Лучшая из лучших - Джеки Браун

— М‑м‑м… Звучит не слишком заманчиво. Какой‑то деловой получается поцелуй.

«Я думаю, что ты была совершенна с самого начала».

Слова Саймона, предшествовавшие их поцелую, снова возникли в мозгу Хлои, отчего у нее чаще забилось сердце.

— Языки участвовали в поцелуе?

— Боже. Мы разговариваем как двенадцатилетние подростки.

— У меня двое детей‑дошкольников и муж, который считает, что предварительные ласки — это дать детям фруктовое мороженое на палочке и запереть дверь нашей спальни. Побалуй меня и ответь на вопрос.

Хлоя получила первый намек на то, что супружеская жизнь ее идеальной сестры не столь совершенна, как она всегда полагала.

— Отлично. Да. Языки принимали участие в поцелуе. Фрэнни, — сказала она нетерпеливо. — Это был настоящий взрослый поцелуй.

— Тебе понравилось?

— Это… это было…

Прежде чем Хлоя успела закончить, в телефонной трубке раздался треск, а затем пронзительный крик ребенка.

— Как, черт побери, тебе удалось залезть на холодильник? — воскликнула Фрэнни, затем обратилась к Хлое: — Я должна идти. Я перезвоню тебе, когда Мэтт вернется домой. Я хочу узнать обо всем!

Она повесила трубку до того, как Хлое удалось с ней попрощаться.

Около шести вечера в дверь Хлои позвонили. Посмотрев в глазок, она увидела только цветы. Ее сердце внезапно екнуло, у нее засосало под ложечкой. Открыв дверь, она обнаружила курьера с букетом.

Глаза молодого человека расширились от удивления, он еще раз взглянул на квитанцию. Хлоя понимала, почему он так реагирует.

— Э‑э‑э… Хлоя Макдэниелс?

— Это я.

— Это вам. — Он почти швырнул букет ей в руки и попятился. — Надеюсь, в ближайшее время вы будете чувствовать себя лучше.

«По крайней мере, он не сказал: „Чтобы земля была мне пухом“», — подумала Хлоя, закрывая дверь.

Розы были белыми, и ароматными, и великолепно‑пышными. К цветам прилагалась открытка, в которой было написано всего два слова: «Прости меня».

Хотя открытка была без подписи, Хлоя знала, кто прислал ей цветы.

«Прости меня».

Конечно, Хлоя простила Саймона. Она просто хотела узнать, за что он просит прощения. Она просто не знала, что ему сказать, поэтому не позвонила ему вечером.

На следующий день Хлоя находилась на работе, когда ей доставили второй букет. Снова белые розы и открытка с просьбой о прощении. Она больше не могла игнорировать Саймона, поэтому взяла в руки телефон и набрала его рабочий номер. Секретарша сразу же перевела звонок на Саймона.

— Привет. Как дела?

— Хорошо… — Она с удивлением заметила, что у нее заплетается язык.

— Рад, что ты позвонила. Я начал беспокоиться. — Он откашлялся. — Мне следовало беспокоиться?

— Нет, но я немного озадачена. За что именно ты просишь прощения?

— Я перешагнул дозволенные границы наших дружеских отношений.

— Угу.

— И я тебе солгал.

— Да?

— Я не преподал тебе жизненный урок. То есть я хотел, чтобы ты посмотрела на себя другими глазами, но поцеловал тебя не по этой причине.

Она крепче прижала телефонную трубку к уху и пожалела о том, что вокруг сослуживцы.

— Почему же ты меня поцеловал? — спросила она почти шепотом.

Он помолчал:

— Ты можешь просто забыть о том, что случилось?

Хлоя не знала, то ли ей обижаться, то ли чувствовать облегчение, то ли злиться.

— Я не получила ответ на свой вопрос.

— Я не хочу, чтобы в наших отношениях что‑то менялось.

Саймон так и не ответил на ее вопрос, но Хлоя решила не настаивать. Ей пришлось так поступить, поскольку к ее столу приближался мистер Томпсон.

— Я должна заканчивать разговор.

— Ты расстроилась.

— Да… Хм… нет. Мы поговорим в другой раз, обещаю. Но я не могу разговаривать прямо сейчас. Ко мне идет мой босс.

— Поужинаем сегодня вечером? — настаивал Саймон.

— Извини, но мы работаем над большим проектом, который нужно сдать раньше указанного срока.

— Надеюсь, тебе хотя бы заплатят за сверхурочную работу.

— Ходят слухи, — прошептала она в трубку, — что откроется вакансия на полный рабочий день.

— Эти слухи всегда начинают ходить, как только мистеру Томпсону нужно, чтобы ты сделала ему одолжение.

Саймон был прав.

— Я должна идти. — Она бросила трубку и одарила дородного босса лучезарной улыбкой. — Я почти сделала макет, который вы заказали.

— Потрясающе. — Он кивнул, потом нахмурился. — Вы хорошо себя чувствуете, Макдэниелс? Вы… бледны.

Хлоя едва не рассмеялась. Бледна? Вот так комплимент, учитывая, что последние двадцать четыре часа она только и делала, что скоблила свою кожу. Сегодня, несмотря на жаркую погоду, она надела блузку с длинными рукавами и брюки. А на лицо нанесла толстый слой тонального крема, в результате чего оранжевый цвет ее лица сменился на томатно‑красный.

— Я в порядке, мистер Томпсон. Просто усердно работаю.

— Берегите себя. Сегодня придется работать до позднего вечера.

— Вы же сказали, что отпустите нас до семи.

— Сказал, но потом вспомнил, что моя жена сегодня устраивает званый ужин. Я должен уйти до четырех часов. Стивенс и Фурнье, — он упомянул художников‑графиков, взятых в компанию на полный рабочий день, — будут работать до пяти.

— До пяти? — Рабочий день в компании обычно заканчивался в пять вечера.

— У них семейные обстоятельства.

— Значит, останусь только я и… — Она взглянула через стол на парня с одутловатым лицом, который устроился в компанию на полный рабочий день, обойдя Хлою. — Галлахер?

— Вы справитесь. Вы оба работяги.

Лишь с той разницей, что Галлахер имел льготы и оплачиваемый отпуск.

— Я и не знаю, что стал бы без вас делать, Макдэниелс.

— Предложите мне работу на полный день, и вы никогда об этом не узнаете. — Она часто прокручивала эти слова в голове и не сразу поняла, что произнесла их вслух. Вместо того чтобы почувствовать себя подавленной или нерешительной, Хлоя ощутила прилив уверенности.

— Вы такая шалунья, Макдэниелс. — Босс рассмеялся так энергично, что у него затряслись щеки.

Итак, у Хлои был выбор — либо притвориться, что она пошутила, либо идти ва‑банк. Нельзя позволять ему обращаться с ней как с тряпкой.

— На самом деле я не шучу. Вы только и говорите о том, что возьмете меня на полный рабочий день, и утверждаете, что я этого заслуживаю.

— Заслуживаешь. Но сейчас нет вакансий. Я хочу расширять компанию, но прямо сейчас дела в экономике… — Он поднял плечи. — Ты ведь знаешь, как обстоят дела.