1001 вопрос о прошлом, настоящем и будущем России - Владимир Соловьев

Согласитесь, что рассказывать о Кюри нашей публике довольно сложно. Проще показать голый прыщавый зад очередной звездульки, и молодежь будет в восторге, считая, что каждый может получить свои 15 минут славы.

Зло всегда работает на понижение, разъедая умы и пытаясь захватить все новые территории. Если нет противостояния, оно распространяется еще быстрее, становится нормой и привносит губительные изменения в общественную мораль.

Даже в развитых и устоявшихся демократических сообществах при временном исчезновении механизмов подавления зла, таких как полиция, происходит резкая криминализация общества – вспомним трагедию в Новом Орлеане. Да и самый простой пример: когда в подъезде насилуют женщину, не надо смотреть в сторону, делая вид, что все нормально. Надо женщину спасать. Хотя понимаю, что это несколько иная ситуация.

Есть и такой фактор, как камертон нормальности. В нашем обществе он расстроен: все тяжелее осознать, что правильно, а что нет.

Когда ты находишь в себе силы высказать свою точку зрения, для многих людей вокруг тебя это служит важным побудительным моментом к осознанию того, что они не одиноки и их мнение кто-то еще разделяет. Ведь часто силы зла консолидированы, а силы добра – нет.

Личная ответственность

Люблю читать комментарии. Пища для разума. При этом заметны глубинные закладки в сознании, шаблоны, по которым, как правило, строятся рассуждения. Ряд этих шаблонов сложился как отголоски теории Фрейда и довольно тесно примыкающей к ней мотивационной классовой теории.

В первом случае во всем виноват не сам человек, а его воспитание, детские переживания. Во втором поведенческая модель определяется классовым происхождением, то есть происходит деление на своих и чужих по факту принадлежности к социальной группе.

Мне глубоко чужды такие подходы. Я не считаю, что этими факторами можно оправдать конкретное преступление, совершенное человеком. Я не принимаю в качестве аргументов отсылки к средствам массовой информации, разлагающим общество, и школе, не давшей достаточного воспитания.

Все эти объяснения – от лукавого. И СМИ, и семья, и школа далеки от совершенства. Однако все-таки они гораздо чаще твердят о разумном, добром, вечном – вот только слышат не все. Развращенность и зло проникают не во все души. Утверждение, что все дети рождаются ангелами, столь же наивно, как и вера, что из любого ребенка можно вырастить Моцарта. Увы, равенство всех перед законом не означает равенства способностей. Уверен, что человек несет личную ответственность за свои преступления и ошибки. Мотивы, поиск причин, копание в себе не снимают с него никакой ответственности. Точка. Только личная ответственность – прямая и грубая.

Забавно, насколько ЖЖ-шники повторяют все традиционные ступени развития малых сообществ при переходе на качественно новый уровень. Очевидно, что чем больше граждан будет серфить в Сети, чем важнее эта область будет становиться для экономической и политической жизни общества, тем более структурированными и жесткими будут становиться связи и правила.

Довольно часто люди, слушающие мои передачи, изредка имеющие возможность посмотреть их по телевизору, читающие книги или заходящие на блог, возмущенно спрашивают: «Владимир Рудольфович, ну почему? Вы поднимаете такие важные темы, но ведь ничего не происходит, ничего не меняется. Как же так? Что же вы себе позволяете? Когда это уже наконец изменится? Вы себя будете вести прилично или нет? А то что же это вы? Языком у нас каждый может молоть». И я вдруг осознал, что у нас точно такое же мышление, как и у начальства. Точно так же чиновники смотрят мои передачи и говорят: «Владимир Рудольфович, ну что же это вы себе позволяете? Критиковать-то у нас каждый может. А когда уже что-нибудь наконец изменится?».

И действительно. Как посмел наглый журналист Соловьев поднимать тему и не доводить ее до конца?! Не приходит он в кабинет к проворовавшемуся судье, не достает пистолет Макарова, не стреляет ему в лоб, не занимает его место и не выносит после этого единственно справедливые решения. Не забегает в кабинет к проворовавшемуся министру, не бьет его по голове кувалдой, строя при этом страшные морды, и не подписывает необходимые всем постановления. Или не заходит в Государственную думу, не выгоняет оттуда поганой метлой проворовавшихся депутатов и не принимает важные законы. А то ведь был бы прямо-таки не журналист, а Бэтмен.

