Суданские хроники - Автор Неизвестен

свитой, пока не пришел к обширному /66/ оазису между Александрией и Каиром; и заночевал он там со своим отрядом. И когда ночь дошла до половины, альфа Салих Дьявара вышел один, дабы совершить в одиночестве дополнительные молитвы, как вдруг он [услышал] громкие голоса. Альфа направился в сторону голосов, и когда приблизился к ним, то увидел, что то были светильники, а вокруг них — талибы из джиннов, читающие Коран. Он обошел вокруг них — а они оказались спутниками Шамхаруша-джинна. Вместе с Шамхарушем они возвращались из хаджжа, и он находился в середине их, а вокруг него джинны-талибы читали [Коран]. Альфа Салих Дьявара пошел в его сторону, подошел и приветствовал его мусульманским приветствием и пожал ему руку. А собрание стало приветствовать альфу и пожимать ему руку. Голоса из-за этого стали громче, и их услышал альфа Мухаммед Таль, а он вышел для дополнительных молитв. Он узнал среди голосов голос альфы Салиха Дьявара и испугался, что альфа Салих Дьявара повздорил с кем-нибудь из свиты аскии Мухаммеда. Он направился в их сторону, но когда подошел, то обнаружил их — группу Шамхаруша-джинна и альфу Салиха Дьявара около Шамхаруша, задающего тому вопросы. Он подошел, приветствовал Шамхаруша и его компанию и сел, чтобы с ними побеседовать. А в то время как они находились в подобном состоянии, вышел Муса, сын Салиха Дьявара, — он в то время был шестилетним мальчиком, услышал голос своего отца и направился на голос. Он подошел к ним, нашел отца и альфу Мухаммеда Таля среди них, т. е. джиннов группы Шамхаруша-джинна, и сел подле отца своего. И сказал Шамхаруш обоим факихам: “Кто вы?” Они ответили: “[Мы] — из людей повелителя верующих аскии Мухаммеда: он отправился в хаджж и мы вместе с ним!” Шамхаруш восхвалил Дьявару и сказал: “Воистину, аския Мухаммед — праведный человек. Слышал я, как говорил пророк, да благословит его Аллах и да приветствует: ”Халифов всего двенадцать, все они из курейшитов". Я полагаю, что из их числа десять уже миновали и остались двое: может быть, он одиннадцатый, а последний из них придет в тринадцатом веке [24.X.1787—2.XI.1883][199]. А пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, рассказал мне, что я буду жить до девятого века и встречусь с одиннадцатым из халифов. Он рассудит джиннов с людьми, и тогда я встречусь со смертью..." Они его спросили: “А ты видел пророка, да благословит его Аллах /67/ и да приветствует?” И ответил он: “Да, и я учился у него!” И факихов это обрадовало. Но в то время как они пребывали в подобном положении, вдруг предстал пред ними раб-джинн и сказал: “Ваш пастух избил нашего юношу до того, что тот потерял сознание. И мы призываем к закону против вас!” Факих альфа Салих Дьявара сказал: “Как же наш пастух избил вашего юношу, мы ведь не видим вас?” Раб ответил: “А юноша превратился в змею”. И сказал Шамхаруш, их повелитель: “Не карается пролитие крови того, кто изменил свой облик”; затем факихи встали и простились с джиннами, ушли и возвратились к своей свите.

Там они провели две ночи, как умер человек из свиты по имени Мухаммед Кой-Идье из сонгаев; а был он из числа людей ши и совершил много беззаконий. И когда они построились в ряд, чтобы помолиться за него, то Муса, сын альфы Салиха, стоял вместе с людьми — и явилось нам доказательство его праведности. Он [стоял] возле своего отца и сказал отцу: “Взгляни на ангелов, о родитель [мой]! Они забирают [того] человека, [бывшего] посреди нас, а перед нами остался лишь пустой гроб!” Этого никто, кроме него, не видел. А его отец стал ему говорить: “Молчи, сынок!” И им открылось, что мальчик — ясновидящий с мальчишеского возраста.

Наутро следующего дня нам стали очевидны достоинства нашего наставника и друга праведного, богобоязненного, аскетичного, приближенного к Аллаху Всевышнему, надежного факиха альфы Салиха Дьявара и достоинства шерифа-хасанида, филолога, знатока морфологии и синтаксиса, обладавшего счастьем знания о соратниках пророка, приближенного к Аллаху Всевышнему Мухаммеда Таля. И добродетель аскии Мухаммеда, справедливого имама, отца сирот, вдов, бедняков и слабых, прибежища ученых.

Что касается того, что нам разъяснило праведность альфы Салиха Дьявара, то, когда мы ушли оттуда, мы быстро шли три дня. Когда же настал третий день, поднялся сильный горячий ветер, так что отчаялись все живые в отряде, кроме сильных верой, а всю воду, что была в бурдюках, ветер высушил — так что не оставил и одной капли. Жажда у людей так усилилась, что сделалась для них страшнее ветра. Они открыли бурдюки, но ничего в них не нашли, и возрос их ужас. И повелитель верующих аския Мухаммед приказал одному из своих телохранителей по имени Фара Диалло, чтобы тот отправился к этому ученому, Салиху Дьявара (все это происходило после остановки отряда из-за сильного ветра), и попросил его, чтобы воззвал он к Аллаху во имя святости пророка, да благословит его Аллах и да приветствует: пусть-де он нас напоит. Но тот прогнал /68/ гвардейца с сильнейшими упреками, сказав: “Воистину, священное имя пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, слишком велико, чтобы им снискивать [удовлетворение] нужд этого мира! Проси от нас, чтобы мы попросили во имя уважения к нам, грешным!” И в ту же минуту альфа встал, обратился в сторону Мекки и сказал: “Господь мой! Вот мы жаждем, а ты лучше знаешь о моем положении, чем мы. Ты ведаешь явное и сокрытое!” И речь его не закончилась [ещё], как мы услышали гром. И в тот же миг на нас хлынул дождь; мы напились и напоили наших животных, умылись и постирали наши одежды. Там мы оставались два дня, и вода стала рекой, длина которой составляла сто копий.

Когда повелитель аския Мухаммед принялся распределять финики среди членов свиты по обычаю своему, то наделил он всех людей, но забыл альфу Мухаммеда Таля. И альфа Мухаммед Таль в глубине души огорчился из-за этого, но никому не открыл [ничего]. Часть членов свиты полагала альфу обойденным преднамеренно, но другая часть говорила, что по забвению. А люди [из] шатра альфы Мухаммеда Таля плакали, некоторые же поносили аскию Мухаммеда. И в то время как караван находился в подобном положении, вдруг перед ними [явился] с востока белый верблюд, а на нем — вьюк фиников; и прошел он сквозь свиту к жилищу альфы Мухаммеда Таля, так что подошел к нему, сбросил груз