Желанный обман - Дениз Робинс

Сэр Адам рухнул на колени, пытаясь поцеловать руку графа, начал говорить.

У него настали тяжкие времена. Был ограблен и находился на грани голода. А тут еще больная жена и трое малолетних ребят на руках. Налог на землю слишком неподъемный. Часто рацион его семьи ограничивался одним черствым хлебом. Он связался как-то с одним мошенником, который скрылся с его деньгами. Зная, что поступил дурно, он на коленях молит графа о прощении. Да это был обман, но Магда сама выдвинула эту идею. Она влюбилась в Эсмонда во время их краткой мимолетной встречи в замке Шафтли в тот печальный день и твердо вознамерилась выйти за него замуж. Со слезами на глазах она умоляла сэра Адама помочь ей в осуществлении этого дерзкого плана. Сэр Адам непрерывно покашливал, говорил бессвязно и цеплялся за атласно-парчовый рукав костюма Эсмонда.

— Одна сторона ее лица очень привлекательна, уверяю вас! Если ее попросить, она без особого труда устроит так, что все увидят только эту, здоровую сторону. Она может постоянно ходить, скрывая рубцы под вуалью, или будет постоянно носить мантилью, как испанская гранд-дама. Мантилья полузакрывает лицо, что будет вполне достаточно для Магды. У нее красивая фигура. Она умна. Все свои письма, адресованные вам, дочь написала сама от первого до последнего слова. Я позаботился о том, чтобы дать ей хорошее образование. Она прекрасно разбирается в искусстве. А то, о чем я только что рассказывал генералу, совершеннейшая правда! Во всем Глуцестере вам любой скажет, что ей нет равных среди наездниц. Даже после своего несчастного случая она не перестала выезжать на лошади. Она бесстрашна и мужественна. Она…

— Хватит! Замолчите! — закричал Эсмонд, прерывая тираду сэра Адама. — С меня достаточно! Бросьте ваши жалкие потуги и перестаньте расхваливать свою дочь!

В эту минуту Эсмонд подумал: «Слава Богу, что ненавистная кровь сэра Адама Конгрейла не течет в жилах моей молодой жены. Но все равно она подлая обманщица!»

Сэр Адам морщил нос и вытирал крокодиловые слезы, которые струились у него по лицу.

— Вы не должны быть настолько жестоким, чтобы отвергнуть мое бедное дитя, — хныкал, молил он. — Это разобьет дочурке сердце, не отсылайте ее сейчас домой!..

— Замолчите же наконец, несчастный негодяй! — не выдержал Эсмонд и прикрыл рукой глаза.

Есть ли счастье на этой земле? Почему именно он обречен на бесконечные любовные муки, за что? Боже Милостивый, помоги мне, направь на путь истинный, мысленно молил Эсмонд.

Арчи тронул его за плечо:

— Эсмонд, милый друг мой, что я могу сделать, чтобы помочь тебе?

Эсмонд поднял на него глаза. В них Арчи увидел такую боль, что сердце его облилось кровью.

— Когда речь заходит о женитьбе, я самый несчастный человек на земле, разве не так, Арчи?

— Твой брак можно признать недействительным.

Эсмонд отрицательно покачал головой.

— Нет, нет, это вызовет пересуды и ни к чему хорошему не приведет. К тому же мне придется выплатить этому мерзавцу крупную сумму денег, а ему только того и надо было, не думал же он в самом деле, что я соглашусь жить с такой уродиной?

— Но у Магды очень красивое тело… — вновь возник сэр Адам.

Арчи обернулся к нему.

— Прижми свой поганый язык, иначе я воткну кинжал в твое горло!

Сэр Адам позеленел и опустился на стул.

— Я буду делать все, что его светлости будет угодно, — обливаясь потом, прохрипел он.

Эсмонд посмотрел на своего друга.

— Мы должны возвращаться к гостям. Не хочу, чтобы они о чем-нибудь догадались. Такова, наверное, воля судьбы. Она отняла у меня любимую и заставила жить с уродкой. Я женился и не буду расторгать брак. Ее величество королеве будет неприятно слышать о том, что я стал жертвой гнусного обмана.

— Возможно, ты прав, — со вздохом проговорил Арчи. — Послушай! А может быть, найдется какой-нибудь хирург, который сможет улучшить внешность этой несчастной девочки до такой степени, что ты перестанешь видеть в ней уродку?

Сэр Адам опять влез:

— Да она и сейчас не так уж плоха! При определенных обстоятельствах, сэр, ее и сегодня можно назвать вполне симпатичной…

Эсмонд приблизил к старику разгневанное, пылающее яростью лицо.

— Слушайте меня внимательно, — сказал он. — Я мог бы сейчас убить вас, но не хочу продолжать список убитых мной людей. Покончив с Филиппом Сентхиллом, я поклялся, что больше не убью ни одного человека. Благодаря этой клятве, вы останетесь живы. Но если не будете подчиняться моим распоряжениям, я сделаю так, что вас не примут ни в одном благородном английском доме!

Сэру Адаму опять стало душно, и он расстегнул свой камзол.

— Я согласен на все… На все, что пожелает ваша светлость…

— Вы сейчас вернетесь за стол и будете продолжать играть ту роль счастливого отца, которую вы нагло себе присвоили. И будете молчать не только сегодня, но и всегда о несчастье, постигшем вашу падчерицу. Завтра же на рассвете вы покинете Морнбери Холл и никогда больше вашей ноги здесь не будет. Магде также не будет позволено навещать вас и мать в Страуде.

Сэр Адам молитвенно сжал руки:

— Но вы, милорд, надеюсь, не станете спокойно смотреть на то, как голодают родители вашей жены… — простонал он. — У моей несчастной жены только что были неудачные роды, и она находится сейчас на краю гибели. Я не могу позволить себе дать образование сыновьям. Среди людей, которым будет известно о нашем родстве, пойдут толки, если ничего не изменится, и… Эсмонд грубо прервал его:

— Я пошлю своих людей, чтобы они вникли во все ваши дела на месте. Если вы действительно живете без всяких средств, я позабочусь о том, чтобы вашей семье была оказана посильная поддержка. Но в противном случае, — если будет доказано, что вы врете, — не получите от меня ни одной монеты!

Сэр Адам стал грызть ноготь большого пальца, лихорадочно размышляя над новой проблемой: как представить Эсмонду доказательства своей бедности. Ему придется закопать свои сундуки — весь золотой запас, — прежде чем на них наткнутся графские ищейки.

Низко кланяясь, он задом открыл дверь библиотеки и исчез.

— Плесни-ка мне успокаивающего, Арчи, — попросил граф. — Мои нервы просто не выдерживают.

Арчибальд налил два бокала вина. Когда они выпили, Арчи отважился спросить:

— Неужели… Неужели на нее действительно страшно смотреть, Эсмонд?

— Теперь, когда я как будто спокоен, мне даже кажется, что нет, — ответил Эсмонд, ставя свой бокал на каминную полку. — Одна сторона ее лица страшно изуродована. Просто изрезана на куски. У нее плохие волосы. Они такие черные, что я думаю, крашеные. Она вся замазана белилами и румянами, словно кукла. Право, это было бы смешно, если бы не было так грустно.