Вселенная внутри нас. Как сохранить себя в современном мире - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Девяносто девять процентов населения не имеют ничего общего с демократией. Им нужны хлеб, масло, приют – у них нет самого необходимого для существования, для выживания! И говорить с этими людьми о демократии нелепо.

Я люблю демократию. Я бы хотел, чтобы Индия была демократической страной, я бы хотел, чтобы все страны были демократическими, чтобы весь мир был демократическим, поскольку я уважаю свободу больше, чем что-либо. Но должна быть создана среда, а две тысячи лет рабства должны быть разрушены.

Индийский ум мыслит очень эгоистично: каждый думает только о себе. Это наследие индийской культуры: она сделала каждого очень эгоистичным. И индийцы прекрасно, очень рационалистически это обосновали. Они говорят, что каждый страдает или наслаждается в соответствии со своей кармой, деяниями, которые он совершил в своей прошлой жизни. Это никак не связано с общественной структурой, это никак не связано с формой правления, это не связано ни с чем: это вопрос вашей собственной прошлой жизни. Поэтому если вы бедны, то вы бедны из-за вашей прошлой жизни; вы совершили какие-то грехи, и теперь вы страдаете. Если кто-то богат, то он богат потому, что был очень добродетелен в своей прошлой жизни.

Вы слышали, что добродетель нельзя приобрести за деньги, но вы можете приобрести деньги с помощью добродетели. В Индии это общеизвестное правило: вы можете получить больше денег, будучи добродетельными, – не в этой жизни, запомните. Если вы добродетельны в этой жизни, то у вас вообще не будет денег! В прошлой жизни вы были добродетельными, в этой жизни вы должны быть как можно более хитрыми, тогда у вас будут деньги и власть.

Никого не интересует вся нация как таковая. Меня же беспокоит вся нация. Когда я говорю, что ей нужна пятнадцатилетняя благожелательная диктатура, я подразумеваю, что должна быть установлена определенная дисциплина. Людей следует заставить делать определенные вещи, потому что, предоставленные самим себе, они эти вещи делать не будут.

Например, каждый индиец думает, что его неотъемлемое право – производить на свет столько детей, сколько возможно, и, следовательно, препятствовать ему производить на свет детей – значит ограничивать его свободу, а дети – это дар Божий. И у него есть определенная карма, которую он несет из своей прошлой жизни: он должен быть отцом дюжины детей или двух дюжин детей, и всякий, кто в это вмешивается, нарушает его свободу. Поэтому при демократической системе невозможно установить принудительный контроль над рождаемостью.

Невозможно заставить людей быть немного более усердными. Страна в течение тысяч лет жила в лени. Это, должно быть, самая ленивая страна в мире; никто не хочет работать. Сейчас при демократической системе невозможно заставить их работать. Они будут продолжать бастовать – просто чтобы наслаждаться ничегонеделанием!

Почти половину времени все фабрики и заводы закрыты, но даже когда они открыты, никто не заинтересован в том, чтобы действительно что-то производить, создавать. Люди не обладают подобными ценностями. Они думают, что мир – это иллюзия. Какой тогда смысл что-то производить и создавать? Все их творчество сконцентрировалось на размножении! Они не чувствуют никакой потребности создавать что-либо еще.

При демократической системе невозможно заставить людей взяться за ум. Но я говорю: «благожелательная диктатура». Что я подразумеваю под благожелательной диктатурой? Я имею в виду диктатуру, которая используется только как средство, – целью является демократия.

Всех этих тупых политиков, создающих в стране хаос, можно остановить, всю контрабанду можно остановить, всю преступность, которая с каждым днем продолжает достигать все большего размаха, можно остановить. За пятнадцать лет страну можно научить быть более усердной и менее эгоистичной. Страна созидающая, продуктивная, богатая… она может стать богатой, потому что эта земля изобильна, ее потенциал огромен. Просто немного меньше населения…

Итак, необходимо сделать две вещи. Во-первых, установить контроль над рождаемостью: никому не должно быть разрешено заводить детей без санкции городского или деревенского медицинского управления. Во-вторых, разрешить эвтаназию: старым людям, которые хотят умереть, должна быть предоставлена свобода умереть. Это две стороны одной монеты – остановить приток новых людей и помочь уйти старым людям. Создайте в стране немного больше пространства!

