Любовник ее высочества - Хейвуд Смит

Филипп неловко заерзал на сиденье. Удивительно, до чего же брачная ночь изменила его. Неужели Анне-Марии удалось забраться в старательно спрятанные глубины его души? Филипп прогнал от себя эту мысль.

Он попробовал переключиться на мысли о принцессе. Что может ждать его в ее покоях? Но вместо этого в воображении возникло лицо Анны-Марии. Как можно думать о женщине, которая вызвала его, если тело так томится воспоминанием о той, которую он оставил? Карета, тяжело скрипя, катила в ночи, и образ Анны-Марии мерцал в его сознании, нежный, как свет луны, пробивающийся сквозь деревья.

Филипп чувствовал, что в глубине ее темных глаз таится какая-то тайна, а пробуждение ее страсти обожгло его неожиданной неистовостью.

Вздох за вздохом, движение за движением он раздувал чуть заметный огонек ее желания и вдруг обнаружил в ней мощную силу вулкана. И теперь уже не он, а она подняла его до такого взрыва восторга, какого он еще никогда не испытывал.

Маленькая женушка оказалась для него сюрпризом. Она заставила его потерять голову, чего еще ни одной женщине не удавалось. И это его беспокоило, делало уязвимым, и он не хотел чувствовать себя зависимым.

Карета замедлила ход. Филипп посмотрел в окно и увидел, что они подъезжают к главному входу в Тюильри. Он забился в темный угол и яростно прошипел:

– Я не могу выйти здесь! С тем же успехом можно промаршировать в полдень через парадную дверь.

– Я лишь следую приказу ее высочества.

Голос Филиппа стал угрожающим:

– Скажи кучеру, пусть едет к боковым воротам, и проверь, чтобы там никто не прятался. – Он нащупал кинжал, спрятанный в сапоге. – Давай. Я не хотел бы убивать тебя и с этого начинать визит к даме. Ее высочество и так уже, наверное, сердится.

Слуга поспешил подчиниться. Спустя несколько минут Филипп через потайной проход ворвался в будуар Великой Мадемуазель. Луиза спокойно стояла у окна в распахнутом халате и с распущенными волосами. Он откинул капюшон.

– В записке говорилось – «вопрос жизни и смерти». Я боялся найти вас раненной, отравленной и думал о самом худшем.

Принцесса проскользнула за его спину, чтобы закрыть потайную дверь. Услышав щелканье засова, закрывающего единственный выход, Филипп насторожился. Но обернулся нарочито спокойно.

– Почему вы так открыто посылаете за мной? Теперь половина Парижа знает, что я здесь.

Она не спешила отвечать, разглаживая атласные простыни на постели.

– Успокойтесь. Я всегда знаю, что делаю.

Как он и предполагал, ничего не случилось. Он каждой клеточкой ощущал дух нетерпеливого желания, который исходил от нее. Все, что от него требовалось, – удовлетворить его.

Но вся беда была в том, что Филиппу этого не хотелось. Конечно, причиной не могла быть Анна-Мария. Или все-таки была?

Филипп знал, что принцесса хочет, чтобы он накинулся на нее и сделал это грубо, но его возмущало, что его заманили в ловушку. Изменилось еще кое-что. Она его больше не возбуждала.

И вновь образ Анны-Марии вспыхнул в его мозгу. Он прогнал от себя навязчивое видение и стал сосредоточенно думать, что же делать: ведь быть пленником разъяренной принцессы просто опасно.

Он подался назад, к двери. Может быть, удастся найти потайной замок.

– Прошу ваше высочество сообщить мне, какие дела столь неотложны, что меня вызывают на службу прямо с брачной постели.

Принцесса погладила струящийся по бедру шелк пеньюара.

– Это действительно неотложный вопрос, Филипп. – Она посмотрела на него с откровенным вожделением. – Видишь ли, я хочу, чтобы ты был в этой постели, а не там, с женой.

Так, значит, она хотела, чтобы он обслужил ее, словно жеребец в конюшне. Если действовать побыстрее, можно успеть удрать. Он нащупал за спиной резьбу, которая обычно открывала тайную дверь.

– На вашем месте я бы этого не делала.

Что-то в голосе принцессы заставило его удержаться.

Луиза встала и медленно, как бы нехотя, подошла и всем телом прижалась к Филиппу. Аромат ее надушенных волос ударил в ноздри. Она поцеловала его грудь, видневшуюся из расстегнутой рубашки.

– Я не хочу ничего, кроме того, что уже имела, – ее тон стал раздраженным. – Сегодня ночью мне тоскливо, а вы всегда умели меня развлечь.

Филипп заставил себя говорить мягко:

– Ваше высочество, я очень высоко ценю вашу дружбу, но быть далее вашим любовником не могу. Наша связь закончилась несколько недель тому назад. Мы оба знаем это.

Сквозь тонкую ткань рукавов ее ногти впились в него.

– Это не может закончиться, пока я не скажу – довольно. А я говорю: вы должны быть в моей постели. Если, конечно, не хотите, чтобы я послала за вашей женой и не сообщила ей, где вы были сегодня ночью. И в другие ночи.

Филипп знал, что принцессе доставило бы превеликое удовольствие разрушить его брак. А сейчас он понял, что покарать его одного принцессе недостаточно. Раньше или позже она отыграется и на Анне-Марии.

– Рассказывайте моей жене что хотите.

Принцесса стояла неподвижно, прислонив голову к его груди.

– Ваше сердце, Филипп, прыгает, словно скачущая лошадь. Хотелось бы думать, что это из-за меня. – Ее рука скользнула к его паху, голос стал жестким. – Нет? Значит, тогда оно выдает вас. Оно говорит мне, как волнует тебя, что подумает твоя жена-простушка. Ну конечно, она будет не единственной, кому будет интересна наша интрижка. Могу себе представить, как будет счастлив твой командир Жютте, когда узнает, что его самый доверенный офицер семнадцать раз втайне посещал женщину, снабжающую деньгами Фронду.

Теряя остатки самообладания, Филипп схватил ее за волосы и резко дернул, запрокидывая ее голову вверх. Его рот оказался настолько близко к ее лицу, что Филипп почувствовал жар собственного дыхания, отражавшегося от ее кожи. Он прорычал:

– Вы недостойны даже презрения. Я скорее сверну вам шею, чем лягу с вами в постель!

Какой-то дьявольский свет полыхнул в ее глазах.

– Смелее, попробуйте удушить меня. Вы не первый мужчина, который всю свою ненависть ко мне переносит в постель, и не последний. Давайте же, Филипп! Заколите меня вот этим до смерти! – Ее рука стиснула его плоть. – Я готова.

Филипп оттолкнул ее от себя.

– Клянусь всеми святыми, вы не женщина. Вы – демон! – Он направился к двери. – Я ухожу. Попробую поговорить с Жютте. Он, по крайней мере, имеет понятие о чести. Я думаю, вы блефуете. У вас нет доказательств, что я здесь бывал раньше, до сегодняшней ночи.

Она преградила ему путь.

– Нет! – Волосы разметались по лицу, рот исказился в ярости, она рванула воротник своего пеньюара, обнажая грудь. Прежде чем он успел остановить ее, она сделала на своей нежной коже четыре яркие царапины.