Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Декабрь 1914
«Свободно шея поднята…»
Свободно шея поднята,Как молодой побег.Кто скажет имя, кто — лета,Кто — край ее, кто — век?
Извилина неярких губКапризна и слаба,Но ослепителен уступБетховенского лба.
До умилительности чистИстаявший овал.Рука, к которой шел бы хлыст,И — в серебре — опал.
Рука, достойная смычка,Ушедшая в шелка,Неповторимая рука,Прекрасная рука.
10 января 1915
«Ты проходишь своей дорогою…»
Ты проходишь своей дорогою,И руки твоей я не трогаю.Но тоска во мне — слишком вечная,Чтоб была ты мне — первой встречною.
Сердце сразу сказало: «Милая!»Все тебе — наугад — простила я,Ничего не знав, — даже имени! —О, люби меня, о, люби меня!
Вижу я по губам — извилиной,По надменности их усиленной,По тяжелым надбровным выступам:Это сердце берется — приступом!
Платье — шелковым черным панцирем,Голос с чуть хрипотцой цыганскою,Все в тебе мне до боли нравится, —Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь за лето!Не цветок — стебелек из стали ты,Злее злого, острее острогоУвезенный — с какого острова?
Опахалом чудишь, иль тросточкой, —В каждой жилке и в каждой косточке,В форме каждого злого пальчика, —Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя,Открываю тебе и миру яВсе, что нам в тебе уготовано,Незнакомка с челом Бетховена!
14 января 1915
«Могу ли не вспомнить я…»
Могу ли не вспомнить яТот запах White-Rose[21] и чая,И севрские фигуркиНад пышащим камельком…
Мы были: я — в пышном платьеИз чуть золотого фая,Вы — в вязаной черной курткеС крылатым воротником.
Я помню, с каким вошли ВыЛицом — без малейшей краски,Как встали, кусая пальчик,Чуть голову наклоня.
И лоб Ваш властолюбивый,Под тяжестью рыжей каски,Не женщина и не мальчик, —Но что-то сильней меня!
Движением беспричиннымЯ встала, нас окружили.И кто-то в шутливом тоне:«Знакомьтесь же, господа».
И руку движеньем длиннымВы в руку мою вложили,И нежно в моей ладониПомедлил осколок льда.
С каким-то, глядевшим косо,Уже предвкушая стычку, —Я полулежала в кресле,Вертя на руке кольцо.
Вы вынули папиросу,И я поднесла Вам спичку,Не зная, что делать, еслиВы взглянете мне в лицо.
Я помню — над синей вазой —Как звякнули наши рюмки.«О, будьте моим Орестом!»,И я Вам дала цветок.
С зарницею сероглазойИз замшевой черной сумкиВы вынули длинным жестомИ выронили — платок.
28 января 1915
«Все глаза под солнцем — жгучи…»
Все глаза под солнцем — жгучи,День не равен дню.Говорю тебе на случай,Если изменю:
Чьи б ни целовала губыЯ в любовный час,Черной полночью кому быСтрашно ни клялась, —
Жить, как мать велит ребенку,Как цветочек цвесть,Никогда ни в чью сторонкуГлазом не повесть…Видишь крестик кипарисный?— Он тебе знаком —Все проснется — только свистниПод моим окном.
22 февраля 1915
«Сини подмосковные холмы…»
Сини подмосковные холмы,В воздухе чуть теплом — пыль и деготь.Сплю весь день, весь день смеюсь, — должно быть,Выздоравливаю от зимы.
Я иду домой возможно тише:Ненаписанных стихов — не жаль!Стук колес и жареный миндальМне дороже всех четверостиший.
Голова до прелести пуста,Оттого что сердце — слишком полно!Дни мои, как маленькие волны,На которые гляжу с моста.
Чьи-то взгляды слишком уж нежныВ нежном воздухе едва нагретом…Я уже заболеваю летом,Еле выздоровев от зимы,
13 марта 1915
«Повторю в канун разлуки…»
Повторю в канун разлуки,Под конец любви,Что любила эти рукиВластные твои
И глаза — кого-кого-тоВзглядом не дарят! —Требующие отчетаЗа случайный взгляд.
Всю тебя с твоей треклятойСтрастью — видит Бог! —Требующую расплатыЗа случайный вздох.
И еще скажу устало,— Слушать не спеши! —Что твоя душа мне всталаПоперек души.
И еще тебе скажу я:— Все равно — канун! —Этот рот до поцелуяТвоего был юн.
Взгляд — до взгляда — смел и светел,Сердце — лет пяти…Счастлив, кто тебя не встретилНа своем пути.
28 апреля 1915
«Есть имена, как душные цветы…»
Есть имена, как душные цветы,И взгляды есть, как пляшущее пламя…Есть темные извилистые ртыС глубокими и влажными углами.
Есть женщины. — Их волосы, как шлем,Их веер пахнет гибельно и тонко.Им тридцать лет. — Зачем тебе, зачемМоя душа спартанского ребенка?
Вознесение, 1915
«Хочу у зеркала, где муть…»
Хочу у зеркала, где мутьИ сон туманящий,Я выпытать — куда Вам путьИ где пристанище.
Я вижу: мачта корабля,И Вы — на палубе…Вы — в дыме поезда… ПоляВ вечерней жалобе…
Вечерние поля в росе,Над ними — вороны…— Благословляю Вас на всеЧетыре стороны!
3 мая 1915
«В первой любила ты…»
В первой любила тыПервенство красоты,Кудри с налетом хны,Жалобный зов зурны,
Звон — под конем — кремня,Стройный прыжок с коня,И — в самоцветных зернах —Два челночка узорных.
А во второй — другой —Тонкую бровь дугой,Шелковые коврыРозовой Бухары,
Перстни по всей руке,Родинку на щеке,Вечный загар сквозь блондыИ полунощный Лондон.
Третья тебе былаЧем-то еще мила…— Что от меня останетсяВ сердце твоем, странница?
14 июля 1915
«Вспомяните: всех голов мне дороже…»
Вспомяните: всех голов мне дорожеВолосок один с моей головы.И идите себе… — Вы тоже,И Вы тоже, и Вы.
Разлюбите меня, все разлюбите!Стерегите не меня поутру!Чтоб могла я спокойно выйтиПостоять на ветру.
6 мая 1915
«Уж часы — который час…»
Уж часы — который час? —Прозвенели.Впадины огромных глаз,Платья струйчатый атлас…Еле-еле вижу Вас,Еле-еле.
У соседнего крыльцаСвет погашен.Где-то любят без конца…Очерк Вашего лицаОчень страшен.
В комнате полутемно,Ночь — едина.Лунным светом пронзено,Углубленное окно —Словно льдина.
— Вы сдались? — звучит вопрос.— Не боролась.Голос от луны замерз.Голос — словно за сто верстЭтот голос!
Лунный луч меж нами встал,Миром движа.Нестерпимо заблисталБешеных волос металлТемно-рыжий.
Бег истории забытВ лунном беге.Зеркало луну дробит.Отдаленный звон копыт,Скрип телеги.
Уличный фонарь потух,Бег — уменьшен.Скоро пропоет петухРасставание для двухЮных женщин.
1 ноября 1914
