Cинтез йоги - Шри Ауробиндо

И результаты жертвы трудов также варьируется соответственно труду, побуждению к работе и состоянию духа, стоящему за этим побуждением. Однако все другие жертвоприношения частичны, эгоистичны, замутнены, кратковременны и неполны, — даже те из них, которые приносятся Высшим Силам и Принципам, сохраняют этот характер: результат в этом случае также частичный, ограниченный, временный, смешанный в своих реакциях, пригодный лишь для достижения второстепенной или промежуточной цели. Единственная полностью приемлемая жертва есть окончательная, самая возвышенная и полная самоотдача, — это то свободное и безоговорочное, содержащее в себе преданность и знание, осуществляемое лицом к лицу подчинение Единому, который одновременно представляет собой наше имманентное Я, окружающее нас всесоставляющее Всё, Высшую Реальность, стоящую за любым проявлением, и, тайным образом, всё это вместе, скрыто присутствующую везде имманентную Трансцендентность. Ибо душе, которая целиком отдает себя Богу, Он также отдает всего себя безраздельно. Лишь тот, кто приносит в жертву всю свою природу, обретает Я. Лишь тот, кто способен отдать всё, наслаждается Божественным Всеобщим везде. Лишь высшее самозабвение достигает Всевышнего. Лишь очищение путем принесения в жертву всего, что мы собой представляем, может дать нам право воплотить в себе Высочайшее и жить здесь в имманентном сознании трансцендентного Духа.

Предъявляемое нам требование, вкратце, в том, что нам следует превратить всю свою жизнь в сознательное жертвоприношение. Каждое мгновение и каждое движение нашей жизни должно сделаться непрерывной и исполненной преданности самоотдачей Вечному. Все наши действия, причем самые мелкие, ординарные и незначительные не в меньшей степени, чем самые великие, значительные и благородные, должны совершаться нами как акты посвящения. Наша индивидуализированная природа должна жить в едином сознании внутреннего и внешнего действия, посвященного тому Нечто, что стоит за нами более великое, нежели наше эго. Не имеет значения, каков дар и кому мы его подносим, в этом действии должно присутствовать сознание, что мы подносим его единому божественному Бытию во всех существах. Наши самые обычные и самые грубые материальные действия должны приобрести этот возвышенный характер; когда мы едим, то должны сознавать, что даем пишу этому Присутствию в нас; это должно сделаться священным предложением жертвы в храме, и мысль о простой физической потребности или самоудовлетворении должна покинуть нас. В любом возвышенном труде, в любой высокой практике, в любом трудном или благородном предприятии, осуществляется ли оно для самого себя, для других или для человеческой расы, не будет более возможным задерживаться на идее о расе, о самом себе или о других. Вещь, которую мы делаем, должна быть сознательно принесена как жертва трудов не им, но — либо через них, либо непосредственно — единому Божеству; Божественный Обитатель, который был скрыт этими низшими представлениями, не должен более оставаться скрытым, но должен всегда зримо существовать для нашей души, нашего ума и наших чувств. Труды и результаты наших трудов должны быть отданы в руки этого Единого с чувством, что это Присутствие есть Бесконечный и Высочайший, благодаря кому только и возможны все наши труды и стремления. Ибо все происходит в его бытии; для него Природа берет у нас все наши труды и стремления и приносит их на его жертвенник. Даже в тех случаях, когда сама Природа явным образом представляет собой работника, а на нашу долю выпадает лишь роль свидетелей ее трудов, осуществляемых в нас самих или поддерживаемых нами, в этих случаях также должно иметь место постоянное памятование и устойчивое сознание, что это труд, принадлежащий божественному Владыке. Само наше вдыхание и выдыхание, само биение нашего сердца могут и должны сделаться сознательными в нас в качестве живого ритма вселенского жертвоприношения.

