Корона бургундов - Андрей Посняков

– Удачной дорожки, – напутствовал Влекумер и, как только всадники скрылись в ночи, юркнул в черное зево подземного хода. Снова пошел снег… это хорошо, заметет все следы. И все же, нужно будет послать утром слуг… или управиться самому? К чему лишние люди?

– Ну, Творимир, выпускай, – выйдя из амбара, навий довольно откашлялся и зашагал к воротам. – Никто не проснулся?

– Нет, господин.

– Доброе, значит, у меня снадобье!

На излучине реки скачущие в ночи всадники разделились. Фримаск выбрал четверых из тех, кому можно было полностью доверять. Старшим назначил Гарпана, гепида, верного, словно пес. Воины покрепче привязали к седлу так и не проснувшегося Истра.

– Скачите на юг, – напутствовал верных слуг друид. – Там есть большое селение и греческие купцы. Продадите им парня, полученное за него серебро – ваше.

– Так мы можем его тратить, мой господин? – алчно блеснув глазами, переспросил один из воинов.

– Можете, – кивнул Фримаск. – Но предупреждаю – не вздумайте меня обмануть. Ни один волосок не должен упасть с головы пленника.

– А если его убьют те, кто купит?

– Сразу – не убьют, – друид причмокнул губами. – Ну, а потом… потом уже не наше дело.

– Не беспокойся, мой господин, – почтительно поклонился Гарпан. – Все сделаем, как ты скажешь.

– Потом возвращайтесь. Догоните нас в Данапрстаде.

Уже начинало светать, и рассвет окрашивал небо зарницами крови. Задул, забуранил ветер, поднялась метель, скрывая маленькое блеклое солнце. Впрочем, всадники Фримаска хорошо знали дорогу, к тому же – им помогали боги. Древние жестокие боги, которым не забывал приносить жертвы друид.

Глава 6

Зима 453 г. Галлия

Галльский рейд

Посередине сложенной на старинный манер хижине – каменные столбики углов да обмазанные глиной стены – уютно горел очаг, над которым булькала в подвешенном котелке рыбная похлебка. Желтое невысокое пламя отбрасывало по стенам уродливые тени, вовсе не страшные, а как-то по-домашнему забавные, смешные.

Высокая женщина с убранными в пучок волосами, подойдя к котелку, помешала длинной деревянной ложкой, попробовала варево, улыбнулась:

– Скоро сварится. Вкусных ты рыб наловил, Амбрионикс.

– Не я один, тетушка Гаута, не я один.

Сидевший неподалеку от очага на низеньком ложе юноша лет шестнадцати явно сконфузился:

– И Тирак, и Амнозия, и все со мной ловили. Грех на Лигере-реке вкусную рыбину не поймать! Тем более, сейчас – денек-то какой выстоял! И не скажешь, что еще зима.

– У нас-то еще ничего, – положив ложку на приземистый, сколоченный из крепких буковых досок стол, женщина уселась рядом с подростком, кивнув на спящих в углу детей:

– Скоро будить. Путь поедят рыбки. Все ж таки хорошо, Амбрионикс, что ты наконец заглянул в гости! Как там наши? Дядюшка Ривал, Феликс?

– Я ж рассказывал уже, тетушка. Все по-прежнему – на барке, и я с ними. По Лигеру возим товар аж до Генабума и даже дальше, к самому морю, в землю намнетов и пиктонов.

– Намнеты, пиктоны… – покачала головой женщина. – Все они, как и мы, битуриги, давно уже забыли свои обычаи – живем и говорим почти как римляне. А вот муж мой и его род – аланы – еще живут по заветам своих предков.

– Которые почему-то велели им покинуть свою землю и поселиться на нашей! – с горечью воскликнул гость. – Илия в чем-то не прав, тетушка?

– Они вынуждены были уйти из-за гуннов, ты ж знаешь!

– И все же – род твоего мужа – пришельцы! Такие же, как германцы! Готы, франки, бургунды и все прочие, терзающие тело нашей несчастной страны.

– Помолчи, пожалуйста, Амбрионикс, – Гаута скривилась, вытирая мокрые руки о подол длинного полотняного платья. – Ты так громко кричишь – детей раньше времени разбудишь. Что же касается нашей земли. Может, римляне ее тоже терзали?

– Да! Именно так, тетушка.

– Экий ты спорщик! А ведь знаешь прекрасно – без римлян не было бы ни дорог, ни городов, ни… да ничего бы не было – только одни войны!

– Так и сейчас – войны. А если б славный Верцингеторикс когда-то победил Цезаря, то…

– То все равно воевали бы по сей день – вам, мужикам, только дай повоевать, никакого другого дела не надо. Вражьи черепа крушить – большого ума не надо!

– Ну, не скажи тетушка. Вот твой муж Арнак – тоже воин.

– Он кузнец!

– Кузнец. Но и воин.

– Пусть так. Когда нужно, он защищает свое селение, свой народ.

– Но ведь это – тоже война!

– Ой, – женщина взъерошила парнишке волосы, длинные, густые, светло-русые.

