Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир - Сара Вайнман

После свадьбы Рут с Финдли, который был в два раза ее старше, уехали в Сан-Хосе; у них родились два сына. Со временем их брак распался; вскоре Рут познакомилась с будущим третьим мужем[137], Джорджем Джанишем, родом из Миннеаполиса. Джордж был невысокий, худощавый, белокурый и белокожий, как его предки-скандинавы. На запад приехал в поисках работы и чтобы сбежать от суровых миннесотских зим.

Рут с Джорджем уехали в Карсон-Сити, столицу штата Невада, где и поженились 24 октября 1940 года. Возможно, даже по любви. Незадолго до смерти Джордж рассказывал дочери, что до свадьбы Рут была «хорошей девушкой». Но после совершенно переменилась, и он признавал, что, пожалуй, есть в этом и его вина.

Собственной жены Джорджу было мало. Поэтому он спал и с чужими. Он и с Рут-то закрутил роман, будучи женатым на другой. А поскольку Джордж не возражал, чтобы Рут периодически занималась сексом с бывшими мужьями, то и ей вроде как жаловаться было не на что. Правда в том, что Рут и саму всю жизнь тянуло на сторону.

Внебрачные связи подорвали и без того натянутые отношения супругов Джаниш, у которых практически друг за другом родились три дочки. Казалось, Джаниши дурно друг на друга влияют. Рут и Джордж испытывали терпение друг друга самым хитрым – или, пожалуй, коварным – образом: когда давали детям имена. Первое имя ребенку выбирали такое, которое нравилось одному из них. А второе – в честь бывших любовников и любовниц. Девять детей спустя Рут и Джордж расстались. Он потом женился еще два раза, Рут же в общей сложности побывала замужем десять раз, а в промежутке между браками крутила романы.

В 1949 году Рут было тридцать три (хотя сама она убавляла себе два года), и у нее был муж, которого она беспрестанно донимала издевками и придирками и от которого целиком зависела, поскольку постоянно беременела и рожала. Она по-прежнему была хороша собой – темные волнистые волосы, пышная грудь, не успевшая обвиснуть, прямой нос, пухлые губы. Но с каждым новым ребенком у нее прибавлялось горестей, а семейство все больше беднело.

Салли Хорнер Рут видела насквозь. От ее глаз не укрылось и то, что девочка, вернувшись домой из больницы, где провела несколько дней после аппендэктомии, с трудом передвигала ноги. И то, что когда Салли улыбалась, глаза у нее оставались серьезными. И то, что близость между Фрэнком и Салли какая-то ненормальная. «Он глаз с нее не спускал, разве что в школе она была без него[138], – вспоминала впоследствии Рут. – И подружек-ровесниц у нее не было. Она никогда никуда не ходила, сиднем сидела с Ласаллем в трейлере». Рут казалось, что Ласалль относится к девочке, которую называет дочерью, «как к своей собственности». Рут пыталась уговорить Салли, которая еще не оправилась от операции, рассказать ей, какие «на самом деле» у той отношения с Ласаллем. Но Салли не открыла ей душу.

В начале 1950-го Джаниши подхватились и поехали на запад. В Далласе для Джорджа не стало работы, и он решил попытать счастья в Сан-Хосе: раньше ему там всегда везло. Когда семейство, в котором родились еще два ребенка, осело в трейлерном парке «Эль Кортес Мотор Инн»[139] в Сан-Хосе (может, даже на том же самом месте, где и прежде стоял их дом на колесах), Рут написала Фрэнку, приглашая их с Салли в Калифорнию: мол, работа здесь есть, так что снова будем соседями.

Ласалль согласился. Не исключено, что у него были и другие важные причины покинуть Даллас. А может, он чувствовал, что Салли отдаляется от него, и рассчитывал, что очередной переезд их сблизит. Как бы то ни было, в феврале 1950-го Ласалль забрал Салли из школы, они прицепили к машине трейлер и отправились из Далласа в Сан-Хосе. Как и в Балтиморе, и в Атлантик-Сити, Ласалль решил, что им с Салли не стоит задерживаться на одном месте. Салли, как и прежде, права голоса в этом вопросе не имела. Она делала то, что велел ей Фрэнк Ласалль. На этот раз в дорогу на запад он пускался в другом настроении: ведь они ехали не от полиции, а навстречу возможностям.

Путь до Сан-Хосе занял у Ласалля и Салли неделю, если не больше. Они пересекли Техас, проехали вдоль границы Оклахомы, потом через Нью-Мексико, Аризону, Южную Калифорнию и наконец через Саут-Бей добрались до места назначения. Так далеко от Кэмдена Салли еще не была, да и впоследствии никогда не заезжала. Салли провела в неволе у Ласалля уже два года, с одиннадцати лет. Она постоянно ощущала его присутствие, даже когда оставалась одна и, казалось бы, могла располагать собой. Те семь или десять дней, что они были в дороге, бок о бок в автомобиле, она, вероятно, чувствовала себя как в ловушке.

Стоило Салли задуматься о своем положении, как ее, наверное, охватывало отчаяние или гнев из-за того, чего лишил ее Ласалль. А может, она старалась сосредоточиться на том, чтобы выжить любой ценой. После нескольких дней в машине и ночей в трейлере, припаркованном на очередном месте отдыха вдоль трассы, после бесконечных обедов и ужинов в придорожных закусочных Салли, должно быть, совершенно измучилась.

Вдоль широких проспектов Западного побережья, в частности Северной Калифорнии, росли пальмы, и машины ехали свободно, не стояли в бесконечных пробках, как дома. Полицейские в форменных шортах[140] патрулировали улицы на мотоциклах. Воздух был не такой влажный, как в Далласе или на Восточном побережье. Но мысли о лучшей жизни, которые привели сюда Ласалля и многих других до него, Салли в голову не приходили. Ей и так было о чем подумать.

18 марта, в субботу, Фрэнк Ласалль припарковал трейлер в «Эль Кортес Мотор Инн»; к этому времени Салли Хорнер уже понимала, что готова к переменам, на которые так долго не отваживалась. Она уже сделала первый решительный шаг. Перед отъездом из Далласа, набравшись храбрости, призналась школьной подружке, что их отношения с «отцом» подразумевают интимную близость. Подружка ответила[141], что это «неправильно» и «это надо прекратить», как впоследствии рассказывала Салли. Подружкины наставления не прошли даром: Салли стала отказывать Ласаллю, но поддерживала видимость того, что он ее отец.

Она так долго молчала и смирялась с тем, что мужчина, выдававший себя за ее отца, называл «совершенно естественным делом». Ей проще было уступить, чтобы уж наверняка выжить. Теперь же Салли почуяла, что