Сорванцы - Миклош Ронасеги

— Ты что, с ума сошел?! — заорал Йошка. — Науськиваешь на меня эту псину!

— Не на тебя, на них!

— Да она сейчас бросится на меня!

— Ну и что!

— Как что?

Йошка в страхе отпустил сорванцов. И вовремя, потому что прохожие уже начали недовольно посматривать на долговязого оболтуса, державшего за шиворот двух подростков. Отпустил и тотчас снова попытался схватить их. Но сорванцы и не думали убегать. Сплетя на груди руки, они с наигранным равнодушием взирали на Йошку и Горбушку.

— Хватай их, хватай! А то убегут! — вопил Горбушка.

— А вот не убегаем! — откликнулся Берци.

— Побежим, когда захотим, а сейчас не желаем, — добавил Карчи.

У верзилы даже челюсть отпала:

— Ты погляди только, что они себе позволяют.

Так они и стояли вчетвером, воинственно глядя друг на друга, очень воинственно.

Собака улеглась на асфальт и спокойно наблюдала за происходящим. Парням не нравилось, что сорванцы не ринулись от них в испуге. Тогда можно было бы отвесить каждому по паре затрещин, а так…

— Пошли зайдем за Оперу. Там я разрисую ваши физиономии! — Горбушка все более распалялся, на его бледном лице проступил румянец в предвкушении того, что он наконец сможет поддать мальчикам. — А если мы сообщим в милицию? Как-никак вы украли собаку и ребенка.

Обстановка накалялась. Не было никакого сомнения в перевесе сил на стороне Горбушки и Йошки. Карчи перевел дыхание:

— Никуда мы не побежим! Как заорем, сразу весь город соберется! Натравливать собаку на людей — преступление, за это судят! Так что выкладывайте, чего вы хотите, только без кулаков. А собаки вообще не касайся! Еще неизвестно, кого из нас она больше слушается!

— Что? След? — наконец обрел дар речи Йошка. — Кого След послушает? Ой, деточка, да ты заврался! Если я захочу, эта собака голову тебе откусит. Она еще щенком была, а уже меня слушалась.

— А я знаю пса только несколько часов. И мы вовсе его не крали. Он сам пошел за нами. Ну, давай попробуем! — предложил Карчи Берци от волнения проглотил слюну. Он понимал, что Карчи хочет лишь протянуть время до появления Терчи и дяди Дёме. Это испытание собакой — рискованная штука.

— Ну ладно, на что спорим? — с готовностью отозвался Йошка. Гораздо более охотно он занялся бы собакой, чем выяснением отношений с этой малышней.

— На что спорим?

— Как это — «на что спорим»? — удивился Горбушка.

— Это значит, каково пари! — сердито пояснил Йошка. — Понял? Иначе говоря: что мы будем иметь, если они проиграют и эта собачина побежит к тебе?

— Надаем им по роже.

— А если ты проиграешь и собака побежит к пацану?

— Мы и тогда набьем им морду.

— Так ведь пари как раз в том и состоит, что выигрывает либо один, либо другой.

— Мы испытываем собаку, а не друг друга. — И без того круглые глаза Горбушки совсем выпучились от старания понять сущность пари.

— Глупая лошадь! — бросил Йошка и обратился к сорванцам: — Так как мы это решим?

Берци немного подумал и сказал:

— Самое лучшее — испытать пса у входа в Оперу. Поместим собаку у самых дверей, сами встанем по обе стороны здания. Слева Горбушка, справа — Карчи. Считаем до трех, и каждый из них принимается звать пса к себе. К кому След побежит, тот и выиграет.

— О’кей! — щегольнул Йошка своим знанием английского языка точнее, лишь одного-единственного слова по-английски.

На залитом солнцем проспекте Народной республики, у здания Оперного театра, заняли позиции: Йошка и Берци с собакой — у самого входа в Оперу, справа — Карчи, слева — Горбушка.

— Так все-таки что будет этим, как его… условием? — спросил Йошка.

Берци крикнул:

— Если собака побежит к тебе, можешь отвесить нам по оплеухе. Если же След повернет к Карчи, ждем дядю Дёме. Упоминание о таксисте охладило пыл Горбушки.

Противники стали на свои места. На улице бурлила толпа, словно демонстрация разлилась по проспекту Народной республики. Спешили мужчины и женщины, пробегали ребятишки, а под развесистыми деревьями у старых красивых домов как бешеные гудели автомобили.

— Раз, два…

— Аа-пчхи! — вдруг громко крикнул Карчи, поступив отнюдь не по-рыцарски, поскольку над правилами состязания смеяться нельзя.

Карчи и в самом деле хотел протянуть время: он был уверен, что глупая собака не побежит к нему и, стало быть, оплеуха ему обеспечена. Дядя Дёме все не появлялся. Возможно, двор, в который он зашел, — проходной, и тогда его можно ждать сколько угодно.

— Не валяй дурака! — прикрикнул на приятеля Берци, и они с Йошкой начали новый счет.

Собака почувствовала важность момента. Она поворачивала свою бородатую морду то к Карчи, то к Горбушке.

— Раз!

Собака навострила уши.

— Два!

Горбушка с Карчи впились глазами в пса. «Ну, если собака побежит к этому молокососу, он у меня получит!» — думал Горбушка. А Карчи решил, что, если собака побежит к Горбушке, придется принять по одной оплеухе да и бежать подальше. Прямо в ворота, где исчез дядя Дёме.

— Три!

Собака вся напряглась, готовая к прыжку.

— След, ко мне!

Собака вскочила и на секунду заколебалась: направо? налево?

— След! След! Ко мне! — орал во все горло Горбушка.

Карчи поймал взгляд Следа, наклонился и, похлопав себя по коленям, тихо позвал:

— След! Сюда!

Горбушка опешил, увидев, как глупая собака, прыгнув в его сторону, вдруг молнией понеслась к Карчи, который тут же начал гладить ее и почесывать за ушами.

— Пари состоялось! — громогласно провозгласил Берци. Собака послушалась Карчи и сейчас сидела перед ним, не обращая никакого внимания на призывы Горбушки. Карчи взял собаку за ошейник и медленно двинулся к Горбушке.

— Не бойся, — проговорил Карчи. — Я не стану ее на тебя натравливать.

— Заткнись! И вообще хватит, молокососы! — заорал Горбушка, — Йошка, хватай второго пацана, сейчас отдубасим их как следует. Ишь, развоображались! Выбьем дурь из их голов!

— Ничего ты не будешь выбивать! — Йошка грубо оборвал приятеля. Ему понравился спор, и маленький веснушчатый Карчи вызвал в его душе безмерное уважение. — Мы будем ждать таксиста.

Незачем нам его ждать. Я не хуже его смогу отвесить им пару затрещин.

— Не наше дело связываться с этой малышней. Мы их поймали, и хватит.

— Ты что, рехнулся? Если нам нет до них никакого дела, то чего ради мы валяем тут дурака битых полчаса?

— Горбушка прав, — заметил Берци, — я тоже не понимаю, чего вы валяете дурака с нами. Но и ты прав, Йошка. Давайте дождемся дядю Дёме, потому что сейчас-то и начинается настоящий сыск.

Глава двадцатая, в которой мы знакомимся с малышами-детсадовцами, а Терчи впадает в свой старый грех: снова крадет

Голодная, усталая и ужасно встревоженная, Терчи доверчиво сжимала руку дяди Дёме. На холодной, продуваемой сквозняком лестничной площадке они ожидали лифта. Кабинка лифта была такой маленькой, что в нее смогла войти только Панчане с коляской. Впрочем, она и не позволила бы никому ехать вместе с нею.

— Вы желали, — сказала она с королевской холодностью, — чтобы я позаботилась о ребенке. Мой шеф утверждает, что это самое маленькое, чем можно поправить дело. Что ж, об этом мы поговорим перед лицом закона. Кто совершил преступление? Я или эта пигалица?

Под «пигалицей» подразумевалась Терчи.

Панчане захлопнула дверь лифта перед самым носом Дёме и Терчи, нажала кнопку и стала подниматься на верхний этаж — там находился детский сад.

Будапешт — огромный, тесный город. Детские сады в центре города зачастую размещены в залитых солнцем верхних этажах жилых домов. Конечно, это не лучший вариант, особенно летом, когда детям следовало бы все время находиться на природе, среди деревьев и пестреющей цветами травы. Но все же лучше, чем ничего. А чтобы дети не испытывали недостатка в свежем воздухе и солнце, маленьких будапештцев ежедневно вывозят к зелени будайских холмов. Все утро они там резвятся, а к обеду возвращаются в сад. После обеда — сон, потом — игры, а потом — ожидание родителей.

Терчи хорошо помнила детсадовскую пору своей жизни. Ей нравилось в саду, хотя кое-что она терпеть не могла. Например, послеобеденный сон и сладкие овощные блюда. Почему-то все вареные овощи в саду обильно подсахаривали.

Дёме нажал кнопку, вызывая лифт, но безрезультатно: Панчане еще не освободила кабину. И вдруг раздался тихий плач Крохи. По всей видимости, малыш был недоволен, что его разлучили с друзьями.

По лестничной клетке эхом пронесся голос кассирши:

— А ну замолчи! Замолчи, не то тебя унесет в мешке злой дядька!

Дёме всплеснул руками:

— И как можно говорить такие глупости?!

— Не беда, — улыбнулась Терчи. — Он все равно не понимает. Малыш — иностранец, по-венгерски не понимает. Дядя Дёме, не разрешайте оставлять Кроху в саду. Берци вспомнил, что встречался с его матерью. Стоит нам махнуть к Рыбацкому бастиону, и мы наверняка найдем ее там.