Кухня первобытного человека. Как еда сделала человека разумным - Анна Павловская

Не только травы, но и кусты, и деревья участвовали в празднике. Известен обряд кормления деревьев: срубали деревце (часто березку), носили по деревне, и в каждом доме ей подносили кушанье. Девушки ставили березку в передний угол и угощали ее теми же кушаньями, которыми одновременно с этим угощали и гостей: перед березкой ставили особый столик с пивом, вином, печеньем и сластями; хозяйка кланялась березе и просила ее пить-есть: «белая березанька, милости просим к нам в гости… не побрезгуй… нашим хлебом-солью»[148].

Если девушки отмечали праздник в лесу, то относили еду туда и клали около выбранного для празднования дерева, которое в этом случае тоже как бы участвовало в пиршестве. Вокруг этого дерева водили хороводы, тем самым очерчивая магический круг, который призван был оберегать дерево.

Хоровод — древнейшее ритуальное действие. Б. А. Рыбаков связывает его движение с солнцем. Известно также, что кругу придается особое значение в колдовстве, он как бы отделяет определенное магическое пространство, создает свой особый закрытый мир. И всегда — волшебный. Хотя хоровод считается чисто славянским танцем, это далеко не так — элементы хороводных танцев сохранились и в других культурах; в прошлом они были распространены повсеместно.

Обращает на себя внимание обычай завивания деревьев на праздник Купалы — у славян это, как правило, береза. Переплетая ветви, деревьям придавали разные формы: круглого венка, арки, галереи. Иногда даже создавали архитектурные композиции. А. В. Терещенко свидетельствует: «Более ста лет тому назад ижоряне праздновали в окрестностях Петербурга ивановский огонь с особым отличием от других. По рижской дороге, в 10 верстах от Петербурга, находилась липа, ветви которой сплетались с ветвями других деревьев так, что они образовывали природную беседку. Петр В. не раз отдыхал в ней. Тут собирались ижорки в Аграфенин день и проводили всю ночь при разложенном огне, с пением и воплем. Напоследок сжигали белого петуха, сопровождая жертвоприношение скачками и плясками»[149].

Интересные параллели находим у других народов. На территории Англии встречаются памятники эпохи неолита, возникновение которых относят к тому же периоду, что и Стоунхендж, то есть около 3000 лет до н. э., может быть, даже более раннему. Это тоже круги, но только сделанные из деревянных столбов. Естественно, сохранились только их следы, однако же позволяющие реконструировать первоначальный вид. Таков, например, Вудхендж в двух милях от Стоунхенджа, состоящий из шести концентрических кругов. Рядом с ним расположено древнее поселение Даррингтон-Уоллс, обнесенное земляным валом, внутри которого находятся следы небольших кругов из деревянных стволов.

Существует версия, что изначально эти круговые конструкции возводили из деревьев с ветками и листьями, которые переплетали так, что получались круглые беседки, одна в другой; в этих беседках совершались магические ритуалы. Английские исследователи говорят о том, что традиция свивать ветки деревьев в архитектурные композиции сохранялась и в более поздний период[150]. Известно, что в Англии культ деревьев и вообще растительности сохранился по сей день.

Круглые «живые» беседки-колоннады вызывают множество ассоциаций. Не является ли тот же Стоунхендж более основательной заменой первоначальным деревянным конструкциям? И своего рода воспроизведением древних хороводов? Или наоборот, хоровод — это память о древних магических сооружениях? Вспомним также античные колонны, напоминающие стволы деревьев, мраморные капители которых как будто воспроизводят кроны…

На древность происхождения праздника Ивана Купалы указывает и ряд других сохранившихся особенностей. Как и все древние праздники, он начинается с поминовения предков, с принесения им жертвы. Жертва в виде кормления, а также сжигания на костре и потопления в воде приносится и основным силам природы. Праздник пронизан идеей преемственности и взаимосвязи жизни и смерти, призван обеспечить плодородие земли и плодовитость женщин. Отсюда и «непотребные дела», как называли их в древности (Стоглав), или «свобода нравов как пережиток древнего брачного обряда»[151] в формулировке ученых. Свободные отношения между девушками и юношами один раз в году были известны в некоторых местностях еще в XIX веке, в большинстве своем они переродились в игры и развлечения, носящие эротический характер.

