Комплекс хорошей девочки (ЛП) - Кеннеди Эль

— Нет, не знаю.

Ее глаза превратились в большие голубые блюдца.

— Ты целовалась.

Ведьма.

— Кто он? — требует она.

Нет смысла отрицать это. Я полностью убеждена в потусторонних способностях Бонни. Она будет ругать меня, пока я не дам ей то, что она хочет.

— Какой-то местный, — говорю я. Технически, это правда. Ей не нужно знать, что горожанин, о котором идет речь — Купер.

Уф. От одной мысли о его имени у меня учащается сердцебиение.

Что, черт возьми, я наделала? Поцелуй на фестивале? Я могу списать это на высокий уровень сахара. Но полноценные поцелуи в его доме после этого?

Этому нет оправдания.

Я ужасный человек. Ужасная, эгоистичная, отвратительная девушка, которая не заслуживает такого парня, как Престон.

Нет абсолютно никакого возврата после того, что я сделала в пятницу вечером. Я знаю это. И все же, несмотря на водоворот вины, который в настоящее время пенится у меня в животе, одна глупая маленькая бабочка продолжает порхать внутри меня, порхая вокруг и вызывая воспоминания о голодных губах Купера и горячем взгляде.

Его язык у меня во рту.

Мои пальцы скользят по рельефным мышцам его невероятной груди.

И это не только физические вещи, которые остаются в моей памяти. Это все, что было до этого. Говорили о наших семьях в мастерской, бегали по набережной, как пара буйных детей. Когда я с ним, мне не нужно притворяться. Мне не нужно притворяться приличной, хорошо воспитанной леди, какой я должна быть. Я чувствую себя самой собой, когда нахожусь рядом с Купером. И это… пугает меня.

— И это все? — голос Бонни отрывает меня от тревожных мыслей. — Не-а, я так не думаю. Мне нужны более подробные сведения.

Я неловко пожимаю плечами.

— Мне больше нечего сказать. Это просто случилось.

— Это “просто” повторится? — выражение ее лица говорит мне, что она надеется, что ответ может быть утвердительным.

— Нет, определенно нет. Я чувствую себя ужасно. Престон…

— Ему не нужно знать, — заканчивает за меня Бонни. — Ничего хорошего из того, что ты ему расскажешь, не выйдет. Если это была ошибка, и даже если это было не так — девушка имеет право на свои секреты. Поверь мне.

Я знаю, что она желает мне добра, но я и так слишком многое от него скрывала. Вся эта история с Купером зашла слишком далеко. Я не лгунья, и я никогда, никогда не думала, что способна целоваться с кем-то, кроме своего парня. Это унизительно — обнаружить, что ты не так нравственно добродетелен, как когда-то думал.

Бонни ошибается. Престон должен знать, что я сделала с нами.

Самое правильное, что нужно сделать сейчас — это сказать правду и принять последствия.

Позже в тот же день Прес забирает меня с занятий на обед. Весь день я репетировала, что бы я сказала. Как бы я ему сказала. Но когда он целует меня в щеку и обнимает за талию, я теряю самообладание и держу рот на замке.

— Ты отлично выглядишь, — говорит он, одобрительно кивая.

Облегчение разливается по мне. Слава Богу. Я перебрала три наряда, прежде чем остановила свой выбор на шелковой блузке и темно-синих джинсах. Моя собственная мать не доставляет мне столько беспокойства.

— Фредди готовит баранью голень, — добавляет Престон. — Надеюсь, ты голодна.

— Проголодалась, — вру я.

Он заезжает на своем "Порше" на стоянку футбольного стадиона Гарнет и заезжает на свободное место. Как настоящий джентльмен, он выпрыгивает из машины с откидным верхом и бежит открывать мне дверь. Затем он протягивает руку, я беру ее, и мы идем к вертолету Престона.

Ага. Его вертолет.

В большинстве случаев именно так он добирается до школы. На первом курсе его семья установила вертолетную площадку за футбольным стадионом. Это немного нелепо даже для нашего круга, и вид сверкающего белого вертолета заставляет меня задуматься, что сказал бы Купер, если бы увидел…

Нет. Нет. Не туда. Сегодня я признаюсь во всем.

