Почему они убивают. Как ФБР вычисляет серийных убийц - Джон Дуглас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за важности случая я сам полетел в Чикаго и прямиком пошел в полевой офис. Хегарти был авторитарным и самоуверенным настолько, что его прозвали Лордом Балтимором – еще когда он возглавлял полевой офис в Балтиморе. (В лицо его, правда, мало кто осмеливался так называть.) Он отвел меня в запасной кабинет, где были собраны материалы дела, указал на рабочий стол и сказал: «Ну, Дуглас, посмотрим, что ты умеешь». Так он привык себя вести. Он и другие агенты оставили меня одного. Я подумал, что они ушли на обед, оставив меня потеть в поисках разгадки – каким должен быть профиль нашего клиента.
Пролистав все фото, документы и отчеты, я первым делом подумал – как думаю всегда, когда ищу ответ на вопрос, как нам поймать преступника, – «какой же, черт побери, у него мотив?».
Трагедия была неописуемая, но жертвы не образовывали никакого паттерна. Первой, Мэри Келлерман, было всего двенадцать лет. Родители нашли ее без сознания на полу в ванной. Она скончалась в медицинском центре «Алексиан Бразерс» три часа спустя. Еще через два часа в пяти милях оттуда Адам Джейнус, двадцатисемилетний служащий почты, вернулся домой и принял тайленол от боли в мышцах плеча. Он прилег и больше не поднялся. Мужчина скончался тем же вечером в Северо-Западном госпитале. Остальные члены семьи собрались, чтобы проститься с ним в его доме. Младший брат Адама Стэнли, двадцати пяти лет, почувствовал, как от стресса у него разболелась голова, и принял две таблетки тайленола, чтобы ее снять. То же самое сделала Тереза, его двадцатилетняя жена, с которой они три месяца назад сыграли свадьбу. Когда оба они умерли, стало ясно, что у медицинских властей большие проблемы.
Мэри Рейнер тоже, как и Адам Джейнус, двадцати семи лет, вернулась домой из больницы, где родила неделю назад четвертого ребенка. Ее жизнь закончилась в той же больнице, где началась его. Мэри Макфэрленд, 31-летняя мать двоих сыновей, приняла тайленол, пожаловавшись коллегам на страшную мигрень. Тем же вечером, в среду, ее на «Скорой помощи» увезли в госпиталь, где она скончалась еще до наступления утра. Следователи нашли у нее в сумочке пузырек от «Экстрасильного тайленола». А Пола Принс, стюардесса тридцати пяти лет, была найдена на полу в ванной в своей квартире, когда не явилась на рейс. Судя по рецепту, обнаруженному там же, она купила «Экстрасильный тайленол» за пару часов до того, как его срочно изъяли из продажи.
Еще одним загадочным моментом было то, что убийца не следовал привычной схеме: большинство вымогателей заявляют о себе, а потом выдвигают требования. Например, этот случай имел бы куда больше смысла, и мотив был бы яснее, если бы НС отправил письмо в местную газету, на телевидение или в полицейский департамент, где указал бы, что следует поискать на такой-то полке в такой-то аптеке, чтобы обнаружить продукт, который он отравил. Дальше, если его требования не будут выполнены, он начнет убивать. Этот же сразу перешел к убийствам, не пытаясь обозначиться и выдвинуть требования.
В отличие от обычных убийств обследование места преступления тут не могло дать никаких прямых указаний на преступника. Не было конкретной точки, на которой следовало сосредоточиться – как бывает с закладкой бомбы. Да и где вообще находилось это место преступления – в магазине, на заводе или дома у жертвы, где она приняла отравленное лекарство? Что мы могли там найти? Это преступление было настолько трусливым, что не стоило ждать даже звонка в прессу с заявлением о личности преступника. Если бы он увидел результаты своих действий воочию, то, я уверен, пришел бы в невероятное волнение.
