Порочный босс для тихони - Арина Арская

кофе из чашки, вскидывает брови и пробегает глазами по моему заявлению, которое небрежно держит в холеных пальцах. — Давай поговорим.

Он откладывает лист, откидывается назад и вновь делает глоток.

— О чем? — сипло спрашиваю я.

— Для начала о том, что ты пропустила мимо ушей мою просьбу купить новый кофе.

Все-таки он понял, что я заварила ему старый кофе, что неприятно горчит.

— Я не пропустила, — спокойно отвечаю я, — по запарке заварила старый, — встаю и улыбаюсь, — сейчас все исправлю.

— Исправь, — он повелительно отставляет чашку.

Мог бы сказать, что все в порядке и не гонять меня, но я сама виновата: решила поиграть с суровым кофеманом и никто меня не заставлял. Выхожу из кабинета и возвращаюсь через десять минут с другой чашкой, которую Евгений внимательно дегустирует и милостиво кивает:

— Садись.

— Я постою, — отвечаю я и недоумеваю своему несвоевременному упрямству.

Евгений молча и удивленно изгибает бровь, чем провоцирует во мне волну теплой слабости, которая вынуждает меня все же присесть. Какая я непоследовательная.

— Почему ты решила уволиться? Тебя что-то не устраивает на нынешней должности?

Язык прилип к небу. Евгений смотрит мне прямо в глаза, и его взгляд путает все мысли.

— Аля, мы должны с тобой обсудить вопрос твоего увольнения, — спокойно и без тени насмешки говорит Евгений. — Я же должен понять, почему ты так внезапно решила уйти. Ты нашла другое место работы?

Отрицательно качаю головой. Игра Евгения меня обескураживает и лишает дара речи. Он же прекрасно понимает, почему я ухожу, но продолжает делать вид, что он шалил вчера не с секретаршей.

— Тебя не устраивает зарплата?

— Устраивает.

— Возможно, ты хочешь поговорить об оплате сверхурочных?

— Нет, не хочу.

— Тогда в чем проблема, Аля?

Я перевожу взгляд на жалюзи. Минуту молчу, а затем смотрю на внимательного Евгения, который ждет моего ответа.

— Проблема в том, что я влюбилась в тебя, — я устало вздыхаю. — И не вижу возможности больше работать под твоим руководством. Именно поэтому я приняла решение уволиться.

Я не жду от Евгения внезапных слов любви. Я лишь хочу спрыгнуть с аттракциона, на который я по дурости соблазнилась, и теперь опасные виражи не только разгоняют кровь желанием, но и пугают.

— И когда это случилось? — с холодной бесстрастностью спрашивает Евгений.

— Когда я влюбилась? — тихо уточняю я.

— Да.

— Ну, — я поднимаю глаза к потолку и пытаюсь вспомнить, когда впервые у меня замерло сердце при виде Евгения, — месяц назад примерно.

— А что было месяц назад?

Жестокий допрос должен сделать мне больно, но мне наоборот легко: столько времени сама себе не могла признаться, что запала на босса, что теперь честность перед ним очищает душу от грязи стыда и самоуничижения.

— Это был вторник, — я вновь смотрю на Евгения, — около двенадцати часов дня. Ты зашел в приемную в светло-серых брюках и рубашке с двумя расстегнутыми пуговицами под воротом. Назвал Аней и скрылся в кабинете.

— Но уволиться ты решила сейчас, — Евгений самодовольно покачивается в кресле. — И месяц страдала.

— Нет, не страдала, — глухо отвечаю я.

— Нет? — он поддается в мою сторону и подпирает лицо кулаком. — Разве влюбленность не причина девичьих слез, Алечка?

— Нет. Смотрела на тебя в сторонке и вздыхала.

— Ну, я не против, чтобы ты и дальше вздыхала, — лицо Евгения расплывается в улыбке.

Смотрим друг другу в глаза, и я закипаю злостью к надменному подлецу, который польщен моим честным признанием. Прям весь засиял чувством собственной неотразимости, и я цежу сквозь зубы:

— Я ошиблась.

— Поясни?

— Я не влюблена.

— Как же так? — он приподнимает бровь. — Вторник, брюки и рубашка?

— Ты просто красивый, — я захлебываюсь в возмущении.

— Это так.

— И только, — в ярости шумно выдыхаю.

— Подожди, — он щурится, — ты меня разлюбила?

— Да, — рычу я и сжимаю кулаки.

— Тогда нужды в увольнении больше нет, верно? — он берет заявление со стола и рвет его, глядя мне в глаза, — и ты спокойно можешь вернуться к свои обязанностям.

— Я напишу новое заявление, — обиженно скрещиваю руки на груди.

— А причина?

— Я имею право на увольнение! — я подскакиваю на ноги. — И я скажу больше! Я могу взять сейчас и уйти. Я же не в рабстве.

— А нужна ли тебе статья в личном деле, Аля? — Евгений встает и обходит стол бесшумным и мягкими шагами. — Ты девочка амбициозная, так? А увольнение по статье и с выговором подпортит репутацию. И что я скажу, если мне позвонят с твоего нового места работы и попросят дать тебе характеристику? М?

— Да мне…

— Нет, тебе совсем не начхать, — Евгений стоит ко мне вплотную и нависает надо мной, — ни одного опоздания, ни одного прогула и ты ни разу не уходила раньше положенного.

— Это… — у меня сбивается дыхание, — возмутительно, Евгений, шантажировать меня статьей в личном деле…

— А знаешь что еще возмутительно, Аля? — его лицо так близко, что я вижу темные прожилки в голубых радужках его глаз. — Исковеркать мою фамилию.

Я вздрагиваю и кидаюсь к столу. Я не могла. Я же несколько раз переписывала заявление и десятки раз его перечитала. Дрожащими пальцами складываю крупные обрывки и у меня глаза на лоб лезут.

Директору ООО “Primre Innovations”

Суколову Евгению Владимировичу.

Какой нахрен еще Суколов?! Он же Соколов! Как я могла допустить такую непростительную ошибку в красивой и звучной фамилии, превратив ее в неприкрытое оскорбление?! Истерично хихикаю, потому что мое заявление теперь выглядит наглой издевкой в сторону любвеобильного и очаровательного подлеца, который соблазнил не одну суку.

— Я перепишу, — торопливо сгребаю обрывки и замираю, потому что Евгений стоит позади меня и нас разделяют лишь жалкие пара сантиметров.

Неудачно дернусь и точно потрусь задницей о его пах, и чутье мне подсказывает: я наткнусь на что-то очень твердое и требовательное к ласкам, к чему взывает мое зудящее и мокрое лоно под юбкой и трусиками. И если сейчас Евгений будет напористым, наглым и возьмет меня, задрав подол, то я не смогу сказать “нет”. Я буду рада