Невеста по завещанию - Ольга Куно

Пытаюсь приподняться на правом локте, но голова начинает кружиться еще сильнее. Приходится вернуться в исходное положение и все дальнейшее проделывать лежа. Еще раз обмакиваю тряпицу в сок тысячелистника: он поможет остановить кровотечение, и стараюсь затянуть рану на руке так туго, как только могу. Это сложно: ведь в моем распоряжении только одна рука, и та еле-еле ворочается. Затягиваю повязку зубами. Ладно, что могла, я сделала, а в остальном придется положиться на особые свойства собственного организма.

Наверное, последнюю мысль я пропустила в сознание зря. Поскольку сразу после этого погрузилась в беспамятство.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась. Предполагаю, что не слишком много. Где-нибудь от двадцати минут до часа. Дамиан по-прежнему не то был без сознания, не то спал, но щеки уже приобрели нормальный, живой оттенок вместо мертвенно-бледного, а дыхание было ровным и глубоким.

Я осторожно попыталась подняться. Слабость оставалась весьма ощутимой, но голова больше не кружилась. Я поднесла к глазам левую руку. Кровь просочилась сквозь повязку, но не текла и, похоже, успела слегка подсохнуть. Стало быть, мне повезло: остановить кровотечение все-таки удалось.

Аккуратно, не делая резких движений, я встала с кровати и принялась ликвидировать следы «преступления». Прежде всего допила остывший чай, хоть и не была вполне уверена, добавит ли мне напиток сил или все это – полнейшая ерунда. Намочила несколько чистых тряпок в воде, которая была приготовлена еще раньше, сразу после прихода доктора. Осторожно смыла подсыхающую кровь с живота и бока Дамиана, а также со своей левой руки. Опустила предварительно закатанный рукав. Выливать остатки сока тысячелистника не стала: пусть думают, что я приготовила его не для себя, а для Дамиана на случай, если у него возобновится кровотечение. Теперь следовало наложить ему новую повязку на рану в боку, но у меня снова закончились силы. Комната разок покачнулась, и я поспешила сесть на кровать. Немного отдышалась. А потом услышала голос Дамиана:

– Ника?

Голос звучал слабо, но сам по себе факт, что виконт уже пришел в себя, многое значил. Это внушало оптимизм касательно моего… не вполне традиционного метода лечения.

– Я здесь.

Я полуобернулась, так, чтобы он мог видеть мое лицо, и взяла его за руку. Дамиан скосил глаза в мою сторону, потом снова посмотрел прямо перед собой и негромко сказал:

– Не помню… как здесь оказался.

– Еще бы, ты же был без сознания. Тебя привез Фредерик, и доктор Истор уже был с вами, наверное, вы повстречали его где-то по дороге. Он тебя осмотрел, обработал раны, перевязал. Сказал, что вечером снова вернется. – Я тараторила, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально бодро. – Как ты себя чувствуешь?

– На удивление неплохо. – В его глазах – вполне искреннее изумление, так что видно: он не хорохорится, а говорит вполне искренне. – Странно, я был уверен, что тот второй меня достал.

– Ну видишь, все хорошо, что хорошо кончается.

– Давно ты здесь сидишь?

Не сижу, а лежу, но этого ему говорить, пожалуй, не стоит.

– Не слишком. Доктор сказал, чтобы кто-нибудь за тобой присматривал. Вот я и решила: ты-то ежевечерне торчишь в моей комнате, а мне что же: даже взглянуть на твою нельзя?

– Справедливо.

Дамиан прикрыл глаза и слабо улыбнулся.

– Скажи, ты можешь пошевелить левой рукой? – спросила я, стараясь не пропустить в голос волнения.

Он приподнял руку, согнув ее в локте.

– А пальцами?

Впрочем, я и без того видела, что пальцы уже не были неестественно согнуты, как прежде.

Дамиан подтвердил мой оптимистичный прогноз, без видимого усилия сжав руку в кулак, а затем вновь распрямив пальцы.

– А ногами? – не унималась я.

Дамиан непонимающе нахмурился, но, судя по шевелению одеяла, просьбу мою выполнил.

– Что на очереди? – осведомился он, приподнимаясь повыше. – Сжать в кулак пальцы ног? Или сложить их в кукиш? А может, сразу сыграть с их помощью на арфе?

– А ты умеешь? – заинтересовалась я.

– До ранения не умел, – ответил он.

Я разочарованно вздохнула. Сама я играть на арфе умела, но исключительно руками, и теми плохо.

– Ника, можешь не сомневаться, у меня прекрасно работают все конечности, – отключился от темы музыкальных инструментов Дамиан. – Так что лучше тебе будет отсесть подальше.

Я вскочила с кровати как ошпаренная. Даже позабыла про собственную слабость.

