страшно разозлился! Говорит, что обещал жене приехать домой через десять минут, а тут вы... Пока протокол. То да се...

– Слушайте, умник! – не выдержала Ольга. – Это ведь не мне нужна информация, а ему! Вот пожалуюсь кому следует, что ты информаторов отсылаешь прочь...

Чудно, но сержант струсил. Усики мгновенно встопорщились. Подбородок ухнул куда-то в воротник мундира. Щеки покраснели. Уши, кстати, не меньше.

– Второй этаж, двадцать девятая комната, – выдавил он спустя мгновение. – И... я вас предупреждал.

Она еле-еле удержалась от того, чтобы не щелкнуть его по носу. Но этому мешали: во-первых – стеклянная перегородка, а во-вторых – свербящее сверх всякой меры желание поскорее увидеть этого самого Сергея Анатольевича.

Неужели это <I>он</K>?! Но этого не может быть! Зачем ему сюда, за столько-то верст от дома... Не ее же покой оберегать, в конце-то концов. А там кто знает! Коли уж сегодняшний день щедр на сюрпризы, может, Сергей Анатольевич и не так уж плох, каким ей представлялся все последнее время...