После расставания. Вернуть Любовь - Мила Реброва

могу, что он был готов отказаться от всего ради тебя, – прилетело в мою сторону перед самым рассветом. Как и я, Елена Эдуардовна не сомкнула глаз, устроившись на соседнем диванчике.

Смысла ее слов я не поняла, но переспрашивать не собиралась. Захочет, сама расскажет.

– Ради безродной девчонки, которая…

– Я не собираюсь слушать ваши оскорбления! Наши отношения с Глебом, какими бы они ни были, вас не касаются! – не дала я ей договорить.

– Пусть только мой внук придет в себя, уж я-то тобой займусь! Не думай, что тебе сойдет всё с рук! – продолжала она всё тем же ядовитым тоном. – Я прекрасно знаю таких, как ты! Всю жизнь мечтаете о богатом принце и, когда встречаете, пытаетесь привязать его к себе при помощи ребенка! – посмотрела она с презрением на мирно спящую Васю.

– Не смейте говорить о моей дочери! Ни мне, ни ей ничего от вас не нужно! Как только я пойму, что Глебу ничто не угрожает, уйду… А вы можете и дальше оберегать свой ларец сокровищ!

На это бабка лишь презрительно скривила свой рот, но, к счастью, промолчала, давая мне вновь погрузиться в свои мысли.

***

– По предварительным данным, он в порядке, и беспокоиться о его жизни нет причин. Давление нормализовалось, и мы смогли предотвратить…

– О господи! – прервала я речь врача, всхлипывая и в который раз за последние дни давая волю слезам. Но на этот раз это были слезы радости и облегчения.

– Я могу его увидеть? – наравне со мной заговорила Елена Эдуардовна.

– Он звал некую Мусю, так что я бы порекомендовал сначала пройти ей, – ответил ей врач.

– Это я! – тут же сделала я шаг к врачу, боясь, что противная бабка Глеба меня не пустит.

– Отлично, оставьте ребенка и пройдемте, – кивнул он в сторону палаты, возле которой мы стояли.

– Но… Мне не с кем ее оставить, – замялась я, не желая, да и не думая, что Елена Эдуардовна о ней позаботится.

– Думаю, медсестра без проблем присмотрит за ней, – улыбнулся врач, подзывая девушку, стоящую неподалеку, и отдавая ей распоряжения. – Не волнуйтесь, Лика у нас молодая мама, так что знает толк в детках. Вы сейчас необходимы пациенту, любое волнение может привести к осложнениям.

– Как его бабушка, я должна пройти первая! И я не собираюсь пускать к нему эту…

– Вашему внуку противопоказаны все негативные эмоции, – обратился он к Елене Эдуардовне, которая так и норовила оспорить его слова. – А судя по всему, именно отсутствие этой девушки может их вызвать.

К счастью, больше она спорить не стала, и, выдав мне больничный халат, врач провел меня в просторную ВИП-палату.

Глеб лежал на больничной койке, обложенный со всех сторон проводами и подключенный к аппарату, который показывал его сердцебиение и пульс. Голова была полностью перебинтована, а глаза закрыты.

– Поговорите с ним, но без волнений. Если что-то случится, нажимайте на красную кнопку, – проинструктировал меня врач, прежде чем выйти.

На дрожащих ногах я подошла к Глебу и присела на рядом стоящий стул. Взяв за руку, сжала ее, благодаря бога за то, что он жив.

– Муся… – слабо прохрипел он, приоткрывая глаза. – Ты пришла… Я не хотел… – начал шептать Глеб обрывочно.

– Тише, тебе нужен покой, – прошептала я, прикладывая палец к его губам и останавливая речь.

– Всё плывет перед глазами, – простонал он, пытаясь привстать.

– Глеб! – тут же вскочила я, пытаясь удержать его на месте. – Ну почему ты всегда такой трудный пациент?! – вспомнив то, как он болел гриппом и как сложно мне было каждый раз с ним справляться, пожурила его я.

– Обещаю впредь всегда быть послушным… Только не уходи больше, Муся… Я сделаю всё, что ты скажешь… Я не… Не хотел над тобой смеяться, это от волнения… – бормотал он невпопад.

– О чем ты, Глеб? – не поняла я его.

– О своих словах тем утром. Я не хотел тебя обидеть, еще и уехал после тех глупых слов…

Почему Глеб говорил так, будто это было совсем недавно?

– Всё хорошо, Глеб, успокойся и не думай об этом, – вспомнив рекомендации врача, попыталась урезонить его я.

– Будь всё хорошо, ты бы не ушла, Муся! Мне так жаль, еще и авария эта…

– Авария? – недоуменно нахмурилась я, не понимая, о чем он.

– Ну да. Тебе Ксюша позвонила? Ты поэтому приехала? Где ты была? – переплетая наши пальцы, прошептал он, не видя моего потрясения. – Я всё исправлю, малышка, вот увидишь! Сделаю всё, что ты захочешь…

– Глеб… О какой аварии ты говоришь? – осторожно спросила я, боясь своих предположений.

Не мог же Глеб потерять память?

Ответить нормально он так и не смог, слишком взволнованный моим «возвращением». В итоге у него подскочил пульс, и врач вывел меня из палаты, вколов Глебу снотворное. Понимая, что спрашивать у его бабушки бесполезно, я набрала старый номер Ксюши, надеясь, что она не сменила его.

– Алло? – ответила она после нескольких гудков.

– Ксюш? – неуверенно начала я, чувствуя ужасную неловкость после того, как повела себя в нашу последнюю встречу в торговом центре. – Это я, Маруся…

– Господи, Маря! Ну наконец-то ты позвонила! Неужто помирились с Глебом! Он строго-настрого запретил мне тебе звонить! – затараторила она.

– Нет, мы не помирились. Глеб в больнице…

Рассказав ей о случившемся, я поделилась своей тревогой по поводу его возможной потери памяти, а также рассказала про его слова об аварии.

– Это случилось вскоре после твоего исчезновения, – вздохнула Ксюша, придя в себя после новости о падении с лестницы. – Возможно, если бы не это, он смог бы тогда тебя найти. Глеб несколько месяцев восстанавливался, прошел курс физиотерапии и чудом смог встать на ноги. Врачи не давали ему шансов. Бедро пришлось собирать по частям с помощью титановых пластин. Мне кажется, именно поэтому он прекратил твои поиски и не попросил помощи у Османа. Считал, что, если останется инвалидом…

– Будет мне не нужен? – прохрипела я, обессиленно прикрывая глаза. Столько всего случилось, а я