Иоанниты - Сергей Жилин

- Кто тебя сюда послал? - тряся сволочь, как шкодящего щенка, проорал я громче вопля ветра.

А недоумок только таращит глаза и неровно дышит.

- Отвечай! - ещё один удар, я задел гаду висок костяшками. - Кто тебя послал охранять Андре Ремапа?

- Я не скажу!

Надеюсь, получив в живот, он начнёт рассуждает более здраво.

- Отвечай, скот!

- Нет!

Ладно, бестолковый упрямец, для тебя не пожалею ещё одной Бабочки. Расправив складной сюрикен, я вогнал его в плечо языка и зафиксировал тому руки, чтоб и дёрнуться не смел. Осталось подождать, когда звёздочка раскалится добела...

Ровно в тот момент, как тварь начала шипеть от жгучей боли и пытаться стряхнуть Бабочку головой, я спросил снова:

- Так кто тебя послал?

- Я не скажу!

- Тогда жди. Эта штука обуглит тебе плечо, а потом мы её вставим в другое место... Так кто?

- Рамон, - заставил-таки невыносимый жар складно лепетать молчуна, - Рамон Бернадоте...

- Кто это? - по нарастающей отведывает моей ярости поганец.

- Он наш начальник... начальник охраны. Лично нас обучал... Я не знаю, кто нанял его и нас: нам велено не задавать вопросов!

- Зачем охранять Андре Ремапа? Зачем он вам?

Очередная волна боли скрутила языка в узел, но тот пошипел и собрался с силами:

- Нам велено не задавать вопросов. Сказали не докучать учёному, сидеть тихо и реагировать на колокольчик, и неважно, зачем Ремап в него позвонил. На этом всё, больше распоряжений не было. Пожалуйс...

- Сколько вы здесь?

- Четыре... четыре дня.

- Что среди вас делает иоаннит?

- Кто?

- Древний Орден! Иоаннит! Откуда он?

- Понятия не имею...

- Тот, первый, широкоплечий! Откуда он?

- Я не знаю, он с нами недолго, не больше двух недель. Я понятия не имел, кто он, остальные тоже.

- Отдыхай.

Рискуя обжечь пальцы, я вырвал Бабочку из раны и накормил неприятеля плотным хуком. Жаль, попалась шавка, в лучших традициях ничего не знающая. Всего одно имя, как и в случае с учёным, может закончиться ничем.

Я поднялся наверх - пришлось пройти мимо обугленного пятна, где воняет остатками Напитка Саламандры. А эти ребята славно потрудились: затушить горящую жидкость непросто.

Вот и снова комната Андре. Боже, ветер, наша драка с иоаннитом и, конечно же, дыра от заклинания превратили её в музей последствий войны. Бумаги не прекращают порхать, я случайно ловлю пару из них и убеждаюсь, что не понимаю ни строчки из записей и ни чёрточки из чертежей.

В коробках лежат какие-то механизмы, детали, много медной проволоки. Я бы, конечно, мог сделать ходок двадцать и перетащить всё в подвал банды... потом ещё трое суток, чтоб просто всё изучить.

К чертям!

Я начинаю выворачивать столы наизнанку, выбрасывать на пол непонятные документы и просто безделушки. У Андре нашлось всё, вплоть до ящиков, битком набитых тканями и нитками.

Никуда не делся и мой пистолет - валялся меж грязными сапогами.

Но у физика обнаружилась ненависть к коллекционированию корреспонденции: я не нашёл ни записки, ни письма.

Загромыхали сапоги где-то на первом этаже. Я выбежал навстречу, готовя огнестрельное оружие, но наткнулся всего-то на дочь с верным верзилой. Их, конечно, впечатлило, что я сотворил с обыкновенным домиком. Не сам, конечно, мне помогли.

А тыкать в них, пусть они больше смотрят на трупы, чем на грозное дуло, неприлично. Я убрал пистолет и двинулся к парочке, не скрывая своего недовольства. Первым делом я отметил, что в руках бандитов не вертится упирающийся профессор. Что ж надо было делать, чтоб не угнаться за великовозрастным умником?

Виктория, увидев меня, нервно рассмеялась:

- Ты как это... всё понимаю, но чтоб потолок...

- Где Ремап?

- Упустили, - пристыжено ответила дочь. - Не знаю, откуда у него такая прыть, но он скакал по переулкам, как заяц.

- Я не сразу понял, что происходит, - добавил Штиль, - спохватился, когда из окна выскочила Бестия. Бросился следом, мы долго за ним гнались, но он изловчился прыгнуть в экипаж и оторваться.

- Плохо, - скупо бросил я.

- Можно ещё...

- Пойдём давай отсюда, жандармы скоро нагрянут.

Мне не дали сделать и трёх шагов - довольно грубо в плечо толкнул амбал. Я обернулся к гневно раздувающему ноздри здоровяку.

- Ты как разговариваешь с Бестией? Чьим бы отцом ты ни был, с предводительницей так языком не вертят!

- Я вас сейчас выпору, ротозеи - не моргнув глазом, ответил я наглецу. - Ты бы и вовсе молчал. Идём отсюда.

- Слушай ты...

Тут я просто не выдержал и хлёстко дал выродку ладонью в кадык. Не покалечится, зато запомнит надолго. Он, насколько я понял, как раз с моментами касательно запоминания и рассуждения слаб.

- Я тебя, Штиль, могу бросить жандармам! Иди молча и не лезь со своими глупыми соображениями.

Виктория, что примечательно, не спорила.

В подвале мы сразу отправились подальше от банды, с которой у меня вскоре могут возникнуть проблемы. Виктория закрыла за мной дверь, на лице у неё словно лёд потрескался. Ей есть чему злиться, мне тоже, так что хлестать друг друга кипятком будем неистово.

- Давай сначала ты, - брякнул я, усаживаясь в кресло.

Что-то подсказывает мне, что на ногах я буду рвать и метать сверх меры. Хоть и есть за что.

- Что это ты устроил со Штилем? - скрестила она руки на груди.

- Я показал ему, что он неверно понял моё положение в банде. Точнее, что он вообще усмотрел меня в банде. Я пришёл сюда просить у тебя помощи, а не становиться твоим солдатом и отдавать тебе честь для этого.

- Ты же братался.

- Только чтоб на меня не смотрели, как на дерьмо, а не для того, чтоб мне все указывали, как я в их и твоей компании должен говорить.

Дочь закивала, правда, не было и намёка, что её удовлетворил ответ.

- Ясно.

- Не подумай, что я пытаюсь прибрать твою банду...

- Я так не думала.

- Виктория, не перебивай меня! Я хочу сказать, что попросил у тебя помощи, ты согласилась, так что мы в деле на равных правах. Братание - формальность, она не делает тебя главной, чтобы там твои ребята ни думали. Будут проблемы с дисциплиной - я готов их уладить.

- Опять будешь бить недовольных? - ехидно ввинтила в меня фразочку дочь.

- Что-то мне подсказало, что к другим аргументам он бы не прислушался, - разглядел я порезанную штанину.

- Он не идиот...

- Ну да, это называется тугодумием.

- Август! - вытянув руки по швам, подпрыгнула Виктория. - Не смей оскорблять моих ребят! Я их знаю дольше тебя.

- Это не имеет значения, - протянул я.