Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир - Сара Вайнман

Набокова с просьбой о прибавке и предложил сделку: он повысит ему жалованье, как и просил писатель, а тот взамен прочитает студентам курс европейской литературы. Программу курса Набоков волен составить на собственное усмотрение, может выбрать авторов, которые ему по душе. Набоков согласился и приступил к работе незамедлительно: прямо на обороте письма Дейчеса принялся делать заметки для курса, который определил его карьеру в Корнелле на ближайшие десять лет.

А в свободное время работал над романом, замысел которого вынашивал так долго.

Рамздэль Набокова – не Кэмден. Вымышленный городок, в котором Гумберт Гумберт обманом проникает в жизнь Шарлотты и Долорес Гейз, скорее всего, находился где-то в Новой Англии: поэтому Долорес и отдали в школу в Беркшире, поэтому и мужчина, и девочка так хорошо знают эти края. Набоков приобрел эти знания за время жизни в Кембридже, штат Массачусетс. Однако названия городков все же похожи, как и названия улиц – и Линден-стрит, на которой располагался дом, где прошло детство Салли Хорнер, и Лоун-стрит, где жили мать и дочь Гейз. Для обоих городков характерны пасторальные пейзажи с белеными домиками, в которых обитали представители среднего класса. И это лишь одна из немногих деталей, в которых история Салли Хорнер на удивление перекликается с «Лолитой».

Гумберт Гумберт оказался в Рамздэле не просто так: он намеревался провести там «литературное лето», а вот к Гейзам, в дом 342 по Лоун-стрит, попал случайно. Изначально он собирался остановиться у Мак-Ку, у которых было две дочки, «одна совсем маленькая, а другая двенадцати лет»; вторую герой намеревался «учить по-французски и ласкать по-гумбертски»[126]. Но когда Гумберт Гумберт приехал в Рамздэль, оказалось, что дом Мак-Ку сгорел и придется искать другое пристанище.

Мак-Ку привез раздосадованного героя в «Гейзовский дом – досчатый, беленый, ужасный, потускневший от старости, скорее серый чем белый – тот род жилья, в котором знаешь, что найдешь вместо душа клистирную кишку, натягиваемую на ванный кран». Раздражение вызвал и «контральтовый голос госпожи Гейз», которая спросила: «Это мьсье Гумберт?»

Затем она спускается по лестнице – «сандалии, темно-красные штаны, желтая шелковая блузка, несколько прямоугольное лицо – в этом порядке… постукивая указательным пальцем по папиросе». По мнению Гумберта Гумберта, Шарлотта далеко не красавица: «Бедной этой даме было лет тридцать пять, у нее был гладкий лоб, выщипанные брови и совсем простые, хотя и довольно привлекательные черты лица того типа, который можно определить как слабый раствор Марлены Дитрих». Но потом он замечает Долорес, и ему кажется, будто «моя ривьерская любовь внимательно на меня глянула поверх темных очков»: «Четверть века с тех пор прожитая мной сузилась, образовала трепещущее острие и исчезла». Теперь, когда появился истинный предмет страсти Гумберта Гумберта, Шарлотта становится досадной помехой, которую приходится терпеть, используя при этом в собственных интересах.

Шарлотта признается ему в письме, что она «страстная и одинокая женщина», а он «любовь ее жизни», и он усматривает тут шанс: жениться на Шарлотте, чтобы заполучить Долорес. Одна из строчек бросается в глаза: Шарлотта пишет, что если он решил «завязать интрижку» с ней, то «это будет преступно – преступнее, чем было бы насилие над похищенным ребенком». Шарлотта не питает иллюзий, будто Гумберт Гумберт в нее влюблен, но при этом, как ни странно, заключает, что если он вдруг решит остаться в ее доме, то она истолкует это «только в одном смысле: что вы для меня хотите стать тем же, чем я хочу стать для вас – спутником жизни – и что вы готовы соединить навсегда свою жизнь с моей и быть отцом моей девочки». (Поскольку мы на все смотрим глазами Гумберта Гумберта, остается лишь поверить ему на слово, что Шарлотта действительно так написала.)

Вдова-американка и вдовец-европеец поспешно сочетаются браком; Долорес в это время отдыхает в летнем лагере. Разумеется, они не пара. Больше всего Гумберта Гумберта в новоиспеченной супруге раздражает ненависть к дочери. «В день двенадцатой годовщины рождения Лолиты» Шарлотта подчеркнула в книге «Знай своего ребенка» следующие эпитеты: «…агрессивный, буйный, вялый, негативистический (подчеркнуто дважды!), недоверчивый, нетерпеливый, привередливый, пронырливый, раздражительный, угрюмый».

Гумберт Гумберт задумал убить Шарлотту, выдав ее смерть за несчастный случай: например, утопить в относительно безлюдном месте, куда они ездили купаться («Лучшей декорации и придумать нельзя было для быстренького булькающего человекоубийства»). Когда Шарлотта сообщает ему, что решила отправить Долорес в пансионат, он возражает. Они ссорятся. Через некоторое время Шарлотта читает его дневник и сообщает Гумберту Гумберту, что знает правду: «Вы – чудовище. Вы отвратительный, подлый, преступный обманщик. Если вы подойдете ко мне, я закричу в окно. Прочь от меня!»

Гумберт Гумберт выходит из комнаты. Замечает, что лицо Шарлотты, «искаженное тем что она испытывала, не представляло собой приятного зрелища». Направляется на кухню. Открывает бутылку скотча. Пытается убедить Шарлотту, что ей все показалось: «Ты разбиваешь и мою жизнь и свою… Давай обсудим дело, как двое культурных людей. Это все твоя галлюцинация. Ты, Шарлотта, не в своем уме. Эти записи, которые ты нашла, всего лишь наброски для романа».

Шарлотта не отвечает, продолжает писать письмо. Гумберт Гумберт идет налить виски; он еще не знает, что Шарлотты больше нет. Раздается звонок: «Миссис Гумберт, сэр, попала под автомобиль, и вам бы лучше прийти поскорее». Судьба сыграла с нашим героем престранную штуку. Шарлотте уже не удастся спасти честь дочери: «Гейзиха» погибла. И не от руки Гумберта Гумберта, хотя тот уже и был готов ее убить.

Я вспомнила описание Шарлотты Гейз – «слабый раствор Марлены Дитрих», – разглядывая фотокарточки Эллы Хорнер, датированные 1948 годом, когда пропала ее дочь. Элле тогда был сорок один год, она часто зачесывала волосы назад, порой собирая в пучок (ср. «бронзоватый шиньон на затылке»), и выщипывала брови в ниточку. Прочие черты лица – глаза с набрякшими веками, волевой подбородок, крупный нос, высокие скулы – также напоминали Марлен Дитрих той поры, когда она еще не уехала из Германии в Америку и не стала звездой Голливуда. Я видела снимки Эллы до и после исчезновения Салли: у меня сложилось впечатление, что, когда Элла улыбалась, глаза ее чаще всего оставались серьезными (ср. Гумберт о Шарлотте: «Ее улыбка сводилась к вопросительному вскидыванию одной брови»).

У Шарлотты Гейз и Эллы Хорнер было еще одно сходство, случайное ли, нет ли: брак как способ заполучить их дочь. Гумберт Гумберт так и сделал. Фрэнк Ласалль же всем рассказывал, что якобы забрал Салли у матери. А девочке, чтобы выжить, приходилось подыгрывать ему в этой лжи и в Атлантик-Сити, и