Вскоре мы пролетаем над поместьем Кинкейдов, огромным участком закрытой собственности на побережье. Бесконечные лужайки и дубы простираются на акры, собственность отделена от океана просторным белым особняком. Там есть бассейн, теннисные корты, баскетбольная площадка и цветочный сад. Все они обслуживаются по меньшей мере дюжиной сотрудников постоянно.

На заднем дворике нас встречает его мать. Как всегда, она безупречно одета. В Прада с головы до пят. Я не уверена, почему она так зациклена, учитывая, что по большей степени у нее нет особых причин выходить из дома. Как и моя мама, Коралайн не работает и нанимает личный персонал, который занимается всем по дому и ее делами.

— Привет, мам. — Престон наклоняется, чтобы поцеловать мать в щеку.

— Привет, дорогой. — Улыбаясь, она переводит взгляд на меня. — Маккензи, милая. — Она обнимает меня, но с легким прикосновением человека, который может разбиться вдребезги, если сжать его слишком сильно. Она хрупкая женщина. Хрупкая, а не слабая. Только не злите ее. — Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, миссис Кинкейд. Ваши новые розы вокруг беседки просто великолепны.

Я давно поняла, что самый простой способ сделать ее счастливой — найти что-то новое в поместье, чтобы хвалить при каждом посещении. В противном случае она проводит все время, комментируя мои секущиеся кончики или размер моих пор.

— О, спасибо, дорогая. Рауль посадил их только на этой неделе. Он действительно мастер.

— Вы присоединитесь к нам за ланчем? — спрашиваю я. Пожалуйста, скажи "нет", пожалуйста, скажи "нет"

— Боюсь, что нет. Я скоро встречаюсь со своим архитектором. Он будет здесь с минуты на минуту. Престон сказал тебе, что мы строим новый домик у бассейна?

— Нет, не сказал. Как захватывающе. — На самом деле, единственная захватывающая вещь во всем этом то, что она не обедает с нами.

И хорошо, что нет, потому что обед стал бы чертовски неловким. Не то чтобы Престон это замечал. В официальной столовой, среди бараньей голени и изысканного фарфора, он рассказывает о каком-то профессоре, который, по его утверждению, его достал, пока я ковыряюсь в еде и набираюсь смелости признаться в своих грехах.

— Конечно, я мог бы пойти к декану и уладить все это дело. Он остался бы без работы. Потом я подумал: ну и что в этом интересного, верно? Я придумаю что-нибудь более креативное. Вот в чем дело с этими людьми. Вы оказываете им немного уважения, и внезапно они забывают о своем месте. Наша работа — напоминать им об этом. Еще налей, Марта, — говорит он горничной. — Спасибо.

Наконец, я больше не могу выносить пустоту в животе.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — выпаливаю я.

Он кладет вилку и отодвигает тарелку для Марты.

— Ты в порядке?

Нет. Ни капельки. Только сейчас я понимаю, что Престон действительно мне небезразличен. Не только потому, что мы так долго были вместе. Не из-за какого-то чувства лояльности.

Купер может вывести меня на чистую воду, что бы, черт возьми, это ни значило, но Престон делает именно то, что я сказала Куперу прошлой ночью: он держит меня под контролем. Он постоянно присутствует в моей жизни. Он знает этот мир, знает, как обращаться с нашими родителями, что важно для поддержания нашего здравомыслия. Рядом с ним я не комок беспокойства и страха.

И то, что я сделала с ним, несправедливо.

Я жду, пока Марта выйдет из столовой, прежде чем прерывисто вздохнуть.

Сейчас или никогда.

— Я поцеловала кое-кого. Парня.

Он ждет, наблюдая за мной, как будто я могу сказать больше.

Я должна была это сказать. Это казалось наиболее целесообразным способом начать. Только теперь я жалею, что не подождала, пока мы окажемся в более уединенном месте. Если его мать решит войти прямо сейчас, я могу не выбраться из поместья живой.

— Это все? — подсказывает Престон.

— Нет. Я имею в виду, да. Мы только целовались, если ты это имеешь в виду. — Я прикусываю губу. Трудно. — Но я изменила тебе.

Он встает со своего места в дальнем конце стола и подходит, чтобы сесть рядом со мной.