Праздник Ивана Купалы насыщен суевериями, причем по большинству своему — женскими. Славяне вообще сохранили самое большое число суеверий в сравнении с другими европейскими народами, а женщины суеверны особенно. Дни летнего солнцестояния считаются временем волшебства и магии, причем злые силы не менее активны в этот период, чем силы добрые. Поэтому одной из важных составляющих праздника является стремление оградить себя и своих близких от окружающего зла, которое норовит завладеть человеком.

И конечно, в праздник совершаются чудеса. Например, считалось, что это время, когда «разверзаются небеса», и если это увидеть и успеть загадать желание, то оно непременно исполнится. Что характерно, в качестве примера в народных сказаниях «обычно фигурируют женщины, пожелавшие иметь большие груди и вынужденные после этого закидывать свои груди через плечо»[152]. Чем не баба-яга — кормилица и властительница всего сущего?

Праздник Ивана Купалы отличался большой устойчивостью, хотя борьба с ним велась регулярно и повсеместно. Так, в сборнике решений Стоглавого собора 1551 года особое внимание обращалось на необходимость наведения порядка в период летних празднеств: «Русалии о Иоанне дне… сходятся мужи и жены и девицы на нощное плещевание, и на бесчинный говор, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела, и бывает отроком осквернение и девам растление, и егда нощь мимо ходит, тогда отходят к реце с великим кричанием, аки беснии, умываются водою; и егда начнут заутреню звонить, тогда отходят в домы и по водам глумлы творят всякими плясаньями и игрании гусльми и иными многими виды, сиречь играми и скаредными образовании. А инд и иным образом таковые непотребные дела творят в Троицкую субботу, и заговень Петрова поста в первый понедельник ходят по селам, и по погостам, и по рекам на игрища, там же неподобная еллинская бесования творят…» «Еллинские» здесь в значении «языческие».

Традиции трапезы в праздничные Ивановы дни также отдаленно созвучны женскому собирательству, хотя, конечно, большую ее часть составляют продукты земледелия, вытеснившие за тысячелетия более древнюю основу.

Обязательной считалась яичница и вообще яйца, иногда окрашенные в желтый цвет (но не в красный как на Пасху). И это несмотря на то, что праздники нередко попадали на Петровский пост, который начинается через неделю после Троицы, являющейся преходящим праздником, и заканчивается в день святых апостолов Петра и Павла (29 июня по старому и 12 июля по новому стилю), то есть может длиться весь июнь. Яйцо — древнейший символ мироздания, зарождения и возрождения жизни, ее вечности, имеет оно и эротический подтекст. Отметим также, что яйца диких птиц в древности несомненно являлись продуктами собирательства. Обрядовой считалась также и курица как производное от яйца (или все-таки его творительница?), а в некоторых областях — белый петух.

Важно отметить, что еду, которую чаще всего ели в лесу или в поле под березками, то есть в растительной «компании», собирали вскладчину — каждая девушка вносила свою лепту. Это, безусловно, свидетельствует о древности ритуала; отдельные исследователи связывают эту традицию с «преобладанием коллективной собственности» и «эпохой матриархата», к которой относят возникновение ядра этого обряда[153].

Другие пищевые традиции праздника варьируются в разных местностях и регионах, но суть их сводится к следующим моментам. Во-первых, это еда растительного происхождения, разного рода зерна и крупы, которые обрядово толкут и разминают, а также сквашивают, то есть используют древнейшие способы приготовления. А. В. Терещенко отмечает, что женщины «приносят с собою вареники и водку и угощают веселящихся. Вареники готовят из грешневой муки и начиняют их толченым конопляным семенем и луком. После начинают танцевать около костра, бросая в него березу и конопель». Он же упоминает и ритуальные каши: «В Нерехотском уезде (Костромской губ.) девушки собираются накануне Аграфены-купальницы к одной из своих подруг толокчи в ступе ячмень, и это толчение сопровождается веселыми песнями. На другой день варят из него кашу, которая называется кутьею, и едят ее вечером с коровьим маслом…» Это же подтверждают и другие авторы: «…Деревенские девушки собираются на беседу и толкут ячмень в ступе, сопровождая эту несложную работу песнями. Утром, на Аграфену, из этого ячменя варится — в складчину — обетная каша, съедаемая вечером…»[154]