Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

Синклер приехал точно в назначенное время и, остановив машину у края тротуара, посигналил. На нем был великолепный костюм темного цвета и шелковый галстук. Женевьева заметила, что он окинул ее быстрым оценивающим взглядом, и, когда он открыл для нее дверцу, улыбнулась ему холодновато-вежливой улыбкой.

– Надеюсь, я заслужила оценку «отлично». Или вы хотите, чтобы я вернулась в дом и переоделась?

– Вы великолепно выглядите, – признал Синклер и добавил (чем немало удивил Женевьеву): – Впрочем, как всегда.

– Как вы думаете, мои туфли не шокируют вашего арабского друга?

Он засмеялся.

– Зейда невозможно повергнуть в шок. Ваши туфли ему понравятся.

Усевшись на пассажирское сиденье, Женевьева пристегнула ремень безопасности. Синклер сел рядом с ней, и машина медленно отъехала от тротуара.

– Хотите послушать музыку?

Женевьева кивнула, и он, нажав на кнопку, открыл небольшой ящик с кассетами.

– Я предоставляю вам право выбора, – сказал Синклер.

Женевьева выбрала подборку мелодий из кинофильмов, и в салоне зазвучал оркестр Хьюго Монтенегро. Синклер не мешал ей наслаждаться музыкой и только время от времени вставлял короткие комментарии по поводу некоторых саундтреков и фильмов, к которым они были написаны. Вскоре они выехали за город и повернули на шоссе М25, где «мерседес» плавно перестроился в скоростную полосу. Когда они доехали до развилки, Синклер повернул на юг.

После этого Женевьева перестала следить за дорогой. Ее спутник вел машину очень уверенно. Вскоре широкое шоссе сменилось узкими проселочными дорогами. Они проезжали мимо маленьких деревушек, и «мерседес» постоянно куда-то поворачивал, а потом вдруг резко сбросил скорость и Женевьева увидела справа высокие кованые ворота.

Дом имел довольно странный вид. Казалось, что несколько архитекторов викторианской эпохи, объединившись, долго обсуждали проект будущего здания, но так и не смогли прийти к единому мнению. Длинные стены с многочисленными балконами были сплошь увиты плющом. К массивной парадной двери (которая выглядела бы более уместно в каком-нибудь старинном замке) вела широкая каменная лестница. С одной стороны к дому была пристроена башня с остроконечным шпилем. Это нарушало симметрию, и здание казалось каким-то однобоким.

– Здесь живет миллионер? – удивилась Женевьева. – Если бы у меня были деньги, я не стала бы покупать такой дом.

– Этот дом не принадлежит Зейду. Он его арендует, – сказал Синклер. – Зейд выбрал это здание только потому, что оно такое несуразное. Это говорит о том, что у него есть чувство юмора. К тому же для выставки антиквариата этот дом вполне подходит. Вы поймете это, когда войдете внутрь.

У центрального входа стояло несколько машин, и все они были безумно дорогими. Женевьева заметила три «ролс-ройса», один из которых был блестящим новеньким «силвер клаудом». На водительском месте сидел шофер в униформе и листал журнал.

Какой-то джентльмен огромного роста и довольно крепкого телосложения, который явно чувствовал себя не совсем комфортно в элегантном костюме и галстуке, остановил их у двери. Синклер показал ему маленькую карточку. Окинув их быстрым взглядом, охранник нажал на кнопку. Буквально через секунду дверь открылась, и Женевьева вошла в дом вслед за Синклером.

Вестибюль был отделан дубовыми панелями. На стенах висели чучела животных. Очевидно, это были охотничьи трофеи. На Женевьеву со всех сторон смотрели мертвые олени и лисы. В вестибюле был камин, отделанный массивным камнем. Центральная лестница вела прямо на балкон, а потом разделялась на две половины, одна уходила налево, а другая направо. Гости, собравшись маленькими группами, о чем-то беседовали. Между ними неспешно ходил официант, держа в руках поднос с напитками.

– Джеймс, я ужасно рад, что тебе удалось вырваться! Я уже думал, что ты не приедешь, сославшись на невероятную занятость.

Мужчина, который к ним подошел, был немного выше Синклера и на несколько лет старше, но так же строен и элегантен, как Джеймс. У него были иссиня-черные волосы, подстриженные по последней моде, и аккуратной формы бородка, что в сочетании с загорелой до черноты кожей придавало ему несколько демонический вид. Мужчина был одет не в строгий вечерний костюм, а в пиджак и брюки свободного стиля, имевшие безупречный покрой. В расстегнутый ворот рубашки был заправлен шелковый шейный платок.

Взгляд мужчины остановился на Женевьеве. Глаза у него были черные, еще темнее, чем у Синклера. Увидев в них озорной блеск, она поняла, что понравилась ему. Мужчина протянул ей руку.

– Я Анвар Зейд ибн Махмуд бен Хазрейн. Вы можете называть меня просто Зейд. А вы, должно быть, мисс Женевьева Лофтен, – произнес он, пожав женщине руку.

Его ладонь была теплой, а пожатие крепким. Зейд улыбнулся и снова стал похож на Синклера.

– Джеймс много о вас рассказывал, – сказал он.

Скосив глаза, Женевьева посмотрела на своего спутника. Тот, удивленно приподняв бровь, пожал плечами. Однако она увидела, что он едва заметно улыбнулся, и это показалось ей подозрительным. Интересно, зачем ему понадобилось рассказывать о ней этому эффектному красавцу? Ведь она обычный посетитель, которого пригласили полюбоваться антиквариатом.

– Джеймс вам все здесь покажет, – сказал Зейд. – А потом, я надеюсь, мы с вами снова увидимся. – И, повернувшись к Синклеру, добавил: – Показать нужно абсолютно все, Джеймс. Ты меня понял?

– Как скажешь, – ответил Синклер. – Я думал, это сделаешь ты.

Зейд засмеялся.

– Ты меня слишком хорошо знаешь. Лучше, чем мой собственный брат. И уж точно лучше, чем моя жена. – Он снова одарил Женевьеву очаровательной улыбкой и отвернулся, чтобы поприветствовать еще одного гостя.

Синклер взял Женевьеву под руку.

– С чего бы вы хотели начать осмотр? С фарфора, хрусталя, картин? Или с игрушек?

– Какая разница? Ведь я должна увидеть все, – многозначительно напомнила она. – Что бы это самое все ни означало.

– Вы обязательно узнаете, что это означает, – пообещал Синклер, – но немного позже.

– А где жена Зейда?

– Там, где и положено быть верной и преданной супруге, – усмехнулся Синклер. – Дома.

– Значит, ваш друг, получив европейское образование, сохранил средневековые взгляды?

– Зейду, наверное, наши взгляды кажутся средневековыми. Ведь у нас принято считать, что вступать в брак можно только по любви. Он же смотрит на брак как на священный долг перед семьей (в том смысле, что он обязан продолжить свой род). К его сыновьям перейдет все его состояние. Его жена должна воспитать их так, чтобы они понимали, какое высокое положение им предстоит занять в этом мире. Взамен Зейд обеспечивает ей роскошную жизнь. Ее все уважают. У нее есть дети. Она также твердо знает, что ее супруг никогда не позволит себе совершить что-либо такое, что может опозорить их род. Репутация семьи имеет для него огромное значение. Такое положение дел устраивает обоих супругов.