Зачесанные назад по древнему обычаю галлов, они никак не хотели лежать спокойно и все время норовили упасть на лоб и упрямо лезли в глаза. – Дай-ка я тебя причешу, племянничек! Знаешь, как приятно хоть раз в году повидать родного человечка. Вот говорю с тобой, а сама будто сестру свою вижу, твою матушку. Похож ты на нее очень, только вот глаза… глаза отцовские, карие. Он ведь был из арвернов, отец твой.

– Как и Верцингеторикс. Проклятые гунны!

– А гунны-то тут при чем?

– А кто же убил отца и мать? Разорил и сжег наш город?

– Ах, вон ты про что. Знаешь, вот уж не думала, что среди гуннов так много германцев.

– Да где их только нет, этих чертовых готов, герулов, сикамбров… Кто-то из них – наши союзники, а кто-то – враги. Не поймешь – кто. Те же готы – они есть и у гуннов, и у римлян. И как тут понять – за кого этот народ?

– Каждое племя – по-разному. Как решит вождь. У нас ведь так же было в стародавние времена.

– Умная ты у меня, тетушка.

– Да и ты не дурачок, – женщина тихонько расхохоталась. – Молодец – на барку пристроился, с голоду не помрешь. Тем более – рядом хоть какие-то родичи, жаль вот только, что мало их.

– Права ты, тетушка – хорошо на барке. Только, конечно, временами тяжеловато. Да и вот сейчас, зимой – голодно. Ничего, скоро разлив, а уж тогда смотри, не зевай – разольется Лигер-река, сама знаешь, ничем ее не удержишь. Луга зальет, дороги – того и гляди, как бы килем за какой-нибудь забор на зацепиться. И все равно – красиво!

Юноша мечтательно закрыл глаза, представляя могучую величавую реку, летом мелеющую, а весной – бурную и грозную, как разгневанная богиня. Даже северная Секвана-река ни в какое сравнение не идет, ну, разве только Родан, так Родан короче и впадает в теплое римское море, а вот Лигер… тот несет воды свои в океан! Бурный, глубоко синий, и в бурю – страшный.

– Чу! – Гаута вдруг напряглась, прислушиваясь к чему-то, что происходило снаружи, во дворе. – Что-то собаки разлаялись.

– А у тебя есть собаки? Что-то не видел.

– Не мои, соседские. Нет, правда-правда. Слышишь? Лают.

– Ну, лают. И что? Может, волки близко подошли или кабана чуют.

– А вдруг это безбожные язычники гунны? Господи, упаси, – женщина набожно перекрестилась.

Гость насмешливо скривился:

– Скажешь тоже – гунны! Что им делать в вашей глуши? Они, небось, грабят сейчас Медиолан и Тицинум.

– Дай-то бог. То есть, не дай бог, конечно, – снова попробовав похлебку, Гаута бросила туда несколько корешков – для запаха – и, покачав головой, спросила:

– Говорят, будто гунны человечье мясо едят и с коней вообще никогда не слазят. Правда?

– Не знаю.

– И будто бы их вождь, Аттила, больше похож на разъяренного быка, чем на человека. А, что скажешь?

Парнишка пожал плечами:

– Врать не буду, не видел. А слышать-то, конечно, слышал. Многие ведь на Каталаунских полях были. А еще как-то в Генабуме встретил одну набожную и богатую женщину, госпожу Женевьеву из Лютеции, она торгует скотом и пшеницей, так вот…

– Тихо! – Гаута снова прислушалась.

– Да что ты все вздрагиваешь?!

– Неспокойно на душе что-то. Знаешь ведь, муж мой как раз у ворот – его очередь стражу ночную нести.

– Так он же не один там сторожит – с собутыльниками и друзьями.

Судя по тому, как изменился тетушкин взгляд, Амбрионикс сейчас ляпнул что-то не то, ну да поздно было теперь спохватываться – слово-то не воробей, вылетит – не поймаешь.

– А ведь и верно ты сказал, племянничек – с собутыльниками! Ночь-то холодная, ненастная. Они, небось, уже начали пьянствовать, от жен-то подальше. Пойду-ка на всякий случай, гляну.

Гость фыркнул:

– Ты, тетушка, мужа-то своего не позорь.

– Так я не одна пойду – с соседкой. Эти аланы если запьют, так уж ничуть не хуже нас, галлов – не остановятся, пока все не выпьют. Нет, схожу лучше – мужики как нас увидят, не так приятно станет пьянствовать. Поперхнутся!

– Это уж точно. Подожди, тетушка! Давай-ка, сначала детей покорми, а потом сходим. Я тоже с тобой прогуляюсь, на реку посмотрю.

– Давненько ты ее не видел, ага. Ладно, будь по-твоему. Сейчас поедим быстренько. Оп… – сбросив накинутый было плащ на лавку, Гаута снова попробовала ушицу и скривилась. – Сыровата еще. Хворосту б подкинуть малость… Эй, Тирак, Амрозия! Вижу-вижу – не спите уже. Сбегайте-ка за хворостом к амбару.