Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

– Ну же, подполковник, не кипятитесь, – вмешался Камерон. – Пусть наши ребята из Управления не носят форму, но дело свое они тоже знают. Я говорю так, потому что сам один из них.

– Ваша самоуверенность меня не впечатляет, мистер Прайс. Передвигаться только в сопровождении военных – это непреложное требование.

– Вот склочная баба, ты не находишь? – проворчал Брэндон.

– Стерва, если вам так угодно, мистер Скофилд. Я и это стерплю.

– Леди, я этого не говорил.

– Довольно! – воскликнул Камерон. – Ради всего святого, нам надлежит сотрудничать, а не соперничать.

– Я просто хотела напомнить о том, что мы прошли специальное обучение и, что немаловажно, умеем обращаться с оружием.

– А я бы на вашем месте, подполковник Монтроз, не стал бы заострять на этом внимание, – заметил Прайс, аккуратно кивнув на окровавленный труп, распростертый на земле.

– Но я по-прежнему ничего не понимаю! – воскликнул полковник СБР. – Как ему это удалось?

– Ну, сынок, – сказал Скофилд, – нам известно, что этот человек не боялся высоты, из чего, как правило, следует, что он не боялся и глубины.

– Черт побери, что это значит? – спросил Прайс.

– Точно не могу сказать, но именно так утверждают многие психологи. Тот, кто прыгает с парашютом, обычно чувствует себя в своей тарелке под водой. Что-то связанное с обратным эффектом гравитации. Я где-то читал об этом.

– Огромное спасибо, Брэй. Так на что же ты намекаешь?

– Быть может, проверить береговую линию?

– Постоянно проверяется, перепроверяется и переперепроверяется, – твердо заявила Монтроз. – Это первое соображение, которое мы приняли во внимание. Мы не только патрулируем зону почти в тысячу ярдов по обе стороны от причала, но и установили вдоль берега лазерные лучи. Этим путем пройти невозможно.

– И убийца должен был об этом догадываться, не так ли? – спросил Скофилд. – Я имею в виду, это же совершенно естественное предположение.

– Возможно, – согласилась подполковник.

– Были ли в течение последних нескольких часов сигналы о попытке проникновения на территорию лагеря?

– Вообще-то были, но все они оказались ложными. Местная детвора, гулявшая в поле, несколько заблудившихся пьяных, пара рыбаков, неумышленно заплывших в частные владения. Все эти люди были остановлены и выдворены за пределы лагеря.

– Вы сообщали о случившемся остальным часовым?

– Естественно. Нам ведь могла потребоваться помощь.

– Значит, на какое-то время внимание было отвлечено, не так ли? Неумышленно, а может быть – умышленно.

– Это слишком общее утверждение и, по правде сказать, весьма маловероятное.

– Вы сказали, маловероятное, подполковник Монтроз? – уточнил Брэндон Скофилд. – Но ведь возможное.

– Что вы хотите сказать?

– Ничего не хочу, мадам, я просто рассуждаю.

Внезапно из-за стены ослепительного света прожекторов послышался голос Антонии.

– Мы их нашли, дорогой, мы их нашли! – В рассеянном свете прожекторов, пробивающихся сквозь туман, показались силуэты жены Скофилда и ее сопровождающего из ЦРУ. Вбежав в круг часовых, они бросили на землю то, что принесли с собой: тяжелый кислородный баллон, маску для глубоководного плавания, подводный фонарик с голубым лучом, рацию в водонепроницаемом корпусе и ласты. – Все это лежало в грязи на берегу болота, чуть ниже главных ворот, – продолжала Антония. – Только так неизвестный мог проникнуть на территорию лагеря.

– Почему вы так решили? – спросила подполковник Монтроз. – Почему вы утверждаете это с такой уверенностью?

– Береговая линия надежно охраняется, эту часть периметра можно считать непреодолимой. А болота, хотя и патрулируются часовыми, остаются открытыми. Достаточно только отвлечь внимание где-нибудь в другом месте.

– Что?

– Все случилось в точности так же, как нам рассказывал Талейников, помнишь про то, как он тайно уходил из Севастополя, правильно, любимая? – ласково вмешался Скофилд.

– Память у тебя превосходная, милый.

– «Милый»? Чем я опять провинился?

– Ты об этом не подумал. Что предпринял Василий, чтобы пройти через Дарданеллы?

– Разумеется, совершил отвлекающий маневр. Использовал лодку с фальшивым днищем, которую должны были обнаружить. И действительно, советские пограничники ее обнаружили, а потом чуть не сошли с ума, потому что она оказалась пустой!