И за эти пятнадцать лет можно сформировать всю ту среду, которая необходима для демократии. Через пятнадцать лет люди вообще не захотят продавать свои голоса, потому что у них уже будет понимание. Они не будут просто под любым удобным предлогом выходить на забастовку.

Сейчас дела обстоят таким образом, что достаточно слухов, чтобы индийцы сошли с ума, – как если бы они оказались сидящими на вулкане. Все, что угодно, может заставить их начать бастовать, протестовать, поднимать шум и создавать хаос.

Вот почему я называю Индию неразумной. Она потеряла разумность – из-за священников и из-за политиков. Не то чтобы она не обладает потенциалом для разумности, она может быть разумной, но ей нужно помочь. Ей нужна огромная помощь: сначала хирургическая операция, затем питание. Но страна должна быть преобразована, чтобы появилась новая среда, обстановка; если страна останется прежней, демократия будет невозможна.

Вспомните, Индия никогда не была демократической. Ею всегда управляли цари. Она всегда была монархической, она никогда не была демократической. Демократия – это иностранная идея, греческая идея; в индийской почве для нее нет корней. Чтобы у нас прижилась демократия, нам придется изменить почву, нам придется изменить климат. И проблема состоит в том, что если вы захотите изменить климат, среду, то люди будут против вас.

Почему люди против меня? Я не причиняю никому никакого вреда, но они против меня, потому что я пытаюсь изменить их культуру. А проблема – именно в их культуре! Я пытаюсь изменить их религию; их религия – это и есть проблема. Я пытаюсь отсечь сами корни, сами причины их проблем. Все это легко можно сделать с помощью благожелательной диктатуры, с помощью того, кто достаточно разумен, кто любит и уважает демократию и кто готов через пятнадцать лет вернуть стране ее свободу.

Второй вопрос:

Ошо,

Похоже, у сидящего внутри меня священника сильная хватка. Действительно ли саньяса и медитация вылечат меня и я перестану быть ничтожным, тупым ублюдком, или мне следует вступить в движение «Харе Кришна»? Это будет стоить мне лишь наголо обритой головы.

У священника всегда мертвая хватка, так как священник – это самое древнее в мире занятие. Говорят, что древнейшая в мире профессия – профессия проститутки. Я не согласен. Древнейшая в мире профессия – это профессия священника, ведь если бы не священник, кто бы создал проститутку? Как появилась бы проститутка? Только благодаря священнику.

Священник – это источник самых разнообразных уродливых явлений. И если ты сам был священником, то это, конечно, проникло в тебя очень глубоко. Но вступление в движение «Харе Кришна» не поможет – это будет бегство из огня да в полымя, это приведет тебя к еще большей тупости.

Священник создает в тебе нечто, что он называет «совестью», и, создавая совесть, он разрушает твое сознание. Совесть – это не что иное, как состояние гипноза. Снова и снова повторяя определенные вещи, священник создает внутри тебя глубокое гипнотическое состояние, и ты оказываешься под властью чар.

И ты прав, говоря: «Действительно ли саньяса и медитация вылечат меня, и я перестану быть ничтожным, тупым ублюдком?» Если ты понял, что это тупость, то тогда лечение не составит труда, тогда саньяса это сделает. И если этого не сделает моя саньяса, тогда оставь всякую надежду – тогда это вообще невозможно сделать.

Человек, стоящий возле Эйфелевой башни, смотрит вверх и видит, что другой человек прыгает с ее верхушки и с огромной скоростью падает вниз. Однако по пути вниз он как будто бы попадает в воздушный карман, который замедляет падение и плавно опускает его на землю. Очевидец впечатлен.

Стоящий поблизости человек замечает, как на лице очевидца появляется выражение удивления, и предлагает ему подождать и посмотреть, как его друг проделает это снова.

Очевидец смотрит вверх и видит, как тот же самый человек прыгает и с большой скоростью падает, а затем снова мягко приземляется неподалеку. Он встает как ни в чем не бывало, подходит к очевидцу и говорит:

– Давай, попробуй. Ничего сложного – тебе нужно только прыгнуть!

– Хорошо, – говорит очевидец, – я попробую.

Он забирается на верхушку башни и прыгает. С огромной скоростью он летит вниз, ударяется об асфальт – и разбивается в лепешку!