Маленький скандал - Мэри Эндрюс

— Ну, довольно, — спустя примерно минуту сказала она, легонько меня оттолкнув.

Тихо ворча, она опустилась на стул.

— Колено все еще болит? — спросила я.

Нэнси Рокмор имела врожденный вывих бедра, и всю свою жизнь, а было ей примерно пятьдесят с небольшим, она передвигалась с помощью костылей и трости. И всю свою жизнь, с тех пор как окончила школу, она работала секретаршей на этой фабрике и была единственной опорой своей матери, которая тоже работала на фабрике швеей, пока не ушла на пенсию.

— Колено, бедра, лодыжки — все у меня болит, — сказала Нэнси. — В прошлом году мне прооперировали оба колена, и теперь доктор говорит, что снова хочет заменить мне сустав на правом бедре.

Я не знала, что и сказать.

— Вы все еще живете там, в Ратледже?

— Не на ферме, — грустно сказала Нэнси. — Мама в январе переехала в пансионат, так что мы продали ферму младшему сыну ее двоюродной сестры, а мне достался маленький домик поближе к фабрике. Что привело тебя обратно в «Лавинг кап»? Надеюсь, ты не ищешь здесь работу? С прошлого года мы работаем по сокращенному графику, и я не могу тебе сказать, когда наступит то время, когда мы начнем набирать новых людей.

— У меня есть работа, — сказала я. — Я дизайнер по интерьерам. Уилл Махони нанял меня, чтобы я поработала над его домом.

— А, Малберри-Хилл, — сказала Нэнси, неодобрительно поджав губы. — Я слышала, что у него большие планы на этот дом.

— Очень большие, — усмехнувшись, сказала я. — Я и приехала сюда, чтобы показать ему эти планы.

Нэнси взглянула на часы на противоположной стене и указала мне на дверь рядом с ее рабочим местом.

— Он тебя примет. Он, правда, не сказал мне, что у него встреча по личным делам, но о том, что с утра ждет посетителей, он мне сообщил.

Нэнси снова принялась печатать, а я все не решалась уйти — крутила ручку своего портфеля.

— Значит, дела не пошли на поправку? — спросила я, обведя взглядом потрепанный вестибюль. — Ничего не изменилось к лучшему, с тех пор как Махони купил дело?

— Он потратил кое-что на то, чтобы немного привести в порядок здание и то, что рядом, но производство как было минимальным, так и осталось. Я знаю, что босс работает над какой-то грандиозной сделкой, но если в ближайшее время ничего не изменится, мы окончательно пойдем на дно. Ты знаешь, откуда последнее время к нам идут самые большие поступления?

— Откуда?

— С больших распродаж, — сказала Нэнси с болью в голосе. — Мы опустились до того, что делаем бюстгальтеры для больших распродаж. Там их продают по четыре бакса за штуку. Ты знаешь, что собой представляет бюстгальтер за четыре бакса?

Я помотала головой.

— Вот и хорошо, — сказала она. — И знать тебе это не надо. Иди туда. Кабинет мистера Махони находится там же, где когда-то был кабинет мистера Гартвица. И уж, пожалуйста, постучи погромче, и подольше, прежде чем войти. Он думает, что я этого не знаю, но скажу тебе по секрету: он в офисе не только работает, но и живет. Так что стучи, если не хочешь застать его в нижнем белье.

— Спасибо, мисс Нэнси, — сказала я. — Рада была снова повидаться.

— Я слышала о твоей размолвке с этим парнем, из рода Джерниганов, — сказала Нэнси, не поднимая глаз от клавиатуры.

Я почувствовала, что краснею.

— Это ты правильно сделала, — сказала она, кивнув для пущей убедительности. — Я терпеть не могу всех этих Джерниганов. А Пейдж Пламмер? За то лето, что она тут проработала, она успела три семьи разбить. И среди этих трех была семья Гартвиц. Маленькая шлюха.

Нэнси снова на меня посмотрела.

— Слышала, ты разнесла клуб. Так хлопнула за собой дверью, что чертям стало тошно. — Она широко улыбнулась и подняла палец кверху, мол, молодец. — Мы все тут тобой гордимся, девочка.

Что на это скажешь?

— Я пойду, посмотрю, готов ли мистер Махони меня принять прямо сейчас, — нашлась я с ответом.

— Не порви ты с ним, могло бы быть хуже, — крикнула мне вслед Нэнси.

Я поставила портфель на пол и набрала в грудь побольше воздуха, прежде чем постучать в дверь с табличкой, на которой значилось «У. Махони» — и все, никаких должностей и званий.

Ответа не было.

Я еще раз постучала.

— Уилл, это я, Кили Мердок, — крикнула я из-под двери. Ответа по-прежнему не было.

Я огляделась. Коридор с потертым зеленым линолеумом и поцарапанными панелями казался пустынным. Были в том коридоре и другие двери, ведущие в другие кабинеты, но свет, похоже, нигде не горел. Обстановка совсем не напоминала ту, когда я работала здесь. Тем летом здесь кипела бурная деятельность. Телефоны непрерывно звенели, стучали пишущие машинки, и даже сюда, из-за двойных железных дверей, доносился шум станков из цехов.

Я взялась за ручку двери. Она повернулась, я чуть толкнула дверь и заглянула внутрь.

И опять я словно заглянула в другое время. В середину семидесятых. Оранжевое ковровое покрытие низкого качества, громадная стенка с книгами и папками, уродливые зелено-оранжевые обои, а стол еще уродливее — нелепое сооружение из алюминия, напоминающее козлы, на которые водрузили столешницу с рыжим акриловым покрытием. Впрочем, кресла были вполне приличные — удобные и обтянутые настоящей черной кожей.

Я зашла, чтобы получше оглядеться. Теперь, когда я была внутри, я смогла расслышать, что в соседнем помещении льется вода. Дверь в это соседнее помещение была позади стола. На уродливой рыжей кушетке возле внутренней двери лежал раскрытый чемодан, пиджак от костюма висел на спинке кресла, придвинутого к столу, а поперек сиденья валялась мятая белая мужская сорочка. Стол был завален дамским нижним бельем. Черные атласные бюстгальтеры, темно-розовые бюстгальтеры с поролоновыми вкладками, тоненькие бюстгальтеры на косточках из гипюра телесного цвета, корсеты сложной конструкции, крохотные шелковые узенькие бюстгальтеры без бретелек и — о да! — несколько незабываемых моделей «Лавинг кап» «для дома» из ноского белого эластика.

Я взяла в руки бюстгальтер с вшитыми косточками, чтобы получше его рассмотреть. Он был не похож ни на один из бюстгальтеров, которые попадались мне на глаза, и, поскольку у меня самой третий номер, я постоянно нахожусь в поисках того бюстгальтера, который не сделает меня похожей на одну из главных героинь опер Вагнера. Надо сказать, что мне пришлось купить, примерить и выбросить не один бюстгальтер.

Ткань оказалась чудной на ощупь — мягкой, шелковистой, тонкой, как кружево, легко растягивалась — и это все сразу. Бретельки оказались чуть шире, чем это обычно бывает, но они были здесь вполне уместны, и, кроме того, все изделие казалось выполненным из одного куска, без швов. Я вывернула бюстгальтер наизнанку, чтобы посмотреть, как вшиты косточки, но проволочный каркас, по всей видимости, был тоже необычной конструкции. Там, где он был проложен, ткань на ощупь казалась плотнее, но оставалась такой же шелковистой, как и все остальное изделие. На этом бюстгальтере не было лейбла, но, судя по всему, это был мой размер.

В ванной по-прежнему текла вода, и поэтому, повинуясь внезапному импульсу, я сняла жакет от костюма и продела руки в бретельки. Я как раз успела застегнуть бюстгальтер, надев его поверх блузки, когда дверь в ванную открылась.

Испуганная, я подняла голову. Уилл Махони вышел из ванной, окутанный облаком пара. Его рыжие волосы стояли дыбом, а по подбородку стекала струйка крови — наверное, поранился, пока брился. Все, что на нем было, — это лосьон после бритья и старенькое, едва не просвечивающее полотенце, завязанное свободным узлом вокруг бедер.

— Ну, здравствуйте, — сказал он, стирая капли воды с глаз. — Это вы приехали раньше времени или я припозднился?

— О! — только и смогла я сказать. Уиллу Махони шло быть мокрым. Грудь его и плечи отличались развитой мускулатурой и были усыпаны веснушками и кудрявой растительностью того же цвета, что на голове, — рыжей с сединой. Полотенце слегка соскользнуло вниз, и я успела разглядеть ведущую вниз дорожку из волос вышеописанного цвета, только чуть по гуще. Уилл немного покраснел и поправил свою набедренную повязку.

Я закрыла глаза руками и развернулась к противоположной стене.

— О Боже. Простите. Я… я сейчас выйду. Подожду вас снаружи. Пока вы оденетесь. Или, если хотите, я могу вернуться позже.

Я попятилась к двери и уже успела взяться за дверную ручку, когда Уилл ухватил меня за локоть.

— Погодите, — со смешком сказал он. — Может, вы все-таки задержитесь на минуту.

— О нет, — торопливо возразила я, не смея оглянуться. — Я оставлю вас одного, чтобы вы могли привести себя в порядок.

— Ну что же, ладно, раз вы так настаиваете, — сказал Махони, отпуская меня. — Но могу я забрать свой бюстгальтер назад, до того как вы уйдете?

О, черт! Я завела руки за спину, пытаясь нащупать крючки, но они оказались не такими, как на нормальных бюстгальтерах. Я слепо шарила по спине руками, пытаясь на ощупь освоить конструкцию.