Понятно, что эта концепция и ее эффективное осуществление должны содержать в себе три следствия, наиболее важные для достижения нашего духовного идеала. Очевидно, во-первых, что, даже если подобная практика начата без преданности, то и в этом случае она ведет прямо и неизбежно к самой высокой преданности, какая только возможна; ибо она должна естественным образом постепенно приобрести глубину самого совершенного поклонения, какое только можно себе представить, самую глубокую любовь к Богу. Это связано с растущим ощущением Божественного во всех вещах, углубляющимся общением с Божественным, сопровождающим все наши мысли, проявления воли и действия, и в каждое мгновение нашей жизни все более совершенное посвящение Божественному всей полноты нашего бытия. Таким образом элементы Йоги трудов также имеют отношение к самой сути интегрального и абсолютного Бхакти. Искатель, который включает их в свою повседневную практику, тем самым беспрестанно создает в самом себе постоянное, деятельное и эффективное представительство самого духа самопосвящения, а из этого неизбежно должно возникнуть в высшей степени всепоглощающее поклонение Высочайшему, которому посвящено это служение. Поглощающая любовь к Божественному Присутствию, к которому он чувствует все более интимную близость, все сильнее овладевает посвятившим свои труды. И вместе с этой любовью рождается, или в ней самой содержится также и всеобщая любовь ко всем существам, живым формам и созданиям, которые представляют собой обиталище Божественного — не кратковременное нетерпеливое и жадное чувство, свойственное миру разъединенности, но устойчивая неэгоистическая любовь, которая представляет собой глубокую вибрацию единства. Во всем искатель начинает встречать единый Объект своего поклонения и служения. Путь трудов сворачивает по этой дороге жертвы навстречу стезе Преданности; но и он сам может содержать в себе преданность столь же полную, поглощающую, такую же интегральную, какой может требовать любое сердечное влечение и о какой только может помыслить любая умственная страсть.

Далее, упражнение в этой Йоге требует постоянного внутреннего памятования единого основного освобождающего знания, а постоянное деятельное воплощение его в труде усиливает это памятование. Во всем пребывает единое Я, единое Божественное есть все; все пребывает в Божественном, все есть Божественное, и нет ничего иного во вселенной, — это мысль, или эта вера, представляет собой весь фон деятельности до тех пор, пока не превращается в самую сущность сознания труженика. Памятование и саморазвивающее размышление подобного рода должны превратиться, и в конечном счете превращаются, в глубокое и непрерывное видение и всеобъемлющее осознание того, что мы с такой силой удерживаем в памяти, или о чем мы с таким постоянством размышляем. Ибо каждое мгновение это принуждает нас к постоянному обращению к Источнику всей нашей жизни, воли и деятельности, и одновременно происходит вмещение и превосхождение всех частных форм и феноменов в Том, что являет собой их причину и поддерживает их существование. Этот путь не может придти к концу без того, чтобы человек не увидел живо и ярко, по-своему столь же конкретно, как и посредством физического зрения, деятельность вселенского Духа во всем. При достижении своих высочайших вершин этот путь поднимается до постоянной жизни, мышления, волеизъявления и действия в присутствии Сверхразумного, Трансцендентного. Что бы мы ни видели и ни слышали, что бы мы ни осязали и ни ощущали, все, что мы сознаем, мы должны знать и чувствовать как то, чему мы поклоняемся и служим; все должно превратиться для нас в образ Божества, восприниматься как Его жилище, окутанное вечной Вездесущностью. При своем завершении, если и не задолго до того, этот путь трудов, благодаря общению с божественным Присутствием, Волей и Силой, превращается в путь Знания более совершенный и интегральный, нежели может измыслить любой человеческий разум, или открыть какое бы то ни было интеллектуальное исследование.

Наконец, упражнение в этой Йоге жертвоприношения вынуждает нас отказаться от всех внутренних подпорок эгоизма, выбросив их из нашего ума, воли и действий, устраняя само его семя, его присутствие, его влияние на нашу природу. Все должно делаться только для Божественного; все должно быть направленно к одному Божественному. Мы ничего не должны предпринимать для себя, как для отдельного существа: ничто не должно нами делаться для других, будь то соседи, друзья, наша семья, страна, человечество или другие существа просто потому, что они связаны с нашей личной жизнью, мышлением, чувствами, или потому, что наше эго проявляет предпочтительную заинтересованность в их благополучии. Путем такого действия и видения все наши труды и вся жизнь становятся просто ежедневным активным поклонением и служением Божественному в беспредельном храме его собственного безбрежного космического существования. Жизнь все в большей мере становится жертвой вечного в индивидууме, постоянно самопредлагаемой вечному Трансцендентному. Она предлагается в жертву на обширном жертвеннике, представляющем собой поле действия вечного и космического Духа; а Сила, которая предлагает жертву, также есть вечная Сила, вездесущая Матерь. Посему этот путь есть путь единения и общения при помощи действия, а также духа и знания, сопутствующих действию, столь совершенный и интегральный, на какой только может надеяться наша Богонаправленная воля, и какой только может совершить сила нашей души.