Огонёшка - Маргарита Константиновна Агашина

— Какое такое?

— Ну, от души, понимаешь, и со значением…

— Девочки! Я придумала! Мы напишем вот это, только надо помельче писать, а то не уместится. Мы напишем: «Вы солдаты — мы ваши солдатки».

— Ты бы ещё всю песню написала!

— Умора! Какие мы солдатки? И какие они солдаты? Они пока просто мальчишки…

— Вот и напишем: «Мальчишкам» или нет: «Мальчишкам от девчонок».

— И так ясно, что от девчонок! Нечего и хвастаться. Надо быть поскромней…

— Да, скромность украшает человека…

— Человека! А пирог скромностью не украсишь…

— Ой, девочки, легче сочинение написать, чем это! А время-то, время-то, смотрите, — скоро в школу! Ой, останутся без пирога наши мальчишки…

— Всё! — крикнула Катя. — Мне идея пришла в голову: мы так и напишем на этом пироге — «Нашим мальчишкам».

Толкаясь и мешая друг другу, рассыпая по столу муку и по очереди звеня ложкой в стакане со взбитым яйцом, девочки выложили на пироге два заветных слова и сунули противень в духовку. Потом они сели по углам на табуретки и на подоконник. В наступившей тишине Наташа сказала:

— Плюньте три раза, чтоб не сгорел, не засох и чтоб на всю жизнь запомнился!

— Да ну тебя с твоими приметами! Не бойся, не сгорит. Пёкся бы вот только поскорее… Прямо не терпится.

— А всё-таки скажи: тьфу, тьфу, тьфу! Что тебе, жалко, что ли?

— Отстань, Наташка!.. Тьфу, тьфу, тьфу!

Саша и Толька вместе спускались по лестнице. В подъезде им повстречалась письмоносец тетя Зоя. Она работала на этом участке давно, ребят, выросших на её глазах, знала по именам и знала даже, кто что любит читать и кто какую газету ждёт.

— С вашим праздничком, мальчики! Вот тебе, Толенька, «Советский экран». А Саше подождать придётся, «Вокруг света» ещё нет.

Она поставила на пол тяжёлую раздувшуюся сумку и стала раскладывать по ящикам письма и газеты.

— Тёть Зоя, дайте мне какую-нибудь газету, не кладите в наш ящик, — попросил Толька. — Я «Экран» в нее заверну, а то там Баталов на обложке. Ещё испачкаю…

Он взял у нее одну из газет, а остальные тётя Зоя сунула в ящик с номерком Толькиной квартиры. Толька развернул шуршащий, пахнущий свежей краской газетный лист, в глаза бросился заголовок: «Так держать, «Огонешка»!».

— Саш, смотри, «Огонёшка». Смотри, это же про нас, честное слово, про нас пишут. Вот здорово!

— А ну, дай сюда. — Саша взял газету из Толькиных рук и прочитал: — «Интервью с шестиклассницей школы номер семь». Правда, про нас. Тётя Зоя, про нас! А ну, давай прочитаем.

Мальчики остановились, и Саша, торопясь и волнуясь, начал читать: «Эта скромная девочка так и не захотела сказать нам своё имя. С чувством собственного достоинства она сказала, что она не отличница, не общественница, а простой человек, и что таких, как она, у них в шестом «А» много…».

— Что-то не замечал я в нашем классе скромных девочек, — перебил Толька. — Может, Наташка Парфёнова? Так нет, она же отличница.

— «Вот что она нам рассказала. С давних пор в этом классе были неактивные мальчишки. У Инны Востриковой, поэтессы шестого «А», есть даже стихи:

И летят корабли реактивные,

И рукой не достать и не догнать.

Только наши мальчишки — неактивные.

Неужели им не хочется летать?»

— Это мы неактивные? — Толька даже рот раскрыл. — Это нам не хочется летать?

— «Нет, — продолжал Саша. — Нет, всем мальчишкам всегда хочется летать! Надо только суметь найти заветный ключик к их мальчишескому сердцу! И девочки шестого класса «А» нашли этот ключик и перевоспитали своих неактивных одноклассников…»

— Они нас перевоспитали! — крякнул Толька. — Тоже мне нашлись, перевоспитательницы какие!..

А Саша читал дальше:

«Теперь мальчишки активно участвуют в соревновании, которое три года назад придумали девочки. Они собирали жёлуди для колхозных свиней, выступали на диспуте «О чём мы мечтаем» и вместе с девочками на новогоднем вечере пели собственную песню «Огонёшка». Поход за желудями, и диспут, и «Огонёшка» — всё это чудесные выдумки замечательных и скромных девчонок шестого класса «А»…»

— Вот это по-нашему! — сказала тётя Зоя и подняла на плечо свою тугую сумку. — Молодцы, девчата! Вашего брата надо и в руках держать, и носом тыкать. Чтоб не баловались! Ну, будьте здоровы, я пойду!

— Слыхал? — крикнул Толька, дрожа от обиды. — Они нас в руках держат…

— Попадись мне эта скромная девочка, которая так и не назвала своё имя! — сказал Саша, сжимая кулаки. — Ладно, Суханчик, пошли в школу, там разберёмся…

ИЗ ДНЕВНИКА ИННЫ ВОСТРИКОВОЙ

23 февраля

Ах, Талка-Талка, что же ты наделала! Сама теперь плачешь и локти кусаешь, а что толку? Лезет везде со своим длинным языком. А как всё было хорошо, как всё было прекрасно! Мы несли наш пирог по очереди, потому что он был очень горячий и руки жгло, хотя я и завернула его в своё детское байковое одеяло и ещё в четыре газеты. И в классе все так волновались! А мальчишки были довольны и сказали, что резать надо так, чтобы и нам тоже по кусочку досталось.

— От нас на память! — сказал Мишка Букин. И я взяла ножик, чтоб резать, а у меня прямо руки дрожат от волнения. Тут вошла Александра Викторовна, посмотрела на наш пирог и тоже стала нас хвалить, особенно за слова «Нашим мальчишкам». Ну, ей и пришлось резать пирог. А мы клали каждый кусок на белую бумажную салфеточку и разносили по партам. И только все сели и хотели откусить и попробовать, как в класс ворвались Антошин и Суханчик, и всё пошло кувырком.

Мы им закричали: «Поздравляем!» — и пирога обоим подсунули, Антошин даже не взглянул на пирог. Достал газету и прочитал всё слово в слово, что там было написано про то, как мы мальчишек перевоспитали. Он читал, а все сидели каждый над своим куском. И, конечно, никому этот кусок не пошёл в горло. Я смотрю, а Букин даже зубы сжал, а у Бобочки кулаки наготове. Было так тихо, что страшно стало.

А тут ещё Толька каким-то не своим голосом говорит:

— Сор из избы выносите? На всю область нас позорите! Да ещё и скромностью прикрываетесь! И у вас хватает совести угощать нас каким-то пирогом? А мы ни за какие пироги не продаёмся! — Да как схватил он свой кусок, да как сдавил его кулаком! Так курага во все стороны и полезла. И все мальчишки стали тискать свои куски и потащили их куда-то выбрасывать.

Они