Несмотря на тот факт, что я только начинал карьеру в профилировании и никогда раньше не занимался случаями злонамеренной порчи товара, а также не проводил интервью с преступниками, совершавшими подобное, мне казалось, что убийца должен соответствовать модели, которую мы наблюдаем у других трусливых преступников-хищников. Каков бы ни был его конкретный мотив, в целом им движет ненависть и злоба. Он испытывает приступы тяжелой депрессии и отчаяния. Чувствует себя везде чужим, беспомощным, безнадежным, бессильным, но одновременно убежден, что общество обходится с ним несправедливо. В жизни он потерпел немало поражений, в том числе в процессе учебы, на работе, в обществе и в отношениях с женщинами того же возраста и интеллектуального уровня. Я даже предположил, что отчасти его состояние может объясняться физическим уродством или инвалидностью. Как поджигатели, он должен тяготеть к властным или псевдовластным сферам деятельности и работать, например, охранником, водителем «Скорой» или помощником пожарных – что-то в этом роде. Но и на этой работе у него наверняка есть проблемы. Я бы не удивился, узнав о военном прошлом; такие люди часто стремятся в армию или на флот. И снова – если у него есть военное прошлое, стоит поискать в нем эпизоды психических проблем и соответствующего лечения.
Каков бы ни был мотив отравителя, в целом им движет ненависть и злоба. Он испытывает приступы тяжелой депрессии и отчаяния. Чувствует себя везде чужим, но одновременно убежден, что общество обходится с ним несправедливо.
С уверенностью я мог сказать, что наш НС – белый мужчина в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, депрессивный одиночка. Поразмыслив о том, что он натворил, я отнес его к категории «убийц на расстоянии» – тех, кто постоянно думает об убийстве, но никогда не решится поднять руку на выбранную жертву. Я был также уверен в своем предположении о том, что у него имелся некий стрессовый фактор, как обычно бывает в хищнических убийствах. Основываясь на том, когда было совершено первое преступление, этот стрессор – потеря работы, жены, подруги или, возможно, одного из родителей – возник в середине сентября.
Что еще мы знали или могли предположить?
Способ совершения преступления был нехитрым: НС просто открывал пузырьки на аптечных полках, бросал капсулы с цианидом и закручивал крышку обратно. Соответственно, я не рассматривал его как особо организованного или методичного правонарушителя. Это позволяло откинуть кандидатуры, занимавшие достаточно высокие посты в «Макнил» или «Джонсон и Джонсон», хотя оставались рядовые сотрудники, которые могли затаить на компанию злобу и действовать из мести. Проблема была в том – и я указал это в профиле, – что мы не знали, злится ли преступник на производителя, на аптеки, продающие лекарства, на жертв или на общество в целом. Точно так же выбор тайленола в качестве средства для распространения яда мог иметь значение, а мог и не иметь. Возможно, дело было в популярности этого лекарства и большом количестве потенциальных жертв; а может, преступнику просто нравилась упаковка. Цианид раздобыть очень легко, поэтому отслеживать его продажи было все равно что искать иголку в стоге сена.
Я предполагал, что этот парень может возвращаться на место преступления, особенно когда пресса раструбила об отравлениях на всю страну. Он мог посещать не только аптеки, где отравил капсулы, но и могилы жертв, раз пресса сообщила их имена. Он мог даже скрытно наблюдать за их домами.
Он ездил на машине пяти лет или старше, в не очень хорошем состоянии. Судя по способу совершения преступления – по тому, как были отравлены капсулы тайленола, – он был неловким и рассеянным, а не собранным и целеустремленным человеком. Я подумал, что это должно отражаться и на состоянии его автомобиля. Он мог быть и из тех, на которых ездят полицейские – например, большой седан «Форд», олицетворяющий силу и власть – два качества, к которым преступник стремится.
Следственная группа собиралась заняться недовольными служащими – и бывшими служащими – компаний «Джонсон и Джонсон» и «Макнил», а также конкретных аптек, в которых было отравлено лекарство. Но чем больше я об этом думал и чем больше узнавал об обстоятельствах отравлений тайленолом, тем сильней убеждался, что мотивом преступника была просто злоба и агрессия по отношению к обществу, которое отнеслось к нему несправедливо или проигнорировало, а не возмущение и недовольство собственно компанией или аптекой. Этот парень мстил человечеству вообще, считая, что оно плохо с ним обошлось. Скорее всего, в прошлом он слал письменные обращения людям у власти, например президенту Рональду Рейгану и мэру Чикаго Джейн Бирн, но в принципе это мог быть кто угодно, от директора ФБР до римского папы. В письмах наверняка перечислялись те несправедливости, за которые он не получил должного морального удовлетворения. Он чувствовал себя обойденным, и это стало причиной эскалации. Поскольку в письмах должно было фигурировать
