Почему они убивают. Как ФБР вычисляет серийных убийц - Джон Дуглас

находясь в камере смертников, не признавал себя виновным в убийстве девушек по всей стране, но охотно рассуждал о том, как другой человек мог совершать подобные преступления.

У Льюиса оказалось и то самое происхождение, которого следовало ожидать у вымогателя, решившегося на убийства. В «Сан-таймс» сообщалось, что он рос в Миссури и так отчаянно скандалил с приемными родителями, что его отправили в психиатрическую клинику. Позднее он был арестован за драку с приемным отцом.

Тайленоловые убийства стоили компании «Джонсон и Джонсон» 100 миллионов долларов – и еще примерно столько же было потрачено на их расследование на местном и государственном уровне. В 1991 году компания пришла к соглашению с семьями семи жертв. Во избежание злоумышленной порчи лекарств она начала запечатывать их в тройную упаковку, другие компании последовали ее примеру, сознавая, что судьба тайленола может постигнуть любой из их продуктов. Конгресс присвоил злоумышленной порче продуктов статус федерального преступления и принял соответствующий законодательный акт. А наше доверие как потребителей было подорвано навсегда – из-за неадекватного неудачника, обозлившегося на всех вокруг.

После тайленоловых убийств злонамеренная порча продуктов и другие варианты вымогательства стали значительной проблемой для юридической системы. Тут важно понимать мотив, потому что он – наряду с выбором жертв и способом совершения преступления – подводит к ответу на вопрос, кто это сделал.

Однако из-за обилия угроз в нашем обществе – о чем свидетельствуют последствия «Рейса Судного дня» и тайленолового скандала, а также им подобных, – прежде чем переходить к мотиву, необходимо убедиться в обоснованности угрозы как таковой. Она реальна или это просто уловка, призванная вызвать панику и дать шантажисту почувствовать свою значимость? В некоторых случаях преступник дает властям наводку на «демонстрационный образец». Но, как правило, угроза заставляет полицию проводить тщательное расследование, чтобы проверить, способен ли НС осуществить ее в реальности.

С точки зрения бихейвиоральной науки это делается в том числе путем психолингвистического анализа, при котором через слова и выражения, использованные шантажистом, определяются черты его личности, уровень искушенности, мотивация и, соответственно, способность к совершению преступления. Иными словами: совпадают ли признаки, выявленные нами, с требованиями сценария? Если шантажист вымогает деньги, мы изучаем инструкции по их передаче, поскольку это самая проблемная часть при таких преступлениях: разработал ли НС действенный план или он просто фантазирует?

Один сценарий, который указывает на искушенность шантажиста, это передача денег через телефонную будку. Полиция устанавливает за ней наблюдение. Вы видите парня, который туда заходит, и арестовываете его. Ошибка! Он сразу скажет, что просто зашел позвонить.

Ну ладно, вы наблюдаете за ним, пока он делает вид, что звонит, потом он берет сумку с деньгами и входит. Вы его арестовываете. Но нет, не надо спешить. Теперь он заявит, что нашел сумку в будке и – добрый самаритянин! – хотел отнести ее в полицейский участок. Смысл в том, что если парень достаточно умен, чтобы продумать действующий план, вам надо проявить не меньшую смекалку, чтобы доказать, что намерения у него отнюдь не благородные.

Иногда, как я обнаружил, письма с угрозами анализируют слишком тщательно, слово за словом или даже буква за буквой. Я всегда говорю своим людям смотреть на ситуацию в перспективе – какое послание шантажист пытается донести. Ведь даже при ложной тревоге шантажиста необходимо изобличить, хотя бы для того, чтобы подобные попытки не повторялись.

Во всех делах первый вопрос, это – почему? Чего шантажист хочет на самом деле? К чему он стремится: обогащению? любви? мести? наказанию? признанию? возбуждению? вниманию? Что он пытается сказать, угрожая благополучию других людей?

Например, если угроза поступает конкретному человеку и оглашается сумма в миллион долларов, первое, о чем мы, как следователи, должны себя спросить, это есть ли у шантажируемого такие деньги. Если нет, угрозу не стоит воспринимать всерьез. Если угроза поступает вечером пятницы с требованием немедленной уплаты, хотя банки уже закрылись на выходные, это указывает на низкий уровень искушенности у НС. Даже если человек выдвигает угрозу против самого себя в попытке завоевать сочувствие или провернуть какую-нибудь аферу, мы вполне можем это распознать.