– Да шучу я, – протянул Дамиан, прикрывая глаза.

– Э… Я, пожалуй, пойду, – пробормотала я, не слишком убежденная его последними словами. – Тебе надо наложить новую повязку, а здесь все закончилось. Я распоряжусь, чтобы принесли еще тряпки и воду и… что там еще…

Он молча следил за мной, пока я выходила из комнаты. Я чувствовала спиной его взгляд.

Снаружи дожидались несколько человек, среди них Мэгги, Амандина и Фредерик.

– Господину виконту надо поменять повязку, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал твердо, а сама потихоньку прислонилась к стене, чтобы ненароком не пошатнуться. – Чистые тряпицы закончились, надо принести новые. Мэгги, займись этим.

Стук шагов, раздавшийся со стороны лестницы, возвестил о приходе Истора. Я сразу же направилась ему навстречу.

– Добрый вечер, доктор!

– Здравствуйте, госпожа виконтесса. Как состояние вашего супруга? Он приходил в себя?

– Да, ему стало лучше, и именно об этом я хотела бы с вами поговорить. – Я отвела Истора в сторону. Жадные до информации слуги не спускали с нас глаз, но подойти ближе не решались. – Видите ли, доктор, то, что вы увидите, покажется вам неожиданным. И… я нисколько не сомневаюсь в вашей квалификации, поверьте, но ведь бывают же в жизни и чудеса. Порой вера оказывается сильнее медицины.

Мне неприятно было морочить голову Истору, к которому я испытывала искреннюю симпатию, но сказать все как есть я все равно не могла. Возможно, сопоставив все факты, он и догадается, какое именно средство спасло виконта. Но тут я уже ничего не могла поделать. Как минимум я со своей стороны предложила альтернативное объяснение, для кого-то нелепое, а для кого-то – вполне разумное.

Доктор смотрел на меня удивленно, пока он еще не понимал, о чем именно идет речь, лишь догадывался, что пациент чувствует себя лучше, чем можно было ожидать, учитывая характер нанесенных ран.

– Он не парализован, доктор, – пояснила я, понизив голос. – Он был парализован, но похоже, что это прошло. Вы сами все увидите. У меня будет к вам лишь одна просьба. Пожалуйста, если вы убедитесь, что опасаться более нечего, не рассказывайте виконту о том, что за участь его ожидала. Зачем ему испытывать этот шок сейчас, когда ему ничто более не угрожает? Вы могли бы сделать это для меня?

Истор был по-прежнему удивлен, чтобы не сказать сбит с толку, он смотрел на меня с недоверием, но все-таки кивнул.

– Хорошо, Вероника, – сказал он. – Я осмотрю пациента и, если приду к выводу, что ситуация не так плоха, как я ожидал сегодня днем, не стану запугивать его устаревшими диагнозами.

– Благодарю вас, доктор. – Я горячо сжала его руку. – Это все, о чем я хотела вас попросить.

Я не могла знать, догадается ли Истор о том, что для исцеления Дамиана я использовала Живую Кровь. Но вот сам Дамиан, знающий об особенностях моего организма, сложил бы два и два в один момент. Поэтому я предпочитала, чтобы он просто не знал, насколько тяжелыми были нанесенные ему раны.

Глава 11

Живая Кровь делала свое дело, и Дамиан очень быстро шел на поправку. Доктор Истор навещал его сперва каждый день, затем реже. Удивлялся, непонимающе покачивал головой, но лишних вопросов, к счастью, не задавал, и слово свое, похоже, сдержал: не стал сообщать Дамиану о том, насколько серьезными могли быть последствия его ранения. Догадался ли Истор о том, что за средство исцелило его пациента, или и вправду списал произошедшее на волю богов, мне было неизвестно.

Я тоже навещала Дамиана, но редко. Первые два дня мне и самой надо было прийти в себя, я большей частью отлеживалась у себя в комнате, много спала, читала (благо нормальных книг в моих покоях теперь было в изобилии) и бесконечно ела. Жадно поглощала супы, мясное рагу, куриные ножки, пудинг, просто свежевыпеченный хлеб. За два дня уничтожила месячный запас горького шоколада. К счастью, я никому не была обязана давать объяснений, а Мэгги списала столь неожиданный приступ обжорства на нервное перенапряжение. Вторая причина, по которой я не слишком часто заходила к Дамиану, заключалась в том, что у него в комнате постоянно находилась Амандина. Я не боялась экономку, особенно теперь, но все же не испытывала ни малейшего желания присоединяться к этой компании в качестве третьей лишней. В конце-то концов, как бы я ни относилась к Амандине, Дамиан был полностью в своем праве, когда решил приблизить ее к себе – о каком бы виде близости ни шла речь.