Зимняя королева - Аманда Маккейб

— Боюсь, этого мало для героя-победителя, — улыбнулась она уголками рта.

Энтон засмеялся, вытер салфеткой вспотевший лоб. Его черные волосы прилипли к вискам, щеки порозовели. Выглядел он так, будто всего лишь прогулялся по саду.

— Я бы предпочел поцелуй в награду, — пробормотал он.

Розамунда покачала головой:

— Думаю, герои должны обладать еще одной добродетелью — терпением.

— То есть поцелуи зарабатываются нелегко?!

— Геракл, если такой герой был, совершил двенадцать подвигов, не так ли?!

— Не заставите же вы меня в следующий раз чистить конюшни?!

Она рассмеялась:

— Увидим.

Он тоже засмеялся и сделал большой глоток.

— Давайте немного прогуляемся, леди Розамунда.

— Вы не хотите присесть отдохнуть? — спросила она, взглянув на лорда Лэнгли, который развалился на бревне, а Катерина кормила его марципаном.

— Вечером он пожалеет об этом, когда заболят мышцы, — отозвался Энтон. — Лучше подвигаться, пока не остынет тело.

Розамунда съежилась под внезапным порывом ветра.

— Только недолго.

Энтон поставил бокал на свои коньки, взял ее за руку, и они пошли с поляны по той самой лесной тропинке, по которой Розамунда пришла сюда, когда ехала в Лондон и впервые увидела Энтона. Голые деревья и извилистая тропинка казались тогда пустынными, угрожающими, и в сердце ее была тревога. Но сегодня, рядом с ним, все кругом было красиво, как в рождественской сказке с сосульками и искрящемся морозцем. И не боялась она никакого лорда Мисрула в маске, никаких мрачных предостережений, когда была рядом с Энтоном. Не встречала раньше никого столь же надежного, волевого, решительного, в кого бы так поверила.

— Я помню, как впервые увидел вас, — сказал он. — Вы появились внезапно. У этого самого пруда! Как привидение или… зимняя королева. Сначала я думал, что вы — мираж.

— А я тоже думала, что вы мираж, — призналась она. — Я не знала, что есть умельцы проделывать такие пируэты на льду, как вы. Сожалею, что убежала так быстро.

— Да, да. Когда вы исчезли, я убедился, что вы — иллюзия. Но потом вообразил себе, что вы — зимняя королева или фея. Ни одна женщина не может быть такой прекрасной!

От этих его слов Розамунда чуть не задохнулась. Энтон считал ее красивой! Другие тоже так говорили — Ричард, кавалеры при дворе… Но то, казалось, были просто пустые слова, которые из вежливости говорят каждой леди. Может быть, и Энтон тоже…

Но в его интонации, нежной улыбке она видела искренность и соблазн, несмотря на опасности, которые поджидали ее, если дойдет до соблазнов. Она никогда не считала себя красавицей, хотя и знала, что у нее чудесные платиновые волосы. Рядом с такими энергичными дамами, как Анна Перси, леди Эссекс, и даже мрачной и таинственной Сесилией Саттон, она казалась себе серой мышкой. Но при Энтоне она преображалась, как распускается под лучами солнца бутон розы. Или зимняя фея на льду. Закроется ли опять этот бутон, когда он уедет в свою Швецию?!

— Может, мне не стоило говорить вам этого, но мне нравится быть красивой зимней феей.

Он вдруг повернулся к ней, взял ее руки в свои, крепко стиснув, прижал к груди. Сердце его гулко стучало под ее ладошками в перчатках, и стук этот проходил через все ее тело и сливался со стуком ее собственного сердца, объединяя их жизненные силы.

— Теплая женщина с добрым сердцем — лучше, чем холодная королева, — глухо прошептал он. — Вы для меня такой дар в эти мои английские дни, Розамунда, какого я никогда не ожидал.

— Вы для меня тоже, — ответила она, прислоняясь к нему, под горячую защиту его силы. Она уткнулась лбом в его грудь и обняла, будто хотела удержать его от исчезновения. — Мне было так грустно, и я так испугалась, когда приехала ко двору, но все это улетучивается, когда я с вами.

«Аминь», — прошептал он, наклонился и поцеловал ее. Их этот поцелуй был мягким, нежным, будто у них еще много времени впереди, сколько бы им хотелось; будто они знали друг друга долгие часы, а не те украденные мгновения, которые они были вместе.

Потом он взял ее лицо в ладони и опять коснулся губами ее губ, будто это было самое прекрасное вино, какое он пил в своей жизни. Розамунда наслаждалась его лаской, хотела запомнить каждое мгновение, каждое ощущение и накопить их на то время, когда эти мгновения закончатся. Она прижимала ладони к его груди и с восхищением наблюдала, как бьется пульс на его горле, чувствуя, как от дыхания поднимается и опускается его грудь. Розамунда обняла его за плечи и прижалась так крепко, что земля уплыла из-под ее ног. Она поднялась на носки, прижимаясь к нему, и его поцелуи стали глубже. Его язык нетерпеливо, грубо проник между ее губами, как если бы он тоже ощущал острую потребность.

Розамунда хотела всего — всего его! И хотела отдать ему всю себя!

Но тут он медленно прервал поцелуй, из-за огня, полыхающего между ними, пока они не сгорели и нем… Тяжело дыша, он уткнулся лбом в ее лоб. Розамунда закрыла глаза, вцепившись в него, как будто он мог исчезнуть. А он и в самом деле должен был исчезнуть. Он из Швеции, и ему скоро уезжать… Он может заполучить свое английское поместье, но и тогда будет трудно убедить родителей что Энтон ей достойная пара, как трудно будет склонить королеву, — та и слышать не хотела о за мужестве своих фрейлин.

К тому же он ведь еще не говорил ей о своих чувствах, о своих намерениях. Не говорил о планах на будущее, о своих надеждах. Да, она действительно романтичная глупышка… Наивная дурочка, которая свою влюбленность ставит превыше всего! И все-таки она была счастлива наедине с ним в этой холодной зимней тишине, как никогда не могла бы быть счастлива с Ричардом. Ее глубокая страсть была совсем другой, другим и побуждение быть с ним, узнать его. Она должна впитывать каждое ощущение этого момента, — как Энтон улыбается, как ведет себя его тело от ее прикосновений.

Этот момент может оказаться всем, что у нее останется. Она отстранилась, чтобы лучше рассмотреть его, — его лицо, его улыбку, радостную, но с тем же оттенком горечи, как и ее собственные чувства. Она отбросила с его лба растрепанные ветром черные волосы, приложила ладони к его щекам; его тепло чувствовалось даже через тонкие кожаные перчатки. Она провела пальцами по его щекам, носу, очертила подбородок. Его мускулы напрягались под ее ласковым прикосновением. Она хотела запомнить в нем каждую мелочь.

— Когда-нибудь, когда состарюсь, сидя у камина, я буду вспоминать эти мгновения, — прошептала она. — Буду вспоминать молодого сильного красивого мужчину, который держал меня вот так. Я буду вспоминать все чувства, которые он вызвал во мне и позволил мне понять саму себя.