– Совершенно верно, Брэй. А теперь перенеси все это на сушу.

– Ну конечно же! Отвлечь внимание, увести поиски по ложному следу в противоположную сторону, а затем в считаные секунды сделать дело!

– Вот для чего нашему приятелю была нужна рация, милый.

– Браво, любимая!

– О чем это вы? – раздраженным тоном спросила подполковник Монтроз.

– Я бы посоветовал вам выяснить, что это были за пьяные, которые забрели на территорию лагеря, – сказал Камерон Прайс. – А также скорее всего и те двое рыбаков.

– Зачем?

– Потому что или у одних, или у других, а может быть, у тех и других сразу были портативные рации, настроенные на ту же частоту, что и вот эта, которая сейчас валяется на земле. Рядом с трупом убийцы.

Ее звали Лесли Монтроз. Подполковник армии Соединенных Штатов, дочь генерала, выпускница военной академии Вест-Пойнт, а под суровой внешностью кадрового офицера скрывалась приятная женщина. По крайней мере, так размышлял Камерон, когда он, Монтроз и ее непосредственный начальник полковник Эверетт Брэкет сидели за столиком на кухне и, попивая кофе, анализировали события минувшей ночи. О прошлом Монтроз ему рассказал Брэкет, который, не вызывало сомнения, крайне неохотно согласился взять ее своим заместителем.

– Не поймите меня превратно. Прайс, дело не в том, что она женщина, – сказал Брэкет, когда Монтроз отлучилась на улицу, чтобы поставить задачу своим подчиненным. – Лесли мне очень нравится – черт побери, она нравится моей жене, но просто я считаю, что женщины не должны служить в Силах быстрого реагирования.

– А что думает по этому поводу ваша жена?

– Скажем так: она не полностью разделяет мое мнение. А с моей семнадцатилетней дочерью и того хуже. Но им не приходилось бывать в настоящем бою, когда становится жарко. А мне приходилось, и я считаю, что женщинам там не место! Черт возьми, бывает, солдаты попадают в плен, это реальность войны, и я не могу не думать, что такое может случиться с моими женой и дочерью.

– Многие мужчины согласятся с вами, полковник.

– А вы нет?

– Конечно же, соглашусь, однако нам никогда не приходилось сражаться на своей территории, на своей родной земле. А вот израильтянам приходится постоянно, и у них в армии много женщин. То же самое можно сказать и про арабов, женщины у них служат в действующих и резервных боевых войсках, но еще большее значение они имеют в военизированных террористических формированиях. Как знать, быть может, мы оба переменим свое мнение, если неприятель вторгнется на побережье Калифорнии или Лонг-Айленда.

– Не думаю, что я когда-либо отступлюсь от своей точки зрения, – решительно произнес Брэкет.

– Быть может, поменять ее вам помогут женщины. В конце концов, именно женщины, матери помогли всем нам пережить эпоху Великого оледенения. В животном царстве самка наиболее яростно защищает потомство.

– Ого, какой у вас странный взгляд на жизнь! С чего вы это взяли?

– Основы антропологии, полковник… Но скажите мне вот что. Подполковник Монтроз носит такое же кепи, как и вы, но эмблема у нее другая. Как это объяснить?

– Мы ей разрешили, вот как.

– Не понимаю. Игрок нью-йоркских «Янкиз» не наденет бейсболку бостонских «Ред сокс».

– Это эмблема эскадрильи ее мужа. Эскадрильи, в которой он служил.

– Прошу прощения?

– Муж Лесли был летчик-истребитель. Во время «Бури в пустыне» его сбили в небе над Басрой. Говорят, ему удалось катапультироваться, но от него так и не было никаких известий после завершения боевых действий – чего не должно было быть!

– Это случилось много лет назад, – задумчиво промолвил Прайс. – И подполковник Монтроз осталась в армии?

– Разумеется, осталась. Причем, могу добавить, проявила в этом настойчивость. Мы с женой пытались ее отговорить – советовали начать новую жизнь. С ее подготовкой Лесли взяли бы на работу в крупнейшие компании. У нее великолепная деловая хватка, она прекрасно разбирается в компьютерах, одним словом, обладает всем тем, что говорится про армию в телевизионных рекламных роликах, и лучшим подтверждением тому был ее стремительный карьерный рост – в то время она уже дослужилась до майора. Но Лесли не хотела нас слушать.

– Мне это кажется странным, – заметил Камерон. – Не сомневаюсь, что в частном бизнесе она смогла бы зарабатывать гораздо больше.