Ганза. Книга 1 - Антон Требунский

Попав под влияние уверенности его голоса, лейтенант кивнул. Дитрих упер руки в бока и сказал:

— На вашем месте я бы перевел пленных в палатку ближе к центру лагеря, они могут убежать, — произнося последнее слово, его голос дрогнул. Не иначе в голову ему пришла новая идея или я не Альберт фон Родденваль, сын командора Ливонского ордена.

Каспар Цельнер согласно кивнул. В глазах его уже светилось обожание, свойственное тупым подчиненным при виде умного руководителя. Штаден продолжил:

— И еще, доложите его милости о поимке имперских шпионов, — украдкой я бросил взгляд на голландцев. Никто из них и не собирался протестовать. — Пусть его милость соизволит посетить допрос. Результаты могут оказаться крайне важными для него. Идите.

Лейтенант согласно кивнул и ушел, окруженный ореолом обожания и желания угодить Дитриху.

— Отвлеки их, — одними губами прошептал мне Штаден, незаметно указывая на охранников. Я кивнул. Видимо он начал претворять свой новый план в действие. Оставалось только надеяться на успех. Я тихо прошептал «Amen» и подошел к мушкетерам, страдающим от безделья.

— Скучно? — весело спросил их я. Один из них поднял глаза, но наткнувшись на мой взгляд, вновь потупился.

— Скучно, господин Эндорфер.

— Мало того, что в патруле добрых два часа мокли, так теперь и этих паскуд сторожить придется нам, — добавил второй.

Я достал флягу с вином и протянул ее охранникам. Второй, более разговорчивый, сделал добрый глоток. Закашлявшись, он утер рот рукавом и передал фляжку напарнику.

Вскоре я уже выслушивал их рассказы о тяготах мушкетерской жизни, а сам изредка бросал незаметно взгляды на Дитриха.

Тот сидел рядом с пленными, положив на колени оба пистолета и делал вид, что слушал меня. Я подмигнул ему — пусть теперь он понервничает — и начал рассказывать солдатам о своих приключениях в Голландии. Голос мой немного изменился, став монотонным. Я стал делать незаметные жесты руками, которые должны были повлиять на охранников. Вот и весь фокус: немного личного обаяния, немного знания людей, немного вина. В этом и заключается магия. Спустя минут пять обоих мушкетеров начало клонить в сон. Один прилег на циновку, второй склонил голову на грудь и неразборчиво бормотал что-то в такт моему рассказу.

— Все, — заметил я, обращаясь к пораженным Дитриху и пленным. — Можно говорить спокойно, пока не вернулся лейтенант Цельнер.

— Господа, — проникновенно, взволнованно обратился к настоящим советникам Штаден. — Ваша миссия провалена и была безнадежна почти с самого начала. К сожалению мэтр Лодекин не смог предупредить вас и поэтому отправил нас на помощь. Нам выпала самая тяжелая, самая опасная часть задания.

— Граф Рекнагель предал договоренность с мэтром Лодекином и намеревался присоединиться к войску Готфрида Лейгебе, — подхватил я, поняв мысль Дитриха. — Поэтому вас схватили и намереваются казнить. Мы, сохраняя верность господину Бальтазару, сумели инсценировать нашу измену Соединенным провинциям, притворяясь вами. Нам поверили, как вы видите. Можете сообщить мэтру, что мы верой и правдой служим ему. А сейчас вам лучше исчезнуть из лагеря, пока оба ваших охранника спят.

Ножом Дитрих разрезал веревки на руках пленных.

— Вы свободны. Позвольте проводить вас до границы лагеря.

Разминая руки и ноги, оба советника вышли из палатки под дождь. Один из них — настоящий Иерг Эндорфер — начал осыпать Дитриха благодарностями и клятвами отплатить за спасение жизни. Совершенно спокойный Штаден указал рукой в сторону леса, неподалеку от лагеря:

— Бегите.

Голландцы послушно побежали. Медленно — сказывались удары патрульных и тугие веревки, которые с них только что сняли. Когда они пробежали метров двадцать, Дитрих поднял пистолет, тщательно прицелился. Выстрел. Первый из пленных — кажется это был щедрый на благодарности Иерг Эндорфер — повалился в грязь поля. Штаден быстро перекинул второй пистолет в правую руку. Еще один выстрел. Арнольд Боксбергер упал метрах в десяти от первого убитого.

— А теперь в палатку! Быстро! — резко бросил Дитрих. Мы поспешили туда.

Внутри Штаден полоснул ножом по горлу первого охранника, спящего на циновке. Мгновенно хлынувшая кровь залила землю. Второй мушкетер начал просыпаться. Дитрих вонзил нож ему под подбородок и оставил там.