И, как обычно, все сводится к мотиву. Во всех делах, которые к нам поступают, первый вопрос, который следует себе задать, это почему? Почему поступила угроза? Почему кто-то захотел так поступить с конкретным человеком или целой компанией? Чего шантажист хочет на самом деле? К чему он стремится: обогащению? любви? сексу? мести? наказанию? признанию? возбуждению? удовлетворению? вниманию? Что шантажист пытается нам сказать, угрожая благополучию других людей?

Если он хочет мести, мы можем начать с поиска людей, у которых есть причина желать ее. Если шантажист разозлен на общество в целом, раскрыть дело будет сложнее. Общее правило таково: организованные шантажисты стремятся к наживе, а дезорганизованные преследуют иные цели, хотя и здесь, конечно, есть немало исключений.

В правоохранительной сфере ходит старая поговорка: «Убийцы не звонят, а звонящие не убивают». Это означает, что по действиям НС можно многое сказать о его мотиве. Если он сначала звонит или еще каким-то образом сообщает о своих намерениях, надо искать мотив наживы. Если звонков нет, а люди умирают, им движет месть или гнев. Конечно, это обобщение, и в каждом конкретном случае надо подробно исследовать детали.

Если угрозы поступают конкретному человеку, мы сразу советуем ему очень внимательно относиться ко всем, с кем он вступает в контакт, даже мимолетный. Причина не только в том, что ему надо быть начеку – НС практически наверняка постарается отследить, какой эффект производят его действия, иначе он не получит желаемого удовлетворения.

Как поджигательство, злонамеренная порча продуктов может маскировать другие преступления, и именно о таком деле мы сейчас поговорим.

В 1986 году тайленоловый скандал был еще на слуху, но люди уже немного успокоились и снова почувствовали себя в относительной безопасности.

Но тут, 11 июня, Сьюзан Кэтрин Сноу, привлекательная и весьма уважаемая сорокалетняя заместитель президента Национального банка Паджет-Саунд в Оберне, южном пригороде Сиэтла, умерла в отделении реанимации местного госпиталя после того, как ее четырнадцатилетняя дочь, Хейли нашла ее лежащей в ванной на полу. За плечами у Сьюзан было два развода, а недавно она вышла замуж за Пола Вебкинга, сорокапятилетнего водителя грузовика, в которого сильно влюбилась. Кроме Хейли, у Сноу была еще взрослая дочь.

Скорость и внезапность ее смерти указывали на аневризму головного мозга или передозировку наркотиков, но признаков внутреннего кровотечения на нашли, а наркотики Сноу не употребляла. Затем, во время вскрытия, помощница патологоанатома Джанет Миллер уловила легкий запах горького миндаля. Хотя замечают его достаточно редко, он практически всегда указывает на отравление цианидом.

Токсикологический анализ подтвердил наличие цианида в организме Сью Сноу. Члены семьи настаивали, что она никогда не отравилась бы намеренно, и когда следователи подробно изучили все, что она могла проглотить, то поняли, что среди прочего она употребила капсулы «Экстрасильного экседрина». Во флаконе нашлись еще три отравленных таблетки. Пол Вебкинг принимал лекарство из этого же флакона, но с ним ничего не произошло.

Началась новая гонка со временем: Управление по санитарному надзору опубликовало номер серии, к которой относилась упаковка экседрина Сноу, и производитель – «Бристоль-Майерс» – отозвал продукт по всей стране. Полиция Сиэтла прочесывала аптеки в поисках отравленного лекарства и нашла еще два флакона – один в Оберне и другой в соседнем Кенте. По новому закону, принятому после тайленоловых отравлений, к делу привлекли ФБР. Мой отдел в Куантико должен был составить профиль НС и выработать действенные проактивные стратегии.

Полу Вебкингу предложили тест на детекторе лжи, и он прошел его с легкостью. Похоже, это действительно был скорбящий муж, который искренне оплакивал любимую супругу.

Мы подождали, не поступят ли какие-либо требования или другие заявления, которые укажут на мотив отравителя, но преступник молчал. Власти затаили дыхание, молясь, чтобы не было дальнейших жертв. Но одна все-таки появилась.

17 июня сорокадвухлетняя Стелла Модин Никелл позвонила в полицию Сиэтла сообщить, что ее муж, Брюс, механик и оператор строительной техники из Транспортного департамента округа Вашингтон, сорока двух лет, алкоголик в завязке, умер меньше двух недель назад в медицинском центре «Харборвью» в Сиэтле. В госпитале его смерть списали на эмфизему, но она точно помнит, что он принимал «Экстрасильный экседрин» незадолго до того, как ему стало плохо. Когда она услышала новости,