Но недовольство-то в народе растет. Народ-то относится к себе как к телезрителю или к читателю. Ну когда уже Соловьев, понимаешь, Бэтмен, наведет нам порядок, сделает нам красиво?! А мы будем на него внимательно смотреть. И если он сделал, то скажем: «Вот видишь! Мы же тебе давно говорили, что пора!», – а если не сделал, скажем: «Ну-у-у, языком-то каждый может трепать!».

Кстати, насчет того, что каждый может языком трепать, каждый может писать, и читают или смотрят только тех, кто появляется на телевидении. Нет, дорогие друзья, это глубочайшее заблуждение! Могу пояснить. Вот посмотрите: каждый из вас, ну, почти каждый, может ходить и бегать. Но пробежать сто метров за десять секунд могут единицы. Ровно то же самое с умением говорить. Рот раскрывать может практически любой, но делать это таким образом, чтобы его слушали в течение многих часов и чтобы после этого возмущались или восхищались, говорили: «Фу, как скучно! Три часа подряд слушал, не услышал ничего интересного», или говорили: «Спасибо большое. Для нас так важно было вас услышать», – это, знаете ли, дорогого стоит. И очень, очень непросто.

Возьмите практически любого вашего знакомого, посадите его к микрофону. Ну как? Аудитория еще осталась? То-то же! Все эти иллюзии очень быстро проходят. Я такие эксперименты пару раз ставил над людьми, которым казалось, что они безумно интересны и важны. И как только им даешь микрофон, вдруг выясняется, что у них море оправданий: «Ну… я это… того… не привык. Ну это… как его… щас… волнуюся… Ну… тут мы это… и тут мы так вот…». Все эти оправдания никого не интересуют.

Кстати, интересно – а программу «Воскресный вечер», наверное, так же какой-нибудь чиновник посмотрел и сказал: «Слушайте! Ну что это Соловьев себе все позволяет и позволяет, а коррупция на том же месте?»

Вот такое общее недовольство и ощущение, что говорить может каждый, создает ложное представление о журналистской деятельности – что журналист в ответе за все, поскольку тему озвучил, и сам же должен довести все до конца. Исчезает понимание того, что у каждого своя работа и свое предназначение. Журналист поднимает проблему, а вот соответствующие структуры должны найти возможность ее решить. Очень часто умение поднять проблему не означает знания технологии ее решения. И этим должны заниматься, еще раз повторю, совсем иные люди. Но когда вы на полном серьезе ждете от журналиста, чтобы он сделал все-все-все, это означает, что вам нужен Бэтмен. А Бэтмен нужен тем, кто относится к своей жизни, как к мультику, как к кино, как к мыльной опере, в которой им уготовлена роль зрителей, а не участников. А уж если вы зрители, то извините. Не забудьте купить билеты, попкорн и знайте: от вас ничего не зависит!

Как правило, любой спор – довольно бессмысленное занятие. В конечном итоге он сводится к прояснению базовых позиций, фундамента убеждений, и дальше уже теряет смысл. Докопаться до таких краеугольных камней мировоззрения несложно, а вот что с ними потом делать – уже совсем другой вопрос. Базовые понятия человек либо принимает и свято в них верит, либо нет.

Таким образом, в споре можно уличить человека в неких логических противоречиях, и только.

Базовые понятия аксиоматичны – как вопрос о вере в Бога: ты либо понимаешь, что надо вести себя в соответствии с заповедями, либо нет. В высшей степени странно пытаться убедить дикаря или сатаниста следовать заповедям и потому соответствовать неким нормам поведения, хотя общество находит возможным усреднить подход, используя законодательную и правоохранительную систему для принуждения всех граждан к следованию неким общим правилам поведения.

Очевидно, что работает столь осуждаемая рядом читателей модель Макиавелли – страх наказания и, как результат, следование линии поведения. Воспитание – если угодно, линия Монтескье, – играет важную, но недостаточную роль.

Интересно наблюдать, что происходит с людьми, как только исчезает страх наказания. Особенно наглядно это происходит в двух противоположных мирах. Безнаказанность анонимности царит в Интернете (виртуальной реальности), а также во власти, особенно ярко проявляясь в Думе, где действует очень вольно трактуемая депутатская неприкосновенность.

Отсутствие страха наказания порождает бесконечную мерзость, с которой вынуждены сталкиваться пользователи Сети, – от хамства и угроз до осквернения памяти умерших (как это произошло с памятью Владимира Турчинского), призывов к убийству и порнографии. В реале общество вынуждено наблюдать несколько иное проявление зла. И здесь абсолютным чемпионом является Владимир Жириновский. Драки с женщинами и мужчинами, срывание креста с груди духовного лица, абсолютная невоздержанность во всем… список может продолжить любой гражданин России, в течение 20 лет наблюдающий за этим балаганом.