Меня передернуло. Спокойствие, с которым Дитрих убивал людей, заставляло иногда панически боятся его, несмотря на годы нашей дружбы. Убивать невинных людей, пусть даже и простолюдинов, было совсем не по мне. Отец воспитывал меня в католической традиции, рассказывая о любви Господа к людям. Дитрих тоже был католиком, но…

— Мы вышли обсудить план допроса, когда один из мушкетеров перерезал горло второму, затем распутал пленных. Голландец, скажем так, Иерг Эндорфер, убил своего освободителя, и оба лже-советника попытались бежать. Я их застрелил, — сказал Штаден, пристально смотря мне в глаза. Я кивнул.

— Рассказывать графу это будешь ты, — добавил Дитрих, у него тоже тряслись руки. — У тебя убедительный голос.

Я взорвался:

— Какого черта! Ты режешь этим убогим глотки, стреляешь в людей, чья вина лишь в том, что нам нужны их имена. Заставляешь меня участвовать в этом. А теперь еще хочешь, чтобы я рассказывал Рекнагелю этот бред, в который не поверит и пятилетнее дите?!

— По какому поводу такой шум? — осведомился граф, входя в палатку. За его спиной тенью стоял капитан Парас, державший руку на мече.

Дитрих зло посмотрел на меня, затем отвел взгляд, успокаиваясь. Я несколько раз сжал и разжал кулаки, избавляясь от гнева.

— Пленные бежали, ваша милость.

Рекнагель изумленно приподнял бровь, оценивая произошедшее в палатке. Альберг наклонился к телу охранника, рассматривая его. Протянув руку, капитан выдернул нож из мертвеца:

— Что это? — поинтересовался граф Рекнагель.

— Нож принадлежал мушкетеру. На нем твой девиз, — пояснил Альберг униатскому вождю. Потом он обратился к Дитриху:

— Что здесь произошло?

Штаден с высокомерным видом проигнорировал капитана наемников и вопросительно поглядел на графа, ожидая, когда тот сам задаст вопрос.

— Мне тоже это очень интересно, — сказал Рекнагель.

— Один из мушкетеров был сообщником эмиссаров-самозванцев, — пояснил я, — Когда мы вышли обсудить план предстоящего допроса, он убил напарника, затем освободил шпионов. Те убили его и пытались бежать. Иерг застрелил их обоих.

Капитан Парас уважительно посмотрел на Дитриха.

— Где тела? — поинтересовался он. Я отвел его на луг.

Позже, когда я ложился спать, Штаден сидел у выхода из палатки и внимательно наблюдал за мной. За все прошедшее с момента встречи с настоящими советниками время мы с ним не перемолвились ни единым словечком. Я устало потер глаза, допил оставшееся во фляге вино и зарылся в одеяла, намереваясь немедленно уснуть.

— Ты думаешь, мне доставляло удовольствие убийство охранников и советников? — тусклым голосом поинтересовался Штаден. Я промолчал: конечно же я так не думал.

— Они враги! — медленно произнес лже-Иерг Эндорфер. — Или мы, или униаты. А от нас зависит судьба Кельна. И знаешь, лучше буду жить я, чем один из этих протестантов. Война — это война. А в том, что они не могли сопротивляться, была только их вина.

Нельзя было не согласиться с ним, но мне по-прежнему было не по себе. Казалось, что Дитрих убеждал сам себя. Он прокашлялся, собираясь сказать еще что-то, но пожал плечами, скинул плащ и улегся рядом. Уставшие после серых дней бесконечного марша, после встречи с настоящими эмиссарами республики Соединенных Провинций, мы уснули почти мгновенно.

На следующий день погода заметно улучшилась.

Было недалеко за полдень, когда поднявшись впереди колонны на очередной холм, мы увидели вдалеке город. Кельн. Среди солдат немедленно начались споры о предстоящих боевых действиях. Какой-то умник предложил делать ставки на то, вступим ли мы сегодня в бой или нет.

Альберг хриплым голосом отдавал приказы. Разговоры среди солдат смолкли, они ускорили шаг. Дюжина всадников отправилась вперед, разведать дорогу до города.

— Часа через два будем под стенами, — радостно усмехнулся граф Рекнагель. Он не мог сидеть спокойно в седле, нетерпение выплескивалось из него. Чем-то в этот момент униат напомнил мне Себастьяна.

Мысли мои немдленно обратились к нему. Фон Вормсвирген должен был уже ждать нас в городе. Было приятно заметить, что он ошибся. Себастьян предполагал, что город сразу же перейдет на сторону мятежников, если уже не перешел.

Дитрих яростно спорил с Альбергом и Рекнагелем. Подъехав ближе, я прислушался к их разговору. Штаден предлагал немедленно пойти на штурм города. Униаты желали, чтобы их солдаты хоть немного отдохнули после пятидневного марша.