Клиника одной взятки - Мария Воронова

Вика сходила в магазин и занялась обедом. Дело ненавистное, но не сидеть же сложа руки, пока решается ее судьба!

Непривычные манипуляции требовали полной сосредоточенности. Кроме того, она так волновалась, что запретила себе смотреть на часы.

Только попробовав готовый куриный суп, Вика сообразила, что Дайнега отсутствует уже очень долго.

Он ушел в девять, сейчас три… Почти целый рабочий день прошел. Городок маленький, на все перемещения – максимум полтора часа. Час на уговоры. Еще полтора часа – написать заявление у следователя. Час на передачу денег, если Гинзбург не устроит схема, которую придумал Дайнега. Он хотел передать ей свою банковскую карточку, а после того как она напишет заявление, сообщить пин-код и все остальные реквизиты.

Вика подумала, что на месте Гинзбург сама бы она согласилась только на наличные. Может быть, он задерживается из-за того, что в банке трудно сразу получить такую сумму? Интересно, миллион наличными занимает много места? Она никогда не видела столько денег сразу.

Но где же он все-таки?

И вдруг Вика сообразила, что отправила его на уголовно наказуемое дело! Подкуп свидетеля – кажется, это так называется? А что, если эта зараза Гинзбург помчится к следователю, но не для того чтобы забрать заявление, а, наоборот, настрочить очередной донос, теперь уже на Дайнегу! Господи, что же она наделала!

Может быть, пока она варила суп, он уже давал показания!

Вика кинулась к телефону. Одновременно с гудками из-под диванной подушки зазвучало: «Не бродяги, не пропойцы», – от волнения Дайнега забыл мобильник. Вика разозлилась, но в то же время было приятно, что на ее вызов Сергей поставил песню со словами: «Вы пропойте, вы пропойте славу женщине моей!»

Это ничего не значит! Теперь Вика злилась уже на себя. Зачем в таких невинных вещах искать приметы его прежней любви?

«Тебе хочется страдать? Успокойся и вспомни, что ты никогда не любила его. Ты никогда никого не любила, а если сейчас вдруг захотелось попробовать, выбери человека, который тобой еще не переболел и не приобрел к твоим чарам стойкого иммунитета».

Время тянулось словно резиновое. Вдруг за окном зашумело, занавеска на кухне вздулась пузырем, хлопнула створка окна.

Вика выглянула на улицу – небо плотно затянуло тучами, и пошел дождь, такой сильный, словно ктото там наверху выплеснул таз.

Она вспомнила, что Сергей ушел в одной рубашке, схватила зонтик, полиэтиленовую накидку и побежала его встречать.

Струи дождя ударяли в землю с такой силой, что пыльная садовая дорожка будто кипела, мгновенно разливались большие лужи, Вика по ним шлепала.

Он бежал к калитке, совершенно промокший.

– Наконец-то!

Прижавшись друг к другу под зонтом, они припустили к дому.

Как в первый раз…

Тогда Викины родители уехали погостить к друзьям на дачу, и она вела Сергея к себе домой. Оба знали, зачем идут, и скованно брели рядом, страшась решительного момента. То Вика застрянет возле витрины, то Сергей начнет завязывать шнурок на кроссовке.

Она нервничала, ее волнение передалось ему. Они ни о чем не договаривались, шли просто «пить чай», но оба понимали, что сегодня все непременно случится. От этой молчаливой договоренности было очень нехорошо; не заявив о намерениях, они не могли поделиться и страхами. По дороге Сергей купил ей скромный букетик, и Вика обрадовалась, что есть повод разругаться с ним: почему не розы? Она остановилась возле урны, собираясь отправить туда его подношение, и уже открыла рот для язвительной фразы, как вдруг с неба хлынула стена воды! Они побежали, и сразу, как по волшебству, исчезли все тягостные мысли, кроме одной – быстрее бы добраться до дома.

Ворвавшись в квартиру, они поскорее захлопнули дверь, будто дождь за ними гнался…

– Скорее переоденься. – Сергей мягко подтолкнул ее к двери ванной.

Вика включила воду и грустно присела на бортик. Они бежали сейчас точно так же, как тогда… Он прижимал ее к себе, она чувствовала, как колотится его сердце. Но в прихожей он отпустил ее с такой поспешностью, словно Вика превратилась в раскаленную чугунную болванку.

«Если б он хотел снова быть со мной, лучшего момента не придумать. – Вика зябко закуталась в махровый халат. – Но я больше не нужна ему, вот и все. Мы теперь просто друзья».

Сергей энергично вытирал голову кухонным полотенцем.

– Тебе тоже надо переодеться.

– Так обсохну.

– Нет-нет, ты простудишься. Иди в ванную, я дам тебе халат.

– Меньше всего я хочу надевать тряпки твоего мужа. Обсохну, я сказал.

Швырнув полотенце в угол, он энергично пригладил волосы пятерней и опустился на стул.

– Вика, у меня ничего не вышло.

– Да? – отозвалась она безмятежно. Разочарование от того, что Сергей больше не хочет ее, было таким горьким, что Вика почти забыла, куда он ходил и насколько это для нее важно.

– Ни черта! Эта тварина издевалась надо мной целый день, а потом послала куда подальше.

– Слава богу, ты хоть вернулся! – вздохнула Вика. – Я чуть с ума не сошла, когда до меня дошло, что она может заложить тебя следователю.

– Ты прости меня… Я вчера наобещал…

– Что ты! Я все равно запретила себе верить в успех.

– Нет, ну какая сука! Два часа торговалась, потом обсуждали, как она получит деньги, чтобы я ее, не дай бог, не обманул. А потом вдруг помрачнела и говорит: «Молодой человек, я должна посоветоваться со своей совестью, стоит ли мне играть с вами в эти игры. Идите погуляйте». Я погулял, возвращаюсь – она уже в отказе.

– Не с совестью она советовалась, а с вдохновителем моей травли! – усмехнулась Вика. – Кто же, интересно, рулит моим делом, если она устояла против таких денег!

Заметив, как округлились и без того круглые глаза Сергея, Вика поведала ему о балахоновской теории заговора.

– Но мне уже все равно, интриги это или действительно правосудие, – заключила она. – Нужно понять, что арест неизбежен, спокойно собрать теплые вещи и сухарей на три дня.

Сергей взглянул на нее исподлобья:

– Хочешь в тюрьму?

– Туда никто не хочет. Но выбора у меня нет.

– Вика, да что с тобой? Я тебя не узнаю! Ты всегда была бойцом! А сейчас что?

– Что?

– Муж тебя бросил и обобрал, ты покорно все ему отдала, в знак протеста только обзавелась анорексией. Какие-то хмыри хотят сгноить тебя в тюряге, и ты спокойно туда отправишься?

Вика скорчила гримаску.

– Ты что у нас, Лев Толстой? – наседал Сергей. – Непротивление злу насилием?

– Знаешь что? Давай уже закроем эту тему! Мне самой противно, что меня, по сути, не накажет закон, а победят какие-то уроды – потому что у них больше денег и возможностей. Но что ты предлагаешь? Бежать за границу, как Березовский?

– Да, бежать. Только не за границу, а ко мне.

Она в изумлении уставилась на него.

– Ну да. – Дайнега безмятежно, со вкусом потянулся, будто предлагал ей выпить кофе, а не совершить очередное нарушение закона. – Ты не можешь принять бой, значит, нужно лечь на грунт. Очень просто.

– Бред! – Вика вскочила и забегала по кухне. – Полный бред! Меня поймают.

– Ну, поймают, дальше что? Заменят подписку на арест, только и всего. Но меру пресечения тебе наверняка и так заменят. А я тебя добре сховаю. Доверься мне. Скрытность – главное оружие подводника.

– Да это дикость! Я законопослушная гражданка…

– Конечно. Поэтому имеешь право всеми способами сопротивляться беззаконию, которое с тобой творят. Со мной на Камчатке ты будешь в безопасности.

– Ты вообще понимаешь, что говоришь? Сколько я там буду торчать? На что жить? Я же не смогу устроиться на работу.

– Как-нибудь прокормимся, – улыбнулся Дайнега.

– Ты собираешься содержать меня вечно? А когда ты женишься, что скажет твоя жена? Она немедленно вышвырнет меня вон, и куда я пойду? Бомжевать всю оставшуюся жизнь я не желаю, это хуже, чем пару лет отсидеть.

– Вика, хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. Зачем ты заглядываешь так далеко? Сейчас главное – устранить непосредственную угрозу тюрьмы. А дальше будем спокойно думать, как восстановить твое доброе имя. Я найму частного детектива, пусть разберется в этом деле. Кто знает, вдруг удастся доказать злой умысел этой Гинзбург? Хотя лично для меня ее физиономия уже бесспорное доказательство.

– Детектива можно и так нанять, – буркнула Вика. – Да, Камчатка далеко, но в наше время расстояний не существует. Сейчас не восемнадцатый век, когда преступнику надо было год бежать дотуда. И власти считали – ладно, раз уж он одолел такой тяжелейший путь, бог с ним, пусть там и живет. А сейчас? Да меня моментально вычислят, хотя бы по авиабилету!

Сергей задумался:

– Действительно… И на поезд сейчас билеты именные…

– Вот видишь!

– Я могу купить машину. Недели за две доберемся, в крайнем случае за месяц. В моем авто документов у тебя никто не спросит. И вот еще что… – Сергей замялся. – Ты можешь быть уверена, я никогда не попрошу у тебя того, чем женщина всегда может отблагодарить мужчину.