Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник) - Найо Марш

Когда дверь за ними закрылась, Аллейн снял телефонную трубку.

– Подозреваемый выходит. Вероятно, он возьмет такси. Кто за ним наблюдает?

– Андерсон сменит Кэрью, сэр.

– Попросите его доложить, когда появится возможность, но пусть попусту не рискует. Это важно.

– Слушаюсь, мистер Аллейн.

Аллейн дождался возвращения Фокса. Тот вошел, посмеиваясь.

– Ну и струхнул же он, мистер Аллейн. Забыл даже, куда его везти – в Мейфэр, Сохо или Уондсворт.

– Нам придется немало потрудиться, чтобы упечь его в Уондсворт[25]. Как вообще убедить женщин вроде миссис Хэлкат-Хэккетт подать официальную жалобу на шантажиста? Немыслимая задача, разве только…

– Разве что?

– Разве что альтернатива не окажется еще более ужасной. Послушай, Фокс, как ты думаешь, возможен ли такой расклад событий: Димитри заказывает себе за счет сэра Герберта чуток икры и шампанского, Франсуа приносит ему этот ужин в служебное помещение, затем Франсуа уходит, а Димитри, спешно подхватив пальто и цилиндр, пулей выскакивает через заднюю дверь, нагоняет в тумане лорда Роберта, ни с того ни с сего напрашивается к нему в такси и вместе с ним уезжает? Можешь ты проглотить такой кусок неправдоподобия? А если да, то сможешь ли еще шире разинуть свои массивные челюсти и проглотить мысль о том, что Димитри, осуществив убийство и последующий маскарад, возвращается в Марсдон-Хаус продолжить прерванный ужин и при этом никто ничего не замечает.

– Когда вы вот так излагаете это, сэр, оно действительно звучит нелепо. Но вообще-то мы не можем отвергнуть такую гипотезу.

– Нет, не можем. Он более или менее подходящего роста. У меня сильное чувство, Фокс, что Димитри ведет эту игру не один. Впрочем, мы не имеем права на сильные чувства, так что не обращай внимания. Если в игру замешан второй негодяй, то сейчас они постараются связаться друг с другом. Нам придется что-то сделать в этой связи. Который час? Час дня. В два мне надо быть у сэра Дэниэла, а до этого я должен повидать помощника комиссара. Уходим?

– Я немного поработаю над досье. Сейчас в любой момент можно ожидать отчета от нашего парня из Лезерхеда. Вы бы пообедали, мистер Аллейн. Когда вы в последний раз что-нибудь ели?

– Не знаю. Послушай…

– Вы хоть завтракали? – спросил Фокс, надевая очки и раскрывая папку с делом.

– Господи, Фокс, я не оранжерейная лилия.

– Для вас это не просто очередное дело, сэр. Это дело затрагивает вас лично – что бы вы там ни говорили, – что от вас толку, если вы будете держаться на одних нервах.

Фокс строго поглядел на Аллейна поверх очков, лизнул большой палец и перевернул страницу.

– Боже мой, – сказал Аллейн, – когда колеса завертелись, легко забыть об остальном. Если бы я хоть реже виделся с ним! Он был как ребенок, Фокс. Совсем как ребенок.

– Да, дело грязное, даже если не брать в расчет личные чувства. Если вы сейчас сходите к помощнику комиссара, я с удовольствием перекушу с вами прежде, чем мы отправимся к сэру Дэниэлу Дэвидсону.

– Ладно, от тебя не отделаться. Встретимся внизу в четверть второго.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Фокс. – Буду рад.

И уже двадцать минут спустя он со спокойным терпением няньки присматривал за тем, как Аллейн ест ленч. К Дэвидсону, на Харли-стрит, детективы прибыли точно в два. Они сидели в приемной, щедро оснащенной свежей периодикой: Фокс степенно читал «Панч», а Аллейн только разглядывал брошюру, призывающую жертвовать деньги и одежду для медицинской миссии в Центральном Китае. Через пару минут секретарь сообщил, что сэр Дэниэл примет их, и провел в кабинет.

– Джентльмены из Скотленд-Ярда: мистер Аллейн и мистер Фокс, сэр.

Дэвидсон, который, видимо, до этого глазел в окно, поднялся навстречу детективам и обменялся с ними рукопожатием.

– Как любезно, что вы пришли ко мне, – произнес он. – Я сказал по телефону, что готов предоставить сведения Скотленд-Ярду в любое время. Прошу вас, садитесь.

Сыщики сели. Аллейн окинул взглядом комнату, и увиденное ему понравилось. Это была очаровательная приемная с яблочно-зелеными стенами, адамсовским камином и шторами в серебряных звездах. Над каминной полкой висел солнечный пейзаж известного живописца. Шелковый коврик, который не оскорбил бы и стены коллекционера, служил свою прозаическую службу, лежа перед камином. Письменный стол сэра Дэниэла представлял собой приспособленный к новой функции спинет, заглубленная чернильница напоминала о временах, когда на высококачественную бумагу наносили гусиным пером пышные фразы, написанные каллиграфическим почерком. А садясь за стол, сэр Дэниэл видел перед собой маленькую розово-красную лошадку из китайского фарфора. Красивая и дорогая комната, изысканным способом свидетельствующая о благодарности богатых пациентов. Самый величественный из них – если не самый богатый – бесстрастно смотрел из серебряной рамы.

Сам сэр Дэниэл, утонченный, элегантный, в модном лондонском костюме и слегка кричащем галстуке, с несколько экзотической темной шевелюрой, выглядел так, словно и не мог соседствовать с окружением.

– Вы, конечно же, Родерик Аллейн, – сказал он.

– Да.

– Я читал вашу книгу.

– Вы интересуетесь криминологией? – улыбнулся старший инспектор.

– Чрезвычайно! Пожалуй, дерзость с моей стороны говорить вам об этом, потому что вы, вероятно, и без того слишком часто становитесь жертвой восторженности разных глупцов. Я ведь и сам тоже! «О, сэр Дэниэл, как это чудесно, должно быть, уметь так проникать в мысли других людей, как это делаете вы». В их мысли! Бог ты мой! С меня достаточно их желудков. Но я частенько всерьез думаю, что мне следовало в свое время заняться судебной медициной.

– В таком случае мы потеряли крупную фигуру, – заметил Аллейн.

– Очень любезно с вашей стороны. Но боюсь, это неправда. Я слишком нетерпелив и вместе с тем слишком пристрастен. Как и в этом случае. Лорд Роберт ведь был моим другом. Я бы не смог рассматривать этот случай объективно.

– Если вы имеете в виду, – промолвил Аллейн, – что не чувствуете расположения к его убийце, то и мы тоже. Не так ли, Фокс?

– Ни малейшего расположения, сэр.

Блестящие глаза Дэвидсона на миг задержались на Фоксе. Казалось, он одним взглядом вобрал его в теплую сферу своего доверия и симпатии. «Все равно ему не по себе, – подумал Аллейн. – Он не очень-то знает, с чего начать». Вслух же он сказал:

– Вы любезно позвонили нам и сказали что, вероятно, сможете помочь.

– Да-да, действительно. – Дэвидсон приподнял очень красивое нефритовое пресс-папье и снова поставил на стол. – Не знаю, с чего начать. – Он бросил проницательный и даже чуть лукавый взгляд на Аллейна. – Как ни крути, я оказываюсь числе тех, кто видел лорда Роберта последним.

Фокс достал записную книжку. Дэвидсон посмотрел на нее с неприязнью.

– Где вы видели его? – спросил Аллейн.

– В вестибюле перед уходом.

– Вы покинули бал, как я понимаю, после миссис Хэлкат-Хэккетт, капитана Уитерса и мистера Дональда Поттера, которые ушли независимо друг от друга примерно в половине четвертого.

Дэвидсон вскинул свои красивые руки.

– Хотите верьте, хотите нет, но я пережил определенную борьбу со своей совестью прежде, чем решился признаться в этом.

– Почему так? – спросил Аллейн.

Снова тот же лукавый взгляд искоса.

– Мне вовсе не улыбалось набиваться в свидетели. Ничуть. Очень скверно для нас, людей зависимых, фигурировать в судебных делах об убийстве. В перспективе это весьма скверно сказывается на нашем бизнесе. Кстати, это действительно дело об убийстве? Никакого сомнения? Или я не имею права спрашивать?

– Разумеется, имеете. В данном случае нет никаких сомнений. Он был задушен.

– Задушен! – Дэвидсон всем телом подался вперед, ухватившись руками за стол. Аллейн уловил в его лице едва заметную перемену, какая бывает у всех людей, когда речь заходит о том, в чем они компетентны.

– Великий Боже! – воскликнул Дэвидсон. – Он же не Дездемона! Почему он не закричал? На теле много повреждений?

– Следов насилия нет.

– Совсем? Кто производил вскрытие?

– Кертис. Это наш постоянный патологоанатом.

– Кертис… Кертис… да, конечно. Как он объясняет отсутствие следов насилия? Сердце? Ну да. У него было слабое сердце.

– Откуда вам это известно, сэр Дэниэл?

– Мой дорогой друг, я обследовал его весьма тщательно три недели назад.

– В самом деле? – удивился Аллейн. – Это очень интересно. И что вы обнаружили?

– Я обнаружил очень плохое состояние здоровья. Признаки ожирения сердца. Я велел ему как чумы избегать сигар, отказаться от стаканчика портвейна после обеда и два часа в день отдыхать. Совершенно убежден, что он не обратил никакого внимания на мои советы. Тем не менее, мой дорогой мистер Аллейн, это было не то состояние, при котором я ожидал бы внезапного сердечного приступа. Борьба, разумеется, могла его спровоцировать, но вы говорите, что следов борьбы не было.