Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич

Пожалуй, сегодня самая тяжелая вахта – ведешь эту посудину в колеблющейся пустоте, то и дело начинает что-то мерещиться. Ты мне невольно помогаешь: говорю – и мозг работает, глюки рассеиваются. Скоро, наверное, Мана придет, кофе принесет. Она меня всегда выручает: как придет – сразу теплеет на душе. Твоя, небось, тоже о тебе заботилась изо всех сил. О, Мана, легка на помине!

– Ну как, белые ангелочки тут у тебя еще не порхают?

– Почти что начали, было дело, но вот о серьезных вещах задумался – и разлетелись в туман как голуби.

– Выпей кофе, а я, пожалуй, подежурю тут с тобой. А то ангелочки вернутся – злющие и зубастые.

Мана оскалилась и изобразила пальцами страшные когти.

– Да, пока ты здесь, эти твари точно не вернутся. Садись поближе, мне одной руки для штурвала хватит. Сейчас только с сыном свяжусь. Инзор, возьми пеленг радиомаяков, дай координаты – не снесло ли к востоку, – распорядился Сэнк по громкой связи.

Начало темнеть, Сэнк включил прожектор. В его свете волны стали казаться больше, а барашки – яростней.

– Осталось ночь продержаться – утром войдем в Губу, там Крамб очухается и меня сменит.

– Значит, вместе держаться будем. Жаль, я не понимаю, в какую сторону штурвал крутить, а то бы постояла за тебя.

– Слушай, принеси из каюты книгу Крага про Волгу, почитай вслух – хочу освежить в памяти.

Мана вернулась вместе со Стимом, сразу вслед за ними в рубку поднялась Алека, а за ней и Инзор с новыми координатами, записанными на листке бумаги, – собрался весь способный держаться на ногах экипаж.

– Какую главу читать?

– Давай про плотины гидростанций.

– Хорошо: «Все без исключения волжские плотины прорваны одинаковым образом: через шлюзовые каналы. По-видимому, ворота шлюзов оказались самым слабым местом. Когда они разрушились из-за коррозии, хлынувшая вода быстро смыла борта шлюзов и промыла в земляных насыпях широкие русла со спокойным течением». Правильно? Это место ты хотел послушать?

– Да, продолжай.

– «Более сложный случай – третья по счету волжская плотина выше Новой Самары. Там прорыв тоже произошел по шлюзовому каналу, но поток оказался зажат между прочной водосливной плотиной из монолитного бетона и крупным городом с обилием бетонных зданий и дорожных развязок. Обрушившиеся бетонные конструкции укрепили берег, и река не смогла промыть широкое русло. Поэтому протока через третью плотину отличается небольшой шириной, большой глубиной и буйным течением. Данное обстоятельство препятствует регулярной навигации выше Новой Самары: для коммерческих судов протока проходима снизу вверх только в узком временном окне между ледоходом и паводком, продолжающимся все лето, и в аналогичном окне между концом паводка и ледоставом. Четвертая, пятая и шестая волжские плотины смыты практически полностью…»

– А у нас разве коммерческое судно? – перебил чтение Стим.

– Самое, что ни на есть, – ответил Сэнк. – «Петербург» – бывший типовой пассажирский корабль, предназначенный для речной и ограниченной каботажной навигации. Послушаем дальше. Мана, продолжай.

– «Мы со своим „Морским коньком“ хлебнули лиха при пересечении створа третьей плотины. Когда мы арендовали его в Воротах Севера, нам сказали, что у него мотор триста сил на пятьдесят тонн водоизмещения, что „Конек“ проскочит створ, не поперхнувшись. Может быть, там когда-то и было триста сил. Но створ мы не одолели. Перед нами встал выбор: с честью отступить или с позором преодолеть. Мы выбрали позор. Вернулись в Новую Самару и зафрахтовали пятнадцать легких быстрых лодок с подвесными моторами. Соорудили упряжку веером… Это было стыдно, но они нас вытащили».

– А можно, я немного поведу корабль? Я внимательно смотрел, как ты ведешь его по волнам, и все понял.

– Ну попробуй, – ответил Сэнк, почесав в затылке. – Только я буду стоять за твоей спиной.

– Правильно реагируешь на волны, только увел на десять градусов влево, смотри на гирокомпас, – резюмировал Сэнк через пять минут.

– Папа, поспи хоть чуть-чуть. Я буду вести, а Инзор будет следить за курсом. Неужели ты думаешь, что мы вдвоем не справимся?

– Хорошо, разбудите меня через пятнадцать минут.

Сэнк проспал час, сидя на откидном стуле, положив голову на стол. Проснувшись свежим и бодрым, потребовал немедленно взять пеленг. После чего все остальные один за другим заснули прямо в рубке: Мана – на откидном стуле, Стим – на верхних ступеньках лестницы, Инзор – сидя на полу, прислонившись к стене, Алека – поверх Инзора. Все немного ерзали вправо-влево в такт качке, но спали крепко и сладко.

Ранним утром вахту принял оклемавшийся Крамб, а слева по борту появился отчетливый надежный берег, вскоре далеко справа показался и второй. Это была Волжская губа.

8. Холодная река

Ворота Севера, город с почти стотысячным населением, стоял на правом берегу Волги, вытянувшись на десять километров вдоль берега. Основу архитектуры города составляли темные сосновые, еловые, лиственничные срубы от двух до пяти этажей с красными черепичными крышами. В результате город выглядел немного литературным, его облик гармонировал с названием: именно такими изображались северные города в книжных иллюстрациях. Правда, основное население обитало на задворках за речным фасадом города в тривиальных кирпичных пятиэтажных домах.

Несмотря на недельную стоянку, «Петербург» шел с опережением графика, рискуя столкнуться с суровым ледоходом на средней Волге. Поэтому решили отсидеться здесь до конца апреля – пополнить запасы на полтора года вперед и почистить перышки. Для начала стоило пройти все таможенные процедуры – мало ли что.

Пожилой инспектор, прекрасно говорящий на земноморском, долго лазил по кораблю:

– Где тут у вас скрытая проводка? Нет, говорите? А емкости для горючего алюминизированы?

Наконец инспектор признался Сэнку с Крамбом:

– Все в порядке, нарушений нет… Я не понимаю, как это вам удалось, редчайший случай.

– Мы читали инструкции и выполняли их, – ответил Крамб.

– Но это нечестно! Знаете, какая у нас, инспекторов, зарплата в этой дыре?

– Понимаем, но все-таки ваша зарплата – не наша проблема.

– Слушайте, а почему у вас на борту нет бани?

– Мы как-то не привыкли, баня – не наша традиция.

– Знаете, все бывалые географы, археологи, охотники, плывущие на север, имеют на борту баню. Она запрещена правилами пожарной безопасности. Конечно, дурацкие правила, но мы входим в положение всего за сотню – баня в тех краях действительно нужна. Я предлагаю следующую сделку: я объясняю вам, как сделать баню на борту, не нарушая реальных правил пожарной безопасности, объясняю, где купить нужные материалы и печь, как вывести трубу, а вы поощряете меня той самой сотней, в которую включено и последующее вхождение в положение. Поверьте, это хорошая сделка. Вы еще не раз помянете меня добрым словом.

Командование было отнеслось к предложению равнодушно, но…

– Баня! Это же песня! – возбужденно доказывала Алека, размахивая руками. – Шипение воды на раскаленных камнях! Пар, пробирающий до костей, душистые веники! А потом – бултых в ледяную воду! Древние источники будоражат душу описанием банных процедур – я всю жизнь мечтала попробовать.

– Пожалуй, баня будет хоть какой-то компенсацией за постоянную промозглость, – поддержала Кола.

– Ну ладно, вроде у нас есть место в носовой части трюма, – согласился Сэнк.

Инспектор сдержал свое слово: дал точные адреса, где купить печь, осину для облицовки, утеплитель и железо для внешней обшивки в соответствии с реальными правилами пожарной безопасности, и тут же подписал все таможенные документы.

Крамб с помощниками соорудили баню за четыре дня, на пятый день успешно опробовали всем экипажем с окунанием рычащих мужчин и визжащей Алеки в ледяную волжскую воду. На седьмой день «Петербург», заправленный и загруженный всеми видами припасов, включая четыре кубометра березовых дров для бани, вошел на территорию Севера через широкие ворота, пробитые рекой в плотине древней гидростанции, руины которой остались слева по борту.