Зов ворона - Уилбур Смит

class="p1">‘Вы далеко уехали из Кембриджа, - сказал Мунго.

‘И вы тоже.’

Фэйрчайлд шагнул вперед и пожал ему руку.

‘Я назначен младшим лейтенантом на борт "Фантома". - Мы направляемся в Африку, чтобы ловить работорговцев. Я думал, вы вернулись в Виргинию.’

- Я так и сделал. Возникла проблема с моим наследством. - Мунго понизил голос. - ‘Я был бы вам очень признателен, если бы вы забыли имя Мунго Сент-Джон. Здесь я -Томас Синклер.’

‘На каком вы корабле?’

- "Черный Ястреб".

Радость от их встречи исчезла с лица Фэйрчайлда.

‘Но . . . вы знаете, кто он такой?’

‘Торговое судно.’

Фэйрчайлд наклонился ближе. - Черт бы тебя побрал, Сент-Джон ... Синклер ... кем бы ты там ни прикидывался. Я слишком хорошо тебя знаю. Не валяй дурака – это тебе не идет.’

‘Мы везем одежду и оружие в Африку, - настаивал Мунго.

‘А что еще у него в трюме? Видели ли вы гвозди и доски или большие медные котлы, которые он несет, чтобы приготовить пищу для двух или трех сотен душ, когда они теснятся под палубой? Видели ли вы цепи и кандалы, которые свяжут их?’

‘Вы хотите сказать, что "Черный ястреб" - работорговец?- сказал Мунго, как будто эта идея была совершенно нелепой.

‘Он самый известный работорговец из всех. Фэрчайлд покачал головой. - ‘Я знаю, что вы отстаивали интересы рабов в Англии, но я никогда не думал, что вы запятнаете свои руки самой гнусной торговлей.’

- Работорговля противозаконна’ - напомнил ему Мунго, как будто это делало саму идею невозможной.

‘И если бы закон был соблюден, то никого из нас здесь не было бы. - Фэйрчайлд положил руку на плечо Мунго. - ‘Я знаю, что вы лучше этого человека. Ради всего святого я прошу вас покинуть ваш корабль. Распишитесь на борту "Фантома" – у нас не хватает людей, и я могу поручиться за вас перед капитаном. Человек с вашей силой и решимостью был бы благословением.’

‘Я не могу.’

Фэйрчайлд всмотрелся в лицо Мунго, такое же серьезное и искреннее, как тогда, у почтового ящика в Англии.

‘Если речь идет о вашем наследстве, о доходах, то вам нечего бояться. С захваченных нами кораблей можно получить неплохой приз.’

На мгновение Мунго позволил развлечь себя этой мыслью. Он представил себя в прекрасной синей униформе, ведущего своих людей на палубы невольничьих кораблей. Он представил себе героические портреты в иллюстрированных газетах, сердечные приветствия от таких людей, как Фэйрчайлд.

Потом он увидел лицо Камиллы, и своего отца, и Честера. - Ты не пойдешь против такого человека, имея в кармане всего пол-доллара. Морской офицер мог бы зарабатывать себе на жизнь, но это было бы не то состояние, которое требовалось Мунго, чтобы выкупить Уиндемир. Что бы ему ни понадобилось купить или продать, чего бы это ни стоило, сделка будет стоить того, если она принесет месть за Камиллу и его семью.

‘Это невозможно, - сказал он Фэйрчайлду. - ‘Это курс, на который я настроен.’

Фэйрчайлд отдернул руку, словно обжегся.

- Берегитесь, Мунго Сент-Джон. Вы можете изменить свое имя, но вы не можете избавиться от своей вины. Если вы останетесь на борту "Черного ястреба", то поплывете по пути к черному сердцу проклятия.’

Его слова поразили Мунго с неожиданной силой. В одно мгновение он снова оказался в старой обсерватории Уиндемира, склонившись над телом умирающего раба. Берегись черного сердца и жажды, которая никогда не утоляется. Что видел там старый Мафусаил в предсмертных муках?

Он стряхнул это с себя. Это было не что иное, как рабское суеверие и Мумбо-Юмбо.

- Боюсь, нам суждено всегда быть по разные стороны баррикад, - холодно сказал он.

Фэйрчайлд кивнул. На его лице была печаль, но также и сталь.

‘Будьте осторожным. Это больше не Англия. Здесь дебаты ведутся с оружием и клинками, и результат не решается голосованием. Если "Фантом" снова встретится с вашим кораблем, мы сделаем больше, чем просто прострелим вам нос.’

- Тогда я буду следить за вами.’

Когда пассажиры поднялись на борт, Мунго и Ланахану пришлось покинуть свои каюты. Они находились на том же уровне, что и каюта капитана, и на противоположных сторонах офицерской кают-компании, внутри люка, ведущего на кормовую палубу.

Мунго помог Ланахану и двум другим матросам перенести багаж через лонжеронную палубу в тень кают-компании. Крошечные каюты не могли вместить весь багаж, который привезли пассажиры. Виконт раздумывал, какой из его сундуков следует отправить в трюм, но Изабелла только махнула рукой и сказала - "Подойдет любой из них". Она прошла в каюту правого борта и открыла вентиляционное отверстие, чтобы впустить свежий бриз.

Пока Ланахан ждал решения Афонсо, Мунго проскользнул вслед за Изабель.

‘Я могу вам чем-нибудь помочь? - сказал он по-французски.

- Так уж случилось, что есть. На губах Изабель заиграла улыбка. Она сунула руку в вырез платья и вытащила сложенный листок бумаги. - ‘Я была бы вам очень признательна, если бы вы это взяли.’

Казалось, она хотела сказать что-то еще, но в дверях появился Ланахан и позвал Мунго. Поведение Изабель изменилось. Она взялась за морской сундук, стоявший перед ней, и с силой потянула за медную задвижку, словно та сопротивлялась попыткам открыть ее.

- Вот видишь, - сказала она по-английски. - Она всегда застревает.’

- Позвольте мне, - ответил Мунго. Он сделал вид, что борется, прежде чем отодвинуть щеколду и поднять крышку сундука. - Вот так.’

- Спасибо, - вежливо поблагодарила Изабель.

Мунго вышел на квартердек, сжимая в руке таинственный листок бумаги. На корабле кипела деятельность по подготовке к отплытию - боцман отдавал приказы во всех направлениях, такелажники наверху готовили реи и паруса, матросы на палубе готовили канаты, а капитан просматривал бумаги с таможенным чиновником у кабестана.

Он развернул листок бумаги. Слова, которые она написала, были такими мелкими, что ему пришлось поднести бумагу поближе, чтобы прочесть их. Он узнал строки из книги французских стихов, которую нашел в библиотеке Кембриджа. Они были из стихотворения Марселины Десборд-Вальмор.

Vous demandez si l'Amour rend heureuse / Il le promet, croyez-le, fût-ce un jour.

В вольном переводе это означало: "Ты спросил, приносит